Всё может быть - Джейн Грин

— Правда? — Джулс, похоже, удивлена. — Не могу поверить, он вроде так тобой заинтересовался. Ну, значит, еще позвонит.

— Мне все равно.

— Знаю, — говорит она. — Но это пойдет тебе на пользу. Он наверняка пригласит тебя в какое-нибудь шикарное место и будет обращаться с тобой как с принцессой. Ты отлично проведешь время. Никто же не заставляет тебя спать с ним или соглашаться на очередную встречу. Откуда ты знаешь, может, тебе понравится кто-то из его друзей? Может, ты встретишь мужчину своей мечты благодаря общению с ним?

— Заткнись, Джулс, ты прямо как моя мать.

Я понимаю, что у меня будет все в порядке. В этот раз все не так, как раньше, после расставаний с прочими бойфрендами, когда мое сердце было разбито и я безутешно рыдала три недели, не хотела никуда идти и ничего делать. Была одна ужасная ночь, и с тех пор я чувствую себя нормально, по крайней мере знаю, что не стоит жить ложной надеждой. Все действительно кончено, и я могу идти дальше. Несмотря на то, что все еще ощущаю какое-то остолбенение. Наверное, еще вижу слабый огонек в конце тоннеля, не очень яркий, но есть.

Говорят, что в первый раз расставаться больнее всего, и, наверное, в этом есть доля истины. Но есть мнение, что с каждым разом переживать разрыв все больнее и в конце концов ты становишься жесткой, циничной и уже неспособной чувствовать.

Если бы это было так. Как бы я хотела быть жесткой и циничной. Чтобы все происходило медленно, а я бы не выкладывалась в отношениях полностью, потому что боялась бы обжечься. Но нет. Каждый раз, когда я с кем-то встречаюсь, ныряю с головой, окружаю его любовью и заботой, надеясь, что на этот раз все будет иначе. Но так не бывает никогда.

Я не понимаю, зачем притворяться кем-то, кем ты на самом деле не являешься, ведь в конечном счете все равно придется открыть свое истинное лицо, а если оно сильно отличается от того, что было вначале, мужчина просто испугается и с криком убежит.

Может быть, я уже немного научилась сдерживать себя, и поэтому мне сейчас не так больно, а может, потому что мы с Ником не предназначены друг для друга. И, хотя он нравился мне все больше, в глубине души я понимала, что не смогла бы жить так, как он, и поэтому сейчас чувствую себя нормально.

Но нормально не значит хорошо, и я решаю: раз уж Джулс ушла, дай-ка я просмотрю свою коллекцию компакт-дисков и поставлю те песни, от которых всегда плачу. Что, если начать с «REM» и «Всем бывает больно»? Вот я уже всхлипываю, как ребенок. Продолжим? Дженис Йен и «Когда тебе семнадцать» — и вот я уже чувствую себя брошенной всеми. И, конечно же, я включаю группу «Everything But The Girl», «Я не хочу об этом говорить», — ради бога, ведь можно иногда насладиться жалостью к себе?

И вот я сижу, ставлю диски и рыдаю, рыдаю, рыдаю, захлебываясь от икоты, а голова у меня начинает раскалываться на части. И тут звонит телефон. Я не беру трубку, потому что не уверена, что мне удастся скрыть свою истерику, и вообще мне не хочется сейчас ничего никому объяснять.

Включается автоответчик, я слышу собственный голос, а потом густой баритон: «Ммм, привет, ммм, Либби. Это Эд, мы на днях познакомились в «Меццо». Я вчера оставил тебе сообщение, но подумал, может, ты его не прослушала, поэтому оставляю еще. Мне очень хотелось бы с тобой встретиться».

Он еще раз оставляет все свои телефоны. Я слегка приободряюсь: мне приятно, что нравлюсь кому-то настолько, что он оставил целых два сообщения. И хотя я не подхожу к телефону, когда он заканчивает говорить, решаю, что стоит ему позвонить.

Глава 14

Сегодня я собираюсь позвонить Эду. Совершенно точно. Я подумала об этом и поняла, что Джулс абсолютно права: мне нужно встречаться с другими мужчинами. Да, он не совсем в моем вкусе, но какого черта. Мне, как недавно напомнила моя мать, уже двадцать семь лет, и, может, количество перейдет в качество: если я буду встречаться с мужчинами, один из них обязательно окажется Любовью Всей Моей Жизни.

Но пока я с головой завалена работой: пытаюсь организовать вечеринку по поводу премьеры телесериала и только что закончила писать пресс-релиз, который надо разослать всем журналистам и фотографам. Именно в этот момент звонит Аманда Бейкер. Только ее мне сейчас не хватало.

— Привет, дорогая, — щебечет она. Это слегка озадачивает меня, потому что «дорогая» — это что-то новенькое, да и я не стала бы ее так называть. Но, видно, с тех пор как я устроила ей несколько эфиров на радио, мое недостаточное усердие по поводу ее персоны прощено, и теперь она относится ко мне так, будто мы дружим с детства.

— Может, вместе пообедаем? — предлагает она. — Знаешь, поговорим о женских делах. Я и ты. Ты сегодня свободна?

Я ошарашена и не знаю, что ответить, поэтому какое-то время заикаюсь и ломаю голову над тем, что происходит.

— Я сейчас очень занята, но с удовольствием увиделась бы с тобой. Может, пообедаем в «Кво Вадис»? — продолжает щебетать Аманда.

Это меняет дело. Нет нужды говорить, что я еще ни разу не была в «Кво Вадис», а это один из тех ресторанов, где нужно побывать хотя бы однажды, просто чтобы сказать, что ты там была.

— С удовольствием, — говорю я. — Встретимся там?

— Отлично, — отвечает она. — Закажи столик на час пятнадцать. Хорошо, дорогая, увидимся позже. — И она вешает трубку, а я снова ломаю голову: с какой это стати я должна заказывать столик, если она сама меня пригласила?

И вот я в смущении брожу по офису и спрашиваю, не знает ли кто-нибудь номер «Кво Вадис». Джо Купер выходит из своего кабинета и говорит:

— Шикуешь, Либби. С кем это ты собралась в «Кво Вадис»?

— Очень странная вещь, Джо, — отвечаю я. — Только что позвонила Аманда Бейкер и пригласила меня на обед, что само по себе очень необычно, потому что до недавнего времени я была ее злейшим врагом. И вдруг теперь мы лучшие друзья и она просит меня заказать столик. Очень странно.

Джо закатывается смехом.

— Либби, — говорит он, — это коронный прием Аманды, она так ведет себя со всеми агентами. Сначала не доверяет тебе, но стоит тебе сделать ей немного рекламы, она решает, что ты ее лучший друг. Не беспокойся, не забивай себе голову, и жизнь станет легче.

Я пожимаю плечами.

— Наверное, ты прав.

Записываю номер на желтом стикере и отправляюсь звонить в ресторан.

Уже половина первого, и я сижу за столиком у окна, пытаясь что-то разглядеть сквозь витражные окна, на которых нет задвижек. Вероятно, они не открываются, наверное, здесь настоящая парилка. Я пытаюсь выглядеть как знаменитость, потому что, похоже, сюда простых смертных не пускают. Я уже увидела трех телеведущих, двух поп-звезд, а двое за соседним столиком разговаривают о своем последнем фильме, — наверное, это режиссеры. Я, конечно, не подслушиваю, но очень трудно не слышать, о чем говорят за соседним столиком, если они сидят так близко. Где же Аманда, черт ее побери?