От солдата до генерала. Воспоминания офицера-связиста об управлении войсками в военных кампаниях Третьего рейха. 1939—1945 - Альберт Праун

Количество получивших водительские права офицеров и вахмистров росло. Теперь это не было для нас проблемой. Но пришло время посадить за руль радистов, подобная задача рассматривалась как сама собой разумеющаяся. Некоторые опасались появления вредных расстройств, наподобие морской болезни, и потому было относительно немного желающих служить на моторизованной радиостанции. Был соответствующим образом оборудован автобус – в качестве передвижной учебной аудитории с аппаратами Морзе, чтобы с самого начала приучить новобранцев на ходу выслушивать сообщения и разборчиво писать. Мы установили также специальные устройства для создания шумовых помех, которые возникали на определенной волне казарменной сети связи, чтобы радисты сразу же смогли привыкнуть к неизбежным посторонним шумам на их рабочих частотах. К тому же мы отказались от ненужного заполнения каждый раз шапки над радиограммой, вместо этого стали пользоваться формуляром, размером с чековую книжку, который я распорядился отпечатать.

В дождливую и ветреную погоду или в ночное время невозможно было пользоваться многостраничной «Таблицей сигналов». Мы переработали ее в «Радиотаблицу» размером в руку, наклеенную на фанеру, которая давала возможность управлять танковой дивизией и подчиненными ей частями других родов войск, условные сокращения тактических понятий передавались короткими зашифрованными сигналами. Они были подобны сигналам горна или трубы, с помощью которых в прошлом командиры пехотных рот, батальонов и полков или эскадронов подавали свои четкие команды. Что касается радиосвязи в самой дивизии, то вскоре возник вопрос: сосредоточить ее в одной или нескольких больших машинах, наподобие радиоузла на военном корабле, или разделить согласно отдельно поставленным задачам на линии радиосвязи. Мы выбрали последнее, и вскоре нас ожидал успех. Никогда мы не ждали ни уставных предписаний, которые не имели в прошлом прецедентов, ни медлительных инспекторов: все они не понимали, зачем нужна унификация и заданные нами темпы развития радиосвязи. Гудериан проверил, как проходит строевая подготовка на казарменном дворе. Она была короткой по времени и действенной и содержала в себе необходимые элементы действий солдата в разных ситуациях, начиная со знакомства с оружием и обращения с ним, проведения стрельб и до слаженности действий и поведения вне службы. Вскоре был сделан упор на техническую подготовку, поставлена ясная цель: солдат, как и само его подразделение, должен научиться автоматически работать со своей радиоустановкой в самой тяжелой ситуации.

Затем прибыл генерал Фелльгибель с адъютантом капитаном Мюгге. Он увидел, как мы принялись за новое дело, быстро понял самое существенное в нем и в своей непринужденной манере одобрил его. Еще оставалось достаточно времени, чтобы показать ему сокровища искусства Вюрцбурга – работы Тильмана Рименшнейдера и Бальтазара Ноймана. Я сделал это в роли гида, чем я охотно занимался во внеслужебное время в этом несравненном городе.

После этого посещения я получил еще большую свободу самому выстраивать свою работу, за одним исключением – из Берлина регулярно наведывался командир войск связи 16-го танкового корпуса полковник Лёвенек, некогда мой командир роты. Ситуация повторилась. Он отдавал распоряжения, которые касались и двух других танковых дивизий. Как я понял, главной задачей, по его мнению, было унифицировать связь между частями корпуса. Он старался добиться этого с небывалым рвением, пусть и в роли нелюбимого начальника.

После того как закончилась подготовка инструкторов, появились первые новобранцы, призванные по закону о всеобщей воинской повинности. По своему составу они не походили на добровольцев 1913 – 1914 гг. и на наемных солдат рейхсвера и были другими. Их предварительная подготовка в гитлерюгенде и в Имперской службе труда упрощала нашу задачу. Они должны были выполнить свой воинский долг, хотя и быстро осознали мелкие неудобства казарменной замкнутой жизни и необходимость порядка и поддержания чистоты. Воспитатели должны были довольствоваться тем, что они имели. Это не был отборный состав, это была обыкновенная рядовая молодежь. Отношения между командирами и подчиненными в новой народной армии развивались органично на фундаменте авторитета старших и более опытных и доверии молодых, которые почувствовали правоту начальников и теплоту их опеки. Хотя зачастую призывник и не мог понять, какие усилия надо приложить, чтобы достигнуть цели: воспитать радистов танков – храбрых, закаленных солдат и отдельных бойцов, уверенных в себе, способных найти выход из любого положения. Эту задачу надо было решать, располагая только небольшим количеством аппаратов радиосвязи и ограниченным числом автомобилей, в отсутствие устава и новых офицеров. Однако нашлось много добровольных помощников, решившихся преодолеть все трудности. Третья часть молодых призывников была родом из Восточной Франконии, треть – из Рейнской области и треть – швабы. Было интересно наблюдать за ними, когда они знакомились друг с другом и общались. Выходцы из Рейнской области, бывшей уже 15 лет нейтральной зоной, были проворны, иногда поверхностны и еще не знали, что такое дисциплина. Франконцы были рассудительные, швабы старательные и ловкие, отпускавшие с некоторым высокомерием шутки, на что рейнландцы, тоже имевшие чувство юмора, не знали, что ответить. Работая с людьми, мы поняли по ним, что, может быть, это не так уж и плохо, что машины и аппаратуру поставляют с запозданием и не полностью за один раз. Мои офицеры были первыми, кто разочаровал меня. В первые недели я не беспокоил их во внеслужебное время и простодушно полагал, что они используют его, чтобы познакомиться с памятниками Вюрцбурга, насладиться красотами Майна и отведать франконских вин. Они же каждое воскресенье бегали в пивное заведение близ вокзала. Мне помог это обнаружить один капитан роты, родом из Северной Германии, который за целый месяц так и не удосужился ни осмотреть городской крепости, ни пройтись вдоль Майна. Каждый понедельник в состоянии глубокого похмелья он жаловался мне по всяким пустякам или предлагал сделать для роты что-нибудь изначально невыполнимое.

Занятия продолжали идти своим чередом, а я посвящал вторую половину дня воспитанию офицеров, пытаясь сплотить наше небольшое подразделение. Каждому офицеру выделялся автомобиль, легковой или грузовой, без шофера, мы выстраивались в колонну и отправлялись в путь. Я ехал первым. Вышеупомянутый капитан пять лет учился в Техническом институте, но диплом так и не защитил, затем последовала тоже безуспешная двухгодичная учеба в Военной академии. После 17 лет службы он так и не нашел время получить водительские права, теперь ему необходимо было это сделать.

Мои экскурсии помогали лучше познакомиться с окружающей местностью и увидеть ее культурные сокровища: алтарь Тильмана Рименшнейдера (р. ок. 1460 – ум. 1531) в Креглингене, «Штуппахская Мадонна» Маттиаса Грюневальда (р. после 1460 – ум. 1528), торговая площадь в Мильтенберге, замок Вертхайм были целью учебных поездок. Мы отправлялись