Странный приятель. Тайна Врат - Егор Чекрыгин

Дверь перекошена. Удар ногой. Открылась. Пистолет, а следом за ним и Готор метнулись дальше. Каменная стена. Вдоль нее — проход в старую башню. Кто-то мелькнул впереди. Выстрел. Шаг назад за дверь, ответная пуля с противным визгом рикошетит о стену. Шаг вперед, и новый выстрел. Пистолет за пояс. Достать второй. Помещение полно порохового дыма, но лестница подозрительно скрипит. Быстро метнуться в сторону, к противоположной стене. Пуля опять пролетает мимо. Выстрел на вспышку, тяжелое тело скатывается под ноги.

— Сержанты, держать лестницу! — приказал Готор Гаарзу с Киншаа, и те, взяв пистолеты, направили их наверх, мало что видя в пороховом дыму, затянувшем все помещение. — Тюки складывать сюда, — продолжал быстро распоряжаться Готор. — Лей масло. На лестницу лей, дурень! Собери пороховницы у мертвых, клади под столбы. Отлично. Надеюсь, лестница тоже загорится, а может, и обвалится. Мушкетер, шнур тлеет? Подожги запал. Все, уходим. Вы двое, вперед. Я за вами.

Готор последним выбрался из пролома на показавшийся ему необычайно чистым после дымного подвала воздух, и все участники диверсии еще долго отсиживались за щитом, пытаясь прокашляться и стараясь не тереть слезящиеся и чешущиеся глаза грязными, пропитанными пороховой сажей руками.

— Ну, кажется, лестница занялась. А шашка дает достаточно дыма, так что кредонцы вряд ли попытаются спуститься и выкинуть все это на улицу. Уходим.

У Ренки тоже было довольно жарко. Кредонцы оказались чуточку хитрее, чем он рассчитывал, и не полезли напролом, как он предполагал, а предприняли сначала отвлекающий маневр. Внезапно на соседней улице начался какой-то переполох. Густая стрельба, крики, ответный залп, опять рассыпчатая дробь егерских мушкетов… Пришлось отрядить одно капральство на подмогу. Увы, но солдаты, едва отбежав от дома, попали под залп егерей, и из более чем дюжины человек обратно смогли приползти лишь двое. Один — только для того, чтобы практически сразу же умереть, скрючившись у стенки.

И почти в то же мгновение началась атака. Минимум полсотни высоких крепких рубак ринулись через улицу, а из окон дома, который они только что покинули, их товарищи начали плотный обстрел штурмуемого здания.

Ренки скомандовал, и грохот нескольких десятков мушкетов, кажется, даже заставил завибрировать стены, гулко разносясь по освобожденным от мебели помещениям. Все вокруг мгновенно затянуло дымом, но мушкетеры были опытными вояками и даже в этом дыму успели зарядить мушкеты, чтобы, выставив их из окон, почти вслепую дать еще один залп.

Змеиным жалом метнувшийся из окна штык едва не оборвал весьма перспективную карьеру лейтенанта оу Дарээка, попытавшегося оценить обстановку на улице. Лишь благодаря выработанным на тысячах тренировок рефлексам тот сумел в последнее мгновение уйти в сторону и резко нанести ответный удар шпагой. В дыму было трудно разобрать, но, кажется, попал.

— Сержант, первое капральство — на второй этаж. Стрелять оттуда. Бросайте сверху весь хлам, что еще не успели выбросить, — рявкнул Ренки во всю глотку, кляня себя за то, что не догадался отдать все эти приказы заранее. Ведь ясно же было, что дым затянет помещение и от множества бестолково машущих штыками солдат будет мало пользы, зато все они станут отличными мишенями. — Остальных — к дверям и окнам, по два человека на каждое. Напротив окон не стоять — будут стрелять, бить из-за стены тех, кто попытается пролезть. Сержант Дроут, наверх. Ты командуешь там!

В окно, возле которого стоял Ренки, сначала просунули ствол мушкета, выпалив внутрь дома, и, обрадованные раздавшимся криком боли, попытались пролезть следом за пулей. Почти не глядя, Ренки ткнул шпагой, и тяжелая фигура повисла на подоконнике. Достав свой пистолет, он разрядил оба ствола в мелькающие за окном тени и быстро отпрянул назад. Очень вовремя — раздался залп, и в помещение влетело не меньше десятка пуль.

К счастью, лишних людей тут уже не было, так что пули благополучно расплющились о противоположную стену, не причинив никому вреда.

— Таагай, встань тут, — приказал Ренки прилежно сопровождавшему его гренадеру. — Коли сбоку, если кто полезет. Наверное, лучше палашом. Я на второй этаж, осмотрюсь!

Дыма на втором этаже было уже, наверное, даже больше, чем на первом. «Все-таки воевать в помещении — это какое-то свинство!» — подумал Ренки.

Поднявшиеся наверх мушкетеры устроили тут настоящее караколирование, посменно подходя к окну, паля в егерей и вновь отходя вглубь комнаты для перезарядки. Выстрелов из соседнего здания можно было больше не опасаться — его почти не было видно из-за слишком интенсивной пальбы с обеих сторон.

«Очень организованно, — подумал Ренки, восхитившись выучкой мушкетеров. — Но надолго нам так пороха и пуль не хватит. Впрочем, ведь можно же забрать запасы у убитых и раненых».

С целью проверки запасов он подошел к телу, лежащему у дальней от окна стены. Человек еще был жив, но уже без сознания, и, судя по отчаянно зажимающим рану на животе рукам, это было к лучшему — истечет кровью без боли.

Ренки проверил его берендейку и пороховой рог для подсыпания на полку. И эта последняя деталь экипировки навела его на определенные мысли.

Быстро спустившись на первый этаж, он прошелся по комнатам обороняемого здания и собрал у раненых и убитых все пороховые рога, не постеснявшись даже втащить в помещение одного из убитых кредонцев, чтобы обобрать и его. Затем он поднялся на второй этаж и объяснил задачу Дроуту. Гренадер довольно быстро сообразил, что от него требуется, и занялся подготовкой. А лейтенант оу Ренки Дарээка, забрав с собой примерно два десятка солдат, спустился на первый этаж и уже там вновь объяснил предстоящий маневр Таагаю и сержанту мушкетеров, распределив между ними задачи.

Командовавший зуурскими егерями капитан — естественно, родом из благородных оу — уже было подумывал дать приказ к отступлению. Внезапной атаки, на которую и был весь расчет, не получилось. Противник либо успел заметить подготовку, либо к тооредаанцам подошло подкрепление, отчего они сумели противостоять штурму.

Ловить пули и, в свою очередь, палить внутрь здания не имело смысла. Ясно, что сквозь узкие окна внутрь прорваться не получится, а бессмысленно терять людей из-за пусть и не слишком прицельной, но достаточно интенсивной стрельбы со второго этажа было нельзя. Зуурские дикари — совсем не то, что цивилизованное кредонское быдло, которое своих офицеров боится больше, чем врагов. Эти могут невзначай и штык в бок воткнуть, и в спину выстрелить.

С ними вообще было непросто, хотя и интересно. Офицер для них был скорее вождем, еще в том, старом понимании этого слова, чем господином и повелителем. Его беспрекословно слушались только пока он, совмещая личное бесстрашие и разумность, вел своих солдат от победы к победе. А вот когда начиналась полоса неудач, тут уже приходилось поддерживать свой авторитет всеми средствами, иначе быть беде. В общем-то если имеешь дело с этими дикарями, то доказывать свое первенство во всем нужно постоянно. Фехтовать и стрелять лучше всех, топать версту за верстой в одном строю, не показывая признаков усталости. А еще быть то щедрым и справедливым, то свирепым и безжалостным. Ни скупости, ни трусости со слабостью зуурцы своим вождям-офицерам не прощали. Как, впрочем, и неудачи.

Постоянно соревноваться со своими подчиненными, чуть ли не каждый день ходя по лезвию клинка, — это ощущение пьянило. После такого командовать обычной солдатней… Благородный оу сравнивал это с дрессировкой мышей и тигров: с первыми — безопасно, зато с последними — поистине захватывающе! Всегда приходится быть настороже, аккуратно используя и свою стальную волю, и змеиную хитрость.

Так что сейчас есть смысл отойти, не пытаясь пробить лбом каменные стены. В буквальном смысле этого слова. Даже если отряд и прорвется назад к башне, толку от прореженных в этой заварушке вояк будет уже не слишком много. Можно плюнуть на обещанную награду и спасать то, что еще осталось. Увести отряд в горы и отсидеться. Не вечно же тооредаанцы будут владеть Тиндом? А если будет расследование, в Военном трибунале все это можно выставить в самом лучшем свете. В конце концов, Кредонская республика — страна купцов, тут не приветствуются бессмысленные потери.

И стоило только офицеру об этом подумать, как пальба тооредаанцев начала стихать. «Что и неудивительно! — смекнул благородный оу. — Не бездонные же у них там пороховницы, и пули сами собой в сумках не появляются. А значит, победа уже близка. В крепость, скорее всего, лезть уже не имеет смысла. Но зато можно уйти с шиком! Глядишь, и в Военном трибунале зачтется».

Он перегруппировал своих солдат, решив главный удар обрушить на дверь и окна рядом с ней, и уже набрал было воздух в легкие, чтобы высвистать приказ к началу атаки, как вдруг громкий хлопок и вспышка отвлекли его внимание.