Воспоминания Мерлина, или Привет, Хогвартс! - 4ert13

— Господи… какая же я дура… Ты простишь меня? — Гермиона вынырнула из себя и взглянула парню в глаза, вскочив из кресла и поднимая его.

— Ну ты же знаешь теперь, что конечно да, — Мерлин улыбнулся и заключил ее в объятья. Такие теплые, крепкие объятья, в которых хотелось обо всем забыть, и просто унестись в мир тепла и радости. Они наверное так и стояли бы до утра, если бы не скрипнул портрет, впуская Симуса, который тут же отшатнулся от щитовых чар.

— А, ребята? Привет. Вы чего здесь?

— Симус! Что ты опять взорвал? — Мерлин снял заклинания и в отблесках каминного пламени увидел, что у парня опять было перепачкано сажей лицо, слегка дымились стоящие дыбом волосы и брови, а рубашка и галстук были цветом с мантию, то есть черными.

— Да так, там хлопушку хотел запустить… Ну и… запустил….

Гермиона быстро очистила его одежду и кое–как привела в чувство. Симус поблагодарил и отправился отмывать лицо.

— Ну что, до завтра? — Когда тот ушел, Мерлин снова обнял Гермиону, но на этот раз легонько обвив руками талию.

— Да, спокойной ночи. А что это было?

— А. Это? Ты и сама поняла, что это были воспоминания, но с моими впечатлениями, а не очищенные и невозмутимые как для рапорта или пособия по заклинаниям. Самое интересное, — он усмехнулся. — Что наши Маги в принципе могут так обмениваться чувствами, эмоциями, если достаточно тесно связаны.

— А я так смогу? — Гермиона подняла брови.

— Да. Через пару месяцев, думаю, сможешь. Если не будешь пропускать занятия, — Мерлин усмехнулся.

Гермиона тоже улыбнулась и, наградив его теплым поцелуем в щеку, зашагала по ступенькам в спальню девочек. Мерлин же провел рукой и, улыбаясь, сделал классический американский «Йес!» и закружился по гостиной, расправив руки в стороны, в сторону спальни мальчиков.

На следующее утро Мерлин не пропустил свою утреннюю тренировку и, после того как привел себя в порядок, пулей примчался на завтрак. Гарри задумчиво поглядывал на Мерлина, которого как током ударили — энергия так и била из–за всех щелей. На Гермиону, которая улыбалась и прятала эту улыбку в волосах, склоняя голову, и иногда встречаясь с Мерлином взглядом. Через пару минут пришел Рон и плюхнулся на скамью рядом с Гермионой, напротив Гарри и Мерлина. Он был весь какой–то выжатый, вымотанный, с синяками под глазами, но зато довольный.

— Рон, а где ты был вчера? Я не видел, что бы ты вообще приходил спать.

— Да так, не важно, — Рон отмахнулся и через пол стола (а так же тарелку, и бокал Гермионы) потянулся за яичницей. Естественно, задел при этом бокал, чуть не расплескав его. Но поймал и водрузил на место.

Все было вроде хорошо, но за завтраком Гермиона как в прострацию впала. Несколько минут сидела, смотря в одну точку. Потом очнулась. Доела завтрак, подождала друзей — Гарри и Рон еще ели. И вчетвером они вышли из Большого зала.

— Чем займемся? — Гарри плюхнулся в свое любимое кресло, стоявшее левее Гермиониного.

— Пойдем гулять? Или в библиотеку? — Предложил Мерлин, бросив взгляд на Гермиону. Она же вообще не отреагировала.

— Не знаю, я бы тут посидел. Но и погулять можно конечно, — Рон зевнул и рукой тронул Гермиону. — Гермиона, а ты чего хочешь, а?

— Ну, я хочу… — сделать домашнее задание. И ты хочешь. Не так ли? У тебя еще три страницы отсутствуют.

Мерлин что–то потихоньку начал недоумевать. Нет, Гермиона любит домашнее задание, но оно у них двоих сделано, а Рону помогать, точнее делать за него, она терпеть не может…

Окончательно ему хреново стало, когда Рон принес свои бумаги и тетрадь, перо, чернила, сел в свое кресло, а Гермиона придвинулась к нему и, сидя вплотную, касаясь его левой рукой, предплечьем, плечом, начала писать и объяснять. Мерлин плюхнулся в кресло справа у камина, стоявшее лицом к гостиной, и тихо офигевал. К нему запрыгнул Капитан, и начал тихо мурчать, но Мерлин этого вообще не заметил. В шоке был сам Рон, но решил пользоваться моментом. На том моменте, когда спустя полчаса она практически обняла его, старательно прижимаясь телом — левым боком, грудью, волосами к его правой руке, которая прижимала тетрадь и держала перо, а ее голос трепетно и чувственно вещал ему практически на ухо, Гарри потерял челюсть. Рон же, все это время сначала недоумевавший, а потом ухмыляющийся и улыбающийся, приобнявший ее даже, взглянув на Мерлина, теперь изменился в лице и попробовал отстраниться, но Гермиона снова прильнула к нему, с таким умиленным выражением на лице… Мерлин встал, уронив кота, и медленно подошел. Он впал в ступор и опять, второй раз в жизни и второй день подряд, не понимал, что происходит.

— Гермиона, что с тобой?

— А что не так?

— Гермиона, ты в порядке?

— Да, а что ты вообще ко мне пристал?

— Гермиона, это Рон рядом сидит.

— И? Я его люблю, он такой милый…

Гарри вывалился из кресла. Рон попытался от нее улизнуть, но он вскочила за ним и поцеловала. В губы. Рона. Мерлин споткнулся и отступил на пару шагов назад. По его правой руке пробежала нехилая искра, но этого, слава богу, никто не заметил. Воздух вокруг него сгустился, и на этом моменте он рванул из гостиной. Пинком ноги открыл портрет и вышел вон. Вся гостиная наблюдала этот номер с открытым ртом. Глаза людей бегали с пары — Рона с разведенными руками, что–то мычавшего, и Гермиону, целующую его, на Портрет Полной Дамы, которая как раз набирала обороты возмущения… Первым пришел в себя кот, метнувшийся следом за хозяином. Вторым — Гарри, вставший и поднявший кресло, двинувшийся к друзьям. Третьим — Рон, отпихнувший Гермиону…

Мерлин же всего этого не видел. Он вообще ничего не видел — несся куда–то, не разбирая дороги. Куда–то вошел, в странное помещение, и лишь там схватился за голову.

— Не может, черт подери его, быть! Нихрена не понимаю, мать его! Ррраааа! — Парень взвыл, и от него во все стороны пронеслась мощнейшая «Волна Пламени», сметая и испепеляя все в комнате.

— Грен Каин! За что? ЧТО ЭТО ВООБЩЕ?!

Последовала «Вспышка», пробив все пространство вокруг статическим напряжением и звоном. Потом Мерлин провел руками по голове, царапая кожу, и принялся что–то бить. Он не помнил что, он не помнил как. Он просто тупо бил, вымещая душевную боль. Стремясь хоть часть перевести в боль физическую. Внутри него была пустота и боль. Сильная, всепоглощающая боль и горечь. То, что было вчера, было ничто по сравнению с этим. Ему надоело бить, это больше не приносило боли, и он выкинул руку в магическом жесте. С его руки сорвался огромный, с две трети его роста, пожалуй, огненный шар, но не обычный, а окутанный тьмой, словно состоящий из нее. «Shadow Flare», или же «Теневой Огонь», «Огонь Тьмы». Одно из сильнейших темных заклинаний. Потом улетело еще что–то — вроде огненный «Протуберанец». Еще, еще, еще какие–то заклинания, с него стекла и мгновенно устремилась вокруг какая–то темная субстанция, испугав насмерть существо в комнате, спрятавшееся от первых заклинаний под потолком, где оно и висело, и теперь безвольно свалившееся. Потом он выхватил палочку и попытался взорвать все. Все эти метания он перемешивал обычными ударами. Время для него потеряло значение, он лишь бил и бил, а боль все поглощала, выжигала его изнутри, как адское пламя вечно гложет души грешников в Аду…

Глава 27. Финальная часть Мерлезонского балета, ч.2

Мерлин пришел в себя. Дико пахло паленым, как на пепелище, а сам он лежал на чем–то твердом и горячем. Он открыл глаза и увидел целиком черную комнату. Выжженную комнату. И перед ним сидел кот. Точнее, черно–белый кот, вылизывающий переднюю лапу. Наконец, он заметил, что человек поднял голову и обратил на него свой взор.

— Вставай давай, разум забывший под властью эмоций.

— Где я?

— Не знаю. В каком–то мире и в каком–то помещении. Кто ты, помнишь?

— Да. Как я здесь оказался? Как ты меня нашел?

— О, ты настолько сошел с ума, что вместо Выручай–комнаты открыл портал и шагнул сюда. Судя по всему, когда–то это был боевой зал в каком–то замке или, может, подземелье. Экраны на совесть стоят, но все же одно ты прогнул.

— Что? Я тут магией бил?

— Ооо, милый. Что ты помнишь? Ты в себя пришел же? Молодец. Вспоминай давай.

Мерлин сел. Но вспомнить не мог, хотя обычно все помнил отлично. И как на зло еще руки заболели. Он посмотрел на них и охнул. Во–первых, на нем был его Авадон в его настоящем виде. Во–вторых, руки, несмотря на защитные магические перчатки, были сбиты в кровь и кое–где явно были выбиты костяшки и фаланги пальцев.

— О, секундочку, — кот подошел. Вильнув хвостом и мяукая, потерся об руки хозяина. На мгновение вокруг рук возникли шары света, и с небольшим хрустом все вернулось в норму — руки были как новые. Мерлин пошевелил пальцами, наслаждаясь нормальной работой рук и отсутствием боли.