Зажмурься покрепче - Джон Вердон

— Со слов Сони, да. Возможно, он даже захочет купить несколько принтов, а не один. Итоговая сумма может оказаться семизначной.

— Семизначной? Больше миллиона?

— Да.

— Н-да, в этом… что-то есть.

Он нахмурился.

— Ты нарочно реагируешь так вяло?

— А как мне отреагировать?

— С любопытством? С радостью? С предположениями, куда потратить кучу денег?

Она сделала вид, что задумалась, а потом улыбнулась:

— Можно месяц пожить в Тоскане!

— Ты способна потратить там миллион долларов?..

— Какой-такой миллион?

— Я же сказал: семизначная сумма.

— Да, я расслышала. Но как-то не вижу причин этому верить.

— Соня никогда меня не обманывала. Коллекционера зовут Яй Йикинстил. В субботу я с ним встречаюсь.

— Где, в городе?

— Ты спрашиваешь таким тоном, словно мне забили стрелку на помойке.

— Что именно он коллекционирует?

— Понятия не имею. Какие-то арт-объекты, которые кажутся ему стоящими.

— И тебя нисколько не смущает, что он готов платить баснословные сотни тысяч за подретушированные рожи людских отбросов? Что он за человек?

— В субботу узнаю.

— Ты себя вообще слышишь?!

Тон, которым он ей ответил, устраивал его еще меньше, чем интонации Мадлен.

— Что тебя так беспокоит?

— Ты же человек-рентген, ты обожаешь всех и вся просвечивать насквозь.

— Не понимаю.

— Я тебя не узнаю! Ты вечно с жуткой скрупулезностью разглядываешь людей и явления на предмет малейших несостыковок. Но почему-то в этой истории, где несостыковка на несостыковке, тебя ничто не настораживает!

— Пока что мне просто интересно, с кем я имею дело. Послушаю, что расскажет сам Йикинстил.

— Логично, — произнесла она таким тоном, что было очевидно: с ее точки зрения, логикой и не пахнет. Затем она спросила: — Почему у него такое дурацкое имя?

— Йикинстил? Голландец, наверное.

Она усмехнулась.

— По-моему, это имя какого-то чудища из детской страшилки.

Глава 29

Среди пропавших без вести

Мадлен готовила на ужин пасту с креветками, а Гурни листал в подвале старые выпуски «Санди Таймс», припасенные для садовых нужд: какая-то из подруг Мадлен рассказала, что можно на грядках перекладывать слои удобрения газетами. Он надеялся найти выпуск, где была та развратная реклама с Джиллиан: там должны были значиться агентство и имя фотографа. Он уже собирался позвонить Эштону, чтобы уточнить, не помнит ли он их сам, когда обнаружил то, что искал. Фотография, по иронии, оказалась в выпуске, датированном днем смерти Джиллиан.

«Агентство „Карнала“, фото Алессандро». Гурни хотел переписать данные, но потом взял журнал наверх и положил на стол, где Мадлен уже расставляла тарелки. Помимо обозначения авторских прав на фотографии была еще одна строчка мелким, изящно небрежным шрифтом: «Уникальные дизайнерские ансамбли от $100,000».

— Что это? — с неприязнью спросила Мадлен.

— Реклама неадекватно дорогих шмоток. А также фотография жертвы.

— Жертвы?..

— Джиллиан Перри.

— Той самой невесты?

— Той самой.

Мадлен присмотрелась к снимку, на этот раз с любопытством.

— Обе девушки — это она, — объяснил Гурни, на что Мадлен нетерпеливо кивнула, как бы имея в виду, что это очевидно.

— И этим она зарабатывала на жизнь?

— Пока неизвестно. Может, это единичная фотосессия, а может, она часто снималась. Когда я увидел этот снимок у Эштона на стене, я так обалдел, что забыл спросить.

— У него это висит дома? Он овдовел и повесил в память о жене вот это?.. — она покачала головой.

— Эштон отзывается о Джиллиан в том же ключе, что и ее мать: она была уникально умна, невозможна в общении и буквально пронизана похотью. Что интересно, все это можно сказать и о расследовании. Все, с кем приходится иметь дело, либо гении, либо психи, либо… даже не знаю, как сказать. Представь: сосед Эштона, чья жена предположительно сбежала с убийцей, проводит время с игрушечными паровозиками под наряженной елкой. Не помню, когда я в последний раз был настолько ошарашен. Или взять след убийцы — собака шла по нему ровно до мачете в лесу, а дальше след прервался. Это на первый взгляд означает, что убийца прошел до этого места, а потом вернулся тем же путем в домик. Но там негде прятаться! Каждый раз, как мне кажется, будто я наконец что-то нащупал, выясняется, что моим домыслам нет никаких осязаемых подтверждений. Вариантов масса, один круче другого, но под ними — пустота.

— И какой из этого вывод?

— Нужно искать улики, свидетелей, которым можно верить… А пока все, что у меня есть, — это набор историй без доказательств. И чем история любопытнее, тем сильнее искушение принять ее за рабочую версию, начать мыслить предвзято, даже не замечая, что тебя просто увлек сюжетный потенциал. Ладно, давай поужинаем. Может, после еды я наконец что-то соображу.

Мадлен поставила на середину стола большую миску с паппарделле и креветками в томатно-чесночном соусе. Разложив все по тарелкам, она приправила еду базиликом, и они наконец сели ужинать.

Немного насытившись, Мадлен принялась задумчиво гонять креветку вилкой по тарелке.

— Как говорится, яблочко от яблони недалеко падает.

— М-м-м?

— У матери много общего с дочерью.

— В том смысле, что обе эксцентричные?

— Можно и так сказать.

Мадлен еще с минуту помучила креветку, а потом спросила:

— Ты уверен, что там не спрятаться?

— Где «там»?

— В домике.

— Почему ты спрашиваешь?

— Мне вспомнился какой-то старый фильм ужасов, где домовладелец прятался в специальных пустотах между стенами и наблюдал за жильцами сквозь крохотные смотровые отверстия.

Зазвонил городской телефон.

— Там всего три крохотные комнаты, — сказал Гурни, поднимаясь, чтобы взять трубку.

Она пожала плечами:

— Просто вспомнилось. Очень уж страшное было кино…

Гурни шагнул в кабинет и подхватил трубку на четвертом звонке.

— Детектив Гурни?.. — голос был женский и очень неуверенный.

— Да. С кем я говорю? — В трубке раздалось нерешительное сопение. — Алло?

— Я тут. Наверное, я зря звоню… Но я хочу вам кое-что рассказать.

— Представьтесь, пожалуйста.

Помедлив, голос ответил:

— Саванна Листон.

— Очень приятно. Чем могу помочь?

— Вы знаете, кто я?

— Откуда я могу вас знать?

— Просто я думала, вдруг он меня упоминал…

— Простите, вы о ком?

— Доктор Эштон. Я его ассистентка. Одна из.

— Ясно.

— Вот поэтому я и звоню. То есть поэтому не надо было звонить, но… вы же частный детектив, да?

— Саванна, что толкнуло вас мне позвонить?

— Сейчас скажу. Только вы никому не передавайте, ладно? А то меня уволят.

— Если вы не собираетесь кому-нибудь навредить, я даже юридически не обязан никому разглашать содержание нашего разговора.

Эта бессмысленная фраза, которую он за свою карьеру произносил несколько сотен раз, почему-то ее успокоила.

— Хорошо. В общем, мне это кажется важным. Я слышала сегодня, как доктор Эштон говорил с вами по телефону. Вроде бы вы спрашивали насчет одноклассниц Джиллиан, а он сказал, что не может выдать их имена?

— Примерно так.

— А зачем вам имена?

— Извините, Саванна, этого я рассказать не могу. Но все же объясните, почему вы сочли важным мне позвонить.

— Я знаю два имени.

— Подруг Джиллиан?

— Да. Я тоже там училась, и мы иногда вместе тусили. Вот поэтому и звоню. Понимаете, происходит что-то странное… — ее голос задрожал, словно она собиралась заплакать.

— Что странное, Саванна?

— Эти подруги Джиллиан… они обе пропали сразу после выпускных.

— В каком смысле «пропали»?

— Поехали домой, но дома их так и не дождались. От них нет вестей с того самого лета. А еще… — она стала всхлипывать.

— Я вас слушаю, Саванна.

— Они обе говорили, что не прочь перепихнуться с Гектором Флоресом.

Глава 30

Модели Алессандро

Когда он повесил трубку, у него было с полдюжины полезных ответов на дюжину вопросов, а также имена двух одноклассниц Джиллиан и звон в ушах от многократно повторенной просьбы ничего не говорить Эштону.

Он поинтересовался, почему она так боится доктора. Девушка ответила, что совсем его не боится и он вообще чуть ли не святой, но ей неловко, что она звонит Гурни за его спиной, и если он узнает, то ему будет неприятно, что она ему не доверяет.

А почему она ему не доверяет? Вообще-то, конечно, доверяет, и даже очень, вот только доктора, кажется, совсем не волнует, что те две девушки пропали.

Знает ли Эштон, что они пропали? Разумеется, она ему говорила, но он сказал, что выпускницы Мэйплшейда часто принимали решение не возвращаться в семью, так что ничего необычного в их исчезновении нет.