Шпионка в Академии (СИ) - Стелецкая Ядвига
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Под первым слоем коричневой бумаги обнаружился второй конверт, не подписанный, без восковой печати, но с напрочь залитыми воском швами. Такой незаметно не вскроешь. С обратной стороны к конверту тонкой булавкой была прицеплена записка, короткая, всего в несколько строк, написанная на неровно оторванном листке.
Анаис поднесла к глазам весь конверт, не трогая булавку. Мало ли что.
Они уже давно не переписывались с Дианой, не пытались даже поддерживать связь, но летящий почерк сестры девушка опознала бы и через несколько десятков лет.
«Сеньор Лаперьер!
Если вы получили этот конверт, значит, моя миссия провалена. Пользуясь полномочиями сотрудника Особой Канцелярии, прошу вас переслать конверт в столичное управление Канцелярии, по известному вам адресу, до востребования. Настоятельно не рекомендую вам знакомиться с документами в конверте, они затрагивают интересы государства и безопасность Его Величества короля Луи Седьмого. Надеюсь на ваше благоразумие и верность короне.
С уважением, агент по особым поручениям Диана Лессар, известная вам под именем Одетт Нуаре».
Анаис аккуратно положила конверт на стол, отодвинула скальпель на дальний край стола и только потом позволила себе сцепить руки на подоле рубашки. Ее затрясло при мысли, что она могла пропустить это письмо, не перехватить его, и уже следующим утром или вечером ректор знал бы, что одна из наставниц — самозванка. А ведь если бы она прислушалась к Виктору и не отправилась вместе с Робером в хранилище…
Анаис тяжело сглотнула, в разом пересохшем горел застыл комок, а язык онемел. От волнения она не смогла бы выдавить ни слова, но слава небесам, ей и не требовалось.
«Виктор! — Отчаянно воззвала она, — вы видите это?»
«Вижу».
Но этот раз его мысли были такими же тяжелыми и мрачными, как и ее собственными. Маг и не подумал укорять девушку в том, что она, похоже, его разбудила. Он и сам сейчас осознал, на каком тонком волоске все висело.
Похоже, перед своим исчезновением Диана подкинула письмо в отправляющуюся почту, чтобы подстраховаться, если ее план, каким бы он ни был, не удастся. Труда ей не составило — ключом от хранилища она обзавелась заранее, за несколько месяцев изучила, как и когда цензурируют и сортируют письма, и потому перед самым прибытием почтовой кареты подкинула письмо в корреспонденцию ректора. Почему только письмо так долго болталось в городе, если адрес назначения — тоже Академия? Почему его не вернули на следующий день? Возможно, что-то в шифре указывало к какой дате нужно доставить письмо? Диана, скорее всего, рассчитывала вернуться только к концу своего отпуска и надеялась успеть перехватить конверт до того, как Лабер вручит его ректору. Видимо, шифрованные письма обладали такой секретностью, что даже заподозри начальник службы безопасности что-то странное, не осмелился бы вскрыть и проверить.
Но Диана не вернулась. Письмо целый день пролежало в хранилище, потому что из-за убийства мальчика и грядущей королевской инспекции всем стало не до почты. Анаис малодушно возблагодарила небеса за смерть Фредерика и тут же устыдилась этого.
Но правда была жестока. Именно убийство ребенка спасло Анаис от разоблачения.
«Только не вздумайте себя в этом винить», — нервно пошутил Виктор.
«О, не волнуйтесь, я же не стояла над ним с ножом!»
Фредерик был убит именно у хранилища. Совпадение ли? Или тот, за чьей тайной охотилась Диана, прознал о письме и попытался добраться до него? И просто прихлопнул попавшего под ноги мальчишку, словно надоедливого комара?
Что же за тайны скрыла в письме Диана, что из-за них исчезла сначала она, а потом погиб невинный ребенок?
«Вскрывайте, — решительно велел Виктор. — Мы должны знать, что внутри!»
Его нетерпение передалось Анаис, но сомнения оказались сильнее. О, она понимала, что письмо придется вскрыть, но страх перед теми сведениями, что предпочла спрятать ее сестра, сковал девушку, и она не могла пошевелиться.
«Вскрывайте же, Анаис! — от нетерпения Виктор повысил голос, — Чего же вы медлите?»
Анаис выдохнула, один за другим расцепила пальцы, разгладила ткань на коленях. Аккуратно вытащила булавку из коричневой бумаги, отложила записку Лаперьеру в сторону — позже ее надо будет сжечь. Руки тряслись так, что девушка не сразу смогла вскрыть залитые воском швы. Только медленно разворачивая бумагу, разламывая восковую пленку, она смогла себе признаться: она боится так, словно внутри ее смертный приговор, словно внутри — свидетельство ее позорного преступления, которое обнаружила Диана и безжалостно решила предать огласке.
Это чушь, твердо сказала себе Анаис, пытаясь отогнать детские обиды и воспоминания. Если внутри и свидетельство преступления — то не моего. Мне бояться нечего.
«Ну же!»
Анаис сняла последний слой коричневой бумаги, и перед ней оказался тонкий самодельный блокнот, грубо переплетенный обычной ниткой.
Медленно, очень медленно Анаис заставила себя опустить на него глаза.
И от разочарования застонала.
Молчание в мыслях царило… предгрозовое.
«Что ж… — Наконец, медленно произнес Виктор, — этого и следовало ожидать. В конце концов, ваша сестра была профессионалом, и глупо было бы думать, что она доверит свои записи кому-либо, не подстраховавшись».
Анаис внимательно скользила взглядом по ровным строчкам, просматривала страницу сверху до низу и раз за разом возвращалась к началу, словно надеялась, что со временем абракадабра из смутно знакомых символов станет понятнее.
Но сдалась и она.
«Разве вам неизвестен шифр, которым она пользовалась? Раз она просила отправить письмо в Канцелярию, значит, рассчитывала, что его смогут прочитать!»
«Скорее, — проворчал Виктор, — она рассчитывала, что кто-то будет рыться в ее вещах и найдет ее записи, потому сразу их и шифровала. Признаться честно, то, что я здесь вижу, не похоже ни на один из знакомых мне шифров».
«Но на что же она рассчитывала, посылая это вам?!»
«Не знаю. Может, на наших шифровальщиков, что они смогут подобрать разгадку к любому коду. А может, на мои способности. Если бы ее блокнот попал мне в руки, я мог бы попробовать считать отпечаток ее мыслей, с которыми она вела записи».
Анаис вспомнила, о чем обычно она думала при ведении конспектов, и тихонько хихикнула. Вряд ли Виктор был бы рад, считывая зашифрованный тайный отчет, поймать мысль о том, что готовить на ужин и какую гадость устроить неприятному аспиранту!
Наскоро пролистав самодельный блокнот, девушка не обнаружила там ни ключа к шифру, ни простых записей. Абзацы шли вразнобой, ровные строки перемежались короткими приписками на полях, столбцами то ли имен, то ли дел. Похоже, это действительно был рабочий дневник Дианы, то, что она записывала для себя, чтоб обдумать на досуге, не забыть или проверить. И она считала, что именно эти записи, а не то, что она успела отправить с отчетами, поможет Виктору в раскрытии заговора.
«Идите спать, — все же посоветовал маг, когда Анаис начала по третьему кругу листать блокнот, то переворачивая его вверх ногами, то приставляя к нему зеркало. — Над этой загадкой лучше думать на свежую голову».
Анаис не удержалась и согласно зевнула, устало потерла глаза.
***
Виктор был прав, толку-то сидеть над неразрешимой загадкой, особенно когда глаза слипаются от усталости, а тело шевелится все медленнее и медленнее. Оставалось только избавиться от записки Лаперьеру и слоев почтовой бумаги. Сцеживая зевки в кулак, Анаис разворошила угли в камине, раздула уютно потрескивающий огонек. Несколько мгновений она, блаженно прикрыв глаза, грела руки его теплом, словно отгородившись им от всего света. Но девушка все же заставила себя подняться и вернуться к столу за бумагами. Воздух сразу показался промозглым и стылым, неприятно хватанул за ноги, и Анаис, скомкав в руках бумаги, поспешила вернуться к камину.
— Главное, не уснуть у огня и не устроить пожар, — пробормотала она и швырнула в алую пасть бумажный ком. Огонь вспыхнул ярче, жадно облизал бумагу, резвыми змейками оплел сначала записку Лаперьеру, а затем попробовал на зуб почтовую бумагу. Анаис заворожено смотрела, как чернеет и распадается пеплом самый страшный компромат на нее, способный поставить под удар всю ее миссию. Тепло мягко касалось лица девушки, поглаживало щеки, можно было закрыть глаза и легко представить, что это не теплый воздух, а нежные и надежные руки. Что греет ее не огонь в камине, а чужие объятия, в которых можно расслабиться и задремать, не тревожась о завтрашнем дне.
