Создатели книг:История книги в восемнадцати жизнях - Адам Смит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
История книги как дисциплины была связана с тем, что мы можем считать знаковыми публикациями: эта история обычно строится вокруг больших томов. Такие книги, как Библия Иоганна Гутенберга 1450-х годов, самая ранняя полномасштабная работа, напечатанная подвижным металлическим шрифтом на королевской бумаге размером 60 на 42 сантиметра на лист; или Библия Полиглотта, напечатанная в магазине Кристофера Плантина в Антверпене в 1568-1572 годах в восьми фолиантах, с параллельными текстами на иврите, греческом, сирийском и арамейском, переводами и комментариями на латыни, - чудо многостраничного искусства; или великое семнадцатитомное изложение мысли эпохи Просвещения, "Энциклопедия" Дени Дидро и Жана ле Ронда д'Алембера (издана в 1751-66 гг.); или 435 раскрашенных вручную гравюр в натуральную величину в книге Джона Джеймса Одюбона "Птицы Америки" (1827-38 гг.). Мы уже познакомились с произведениями Бена Джонсона (1616 г.) и Дж. William Shakespeares Comedies, Histories, & Tragedies - книга, которую мы не должны называть Первым фолио (1623) - и скоро мы познакомимся с The Works of Geoffrey Chaucer, напечатанными в Kelmscott Press Уильяма Морриса (1896), продуктом четырехлетнего библиографического труда, чудом в белом цвете и (по словам Эдварда Берн-Джонса) "карманным собором".
Трудно описать эти книги, не используя слово "монументальный", но эти названия глубоко непредставительны для тех видов текстов, которые обычно появлялись в переплетных мастерских и типографиях, заполняли прилавки книготорговцев и карманы читателей. Оборотная сторона Шекспира и Кельмскотта, Дидро и д'Алембера - это мир джоббинга: производство дешевых, повседневных, обычно эфемерных текстов, поток некнижной печати, который циркулирует в мире с 1450-х годов. И продолжает циркулировать сегодня. Оглянитесь вокруг: меню на вынос, чек в супермаркете. Упаковка легко может стать крупнейшим потребителем печатной продукции в 2024 году. Гутенберг изменил мир своей Библией, но то, что заставляло метафорические кассы трубить, были тысячи и тысячи напечатанных им индульгенций на одном листе: своего рода расписка, напечатанная с одной стороны, с пустым местом для имени покупателя, который, предъявив индульгенцию церковному духовнику, получал прощение своих грехов. Подобные индульгенции часто печатались в виде нескольких вариантов одного и того же блока текста, помещенных в одну форму: отпечатанный лист затем разрезался для создания двух, четырех или более копий. Церковь заказывала сотни тысяч экземпляров, печатники неистовствовали, а учреждения богатели под журчащий звук исчезающих в воздухе грехов. 22 октября 1454 года папе Николаю V понадобились деньги для защиты Кипра от турецкого вторжения, и он выпустил индульгенции, чтобы собрать средства. До наших дней сохранилось 46 экземпляров этой так называемой тридцатиодной индульгенции, выпущенной в Эрфурте, Германия.
По сравнению с Библией Гутенберга, каждая из этих копий представляет собой небольшую вещь, напечатанную продолговато на пергаменте, с одной стороны, с пустым местом для даты, имени и родного города, которые можно было добавить от руки. (Оставляя эти пустые места, эта индульгенция делала то, что часто делали многие ранние дешевые печатные издания: она приветствовала, а не исключала рукописные дополнения). Возможно, в один из дней 1454 года она легко упала на грязную эрфуртскую землю; многие из этих сорока шести сохранившихся экземпляров дошли до наших дней только потому, что послужили отходами для переплета более поздних книг. Но сегодня это самый ранний из известных нам датированных документов, напечатанных подвижным шрифтом, и он представляет собой тот вид повседневной, дешевой, подсобной работы, которая поддерживала печатное дело. Первый известный нам датированный текст, напечатанный Кэкстоном, - это тоже индульгенция, с написанными от руки именами (Генри Лэнгли и его жена) и датой (13 декабря 1476 года), добавленной в пробелы на печати. Помимо индульгенций, в последующие века после Гутенберга печатники выпускали и другие виды работ: памфлеты, грамоты, чистые листы, баллады, визитные карточки, бланки, с помощью которых людей крестили, женили и хоронили. Огромное количество напечатанных экземпляров означало, что уровень потерь был высок: по оценкам историка литературы Тессы Уотт, на сайте выживаемость английских баллад XVI века составляет примерно один экземпляр из 10 000, а выживаемость индульгенций почти наверняка еще ниже. Это имеет серьезные последствия для того, как мы относимся к нашему печатному наследию и как мы представляем себе нашу историю. Печатное прошлое, которое собирают и хранят библиотеки, неизбежно не совпадает с ежедневными встречами с печатными изданиями, которые были у мужчин и женщин в первые века существования книгопечатания. Как утверждает историк Элизабет Айзенштайн в своей новаторской работе, революция в книгопечатании не является "центральным элементом истории книг": она шире этого - это море "изображений и диаграмм, рекламы и карт, официальных эдиктов и индульгенций".
Бенджамина Франклина поддерживала именно такая типографская работа. В этом он был похож на своих колониальных сверстников: поскольку импортировать большие книги из Лондона было дешевле, американская печать примерно до 1740 года, как правило, концентрировалась на небольших книгах, памфлетах, правительственной печати, проповедях и эфемерах. У Франклина были свои моменты с большими томами. Самой заметной была его публикация в 1744 году "Катона Майора" Цицерона, эссе о старении и смерти, написанное в 44 году до нашей эры, в переводе Джеймса Логана. Сегодня сохранилось 73 экземпляра из тиража в 1000 экземпляров, и это издание часто рассматривается с восхищением как лучший пример колониальной печати: оно напечатано черным и красным шрифтом Caslon на американской или генуэзской бумаге, в зависимости от экземпляра. Перевод Логана циркулировал в рукописи несколько лет назад, и Франклин активно взялся за него - справедливо воспринимая этот том не как источник финансовой прибыли (это было не так), а как средство приобретения культурного капитала во влиятельных, ученых кругах. Двумя годами ранее, в 1742 году, Франклин начал печатать "Памелу, или Вознагражденную добродетель", эпистолярный роман Сэмюэла Ричардсона о пятнадцатилетней служанке Памеле Эндрюс и ее попытках отбиться от нежелательных ухаживаний богатого работодателя, загадочного "мистера Би". Памела" пользовалась большим успехом в Лондоне, но книга объемом в семнадцать листов была очень большой, и Франклину потребовалось более двух лет, чтобы закончить оба тома, снова работая с каслоновским шрифтом на американской бумаге. Франклин продал книгу в несшитом виде - сложенную, в листах - за 6 шиллингов, и в результате того, что была выставлена на всеобщее обозрение таким образом, до наших дней сохранился только один экземпляр. Но к тому времени, когда вышло издание Франклина, рынок был наводнен дешевыми импортными копиями, и у Франклина оставалось тридцать шесть комплектов "Памелы", когда он продал запасы своего книжного магазина новому партнеру, Дэвиду Холлу, в
