Черный ящик - Майкл Коннелли

– Да, ты все поняла правильно.

На этот раз молчание длилось дольше. Босх не знал, с чем оно связано. Быть может, Рэйчел как раз в этот момент отвлекли, или же она колебалась в раздумьях, стоит ли ему помогать. Чтобы заполнить паузу, он вновь пустился в уговоры:

– Обещаю непременно отметить в рапорте их вклад в раскрытие дела, как только мы арестуем преступника. Думаю, им сейчас это не помешает. К тому же они, собственно, дали мне в руки первую ниточку. Обнаружили по гильзе с места преступления, что тот же пистолет использовался еще в двух убийствах. Для разнообразия они получат хоть какое-то позитивное паблисити.

В последнее время бюро по алкоголю, табаку и огнестрельному оружию на все лады склоняли в новостях после провала затеянной им секретной операции, которая закончилась настоящей катастрофой, и сотни единиц оружия попали в руки наркоторговцев и террористов. Возмущение общественности достигло такого накала, что это оглушительное фиаско стало одним из острейших вопросов, обсуждавшихся кандидатами в президенты во время избирательной кампании.

– Понимаю, о чем ты, – ответила Уоллинг. – Что ж, у меня там действительно есть хорошая подруга, с которой я могла бы поговорить. На мой взгляд, будет лучше, если ты продиктуешь серийный номер мне, а я передам его ей сама. Если просто дать тебе номер ее мобильника, то может ничего не получиться.

– Не проблема, я согласен, – поспешно сказал Босх. – Важен лишь результат. Ей, наверное, и десяти минут не потребуется, чтобы установить происхождение и перемещения ствола.

– Не все так просто, как ты себе воображаешь. Каждый такой поиск регистрируется, и ему присваивается особый номер. Так что ей все равно придется сначала получить разрешение начальника.

– Дьявол! Жаль, они не соблюдали свои бюрократические процедуры так же тщательно, когда позволили в прошлом году целому арсеналу просочиться через границу.

– Смешная шутка, Гарри. Я ей непременно расскажу, какой ты у нас остроумный.

– Боже упаси! Лучше не надо.

Уоллинг попросила продиктовать ей номер «беретты», что он и сделал, обратив ее внимание на отсутствие восьмого знака. Она обещала связаться с ним, если только ее подруга, агент Сьюзан Уинго, не изъявит желания сделать это лично. В конце разговора Рэйчел не смогла удержаться от личного вопроса.

– Ну и как долго ты еще будешь этим заниматься, Гарри?

– Чем именно? – спросил он, хотя прекрасно понял, что она имеет в виду.

– Играми в сыщиков и воров. Я-то ожидала, что к этому возрасту ты уже подашь в отставку. Добровольно или нет, но уйдешь.

Он улыбнулся.

– Буду тянуть лямку, пока они мне позволят, Рэйчел. По условиям моего нынешнего контракта это еще года четыре.

– Что ж, надеюсь, наши пути успеют снова пересечься до того, как твое время истечет.

– Я тоже надеюсь на это.

– Береги себя.

– Спасибо за помощь.

– Подожди. Поблагодаришь, когда получишь желаемое.

Босх положил трубку. Но стоило ему подняться, чтобы вернуться в свою кабинку, как зазвонил его сотовый. Номер абонента не определился, но он ответил на тот случай, если Рэйчел понадобилось что-то добавить к сказанному.

Однако звонила детектив Менденхолл из БПС.

– Детектив Босх? Нам необходимо назначить время для разговора. Когда вы сможете встретиться со мной?

Босх посмотрел в тот угол, где располагался его отдел. В голосе Менденхолл не слышалось угрозы. Она говорила спокойным, даже несколько небрежным тоном. Быть может, она уже поняла, что рапорт О’Тула высосан из пальца и не стоит серьезного внимания.

– Послушайте, Менденхолл! Это абсолютно беспочвенная жалоба, и мне хотелось бы разобраться с ней как можно быстрее. Почему бы нам не встретиться с вами завтра? С утра пораньше?

– У меня есть «окно» в восемь. Вас это устроит?

– Конечно. В вашей конторе или в моей?

– Я бы предпочла, чтобы вы подъехали к нам, если это не проблема.

Она имела в виду здание, называвшееся «Брэдбери», где по большей части и находились офисы БПС.

– Никаких проблем, Менденхолл. Я буду у вас со своим представителем.

– Очень хорошо. А потом мы посмотрим, как быть дальше. Но у меня к вам одна просьба, детектив Босх.

– Какая?

– Обращаясь ко мне, называйте меня, пожалуйста, детективом или детективом Менденхолл, если угодно. Обращаться ко мне просто по фамилии – проявление неуважения. А мне хотелось бы, чтобы между нами с самого начала установились профессиональные и уважительные взаимоотношения.

Как раз в этот момент Босх дошел до своей кабинки и увидел Чу на рабочем месте. И вдруг подумал, что никогда прежде не обращался к напарнику по имени, а тем более по званию. Стало быть, все это время относился к нему неуважительно?

– Я вас понял, детектив, – сказал он в трубку. – Встретимся завтра в восемь.

Он отключил телефон, но прежде, чем сесть за стол, перегнулся через перегородку в сторону Рика Джексона.

– Завтра в восемь утра меня ждут на беседу в «Брэдбери». Это ненадолго. Из Лиги защиты мне до сих пор не перезвонили. Не хочешь стать моим представителем?

Лига была основной общественной организацией, предоставлявшей сотрудникам полиции адвокатов при разборе их дел в БПС, хотя в роли защитника мог выступить любой другой офицер при условии, что сам не вовлечен в то же расследование.

Босх остановил свой выбор на Джексоне по двум причинам. Во-первых, он был ветераном отдела, а во-вторых, обладал серьезнейшей физиономией, как бы говорившей: «Уж меня-то на мякине не проведешь». Само его присутствие при допросе способно было озадачить любого подозреваемого. Босх время от времени просил его просто молча посидеть в комнате, и выразительный взгляд Джексона заставлял преступников нервничать. Вот и сейчас Босх подумал, что присутствие Джексона при беседе с детективом Менденхолл пойдет ему только на пользу.

– Конечно, я поддержу тебя, – сказал Джексон. – Что нужно сделать?

– Давай встретимся в семь в «Дайнинг каре». Позавтракаем и успеем все обсудить.

– Договорились.

Усевшись за стол, Босх сообразил, что мог обидеть Чу, не предложив ему стать своим представителем. Он повернулся вместе с креслом и обратился к напарнику:

– Послушай… Э-э, Дэвид!

Чу тоже развернулся.

– Я не могу использовать тебя в качестве своего представителя, потому что Менденхолл наверняка захочет побеседовать и с тобой тоже. То есть ты пройдешь как бы свидетелем по моему делу.

Чу кивнул.

– Ты меня понимаешь?

– Конечно, Гарри, я все понимаю.

– И то, что я все время обращаюсь к тебе по фамилии вовсе не значит, что я тебя не уважаю. Просто я привык так ко всем обращаться.

Чу совершенно сбили с толку эти непрошеные оправдания.

– Разумеется, Гарри, я все понимаю, – повторил он.

– Значит, друзья?

– Друзья.

– Вот и отлично!

Часть вторая

Тексты и фотографии

Глава шестнадцатая

Босх начал прослушивать записи Арта Пеппера, которые дочь подарила ему на день рождения. Он добрался уже до третьего диска и включил совершенно поразительную версию песни «Патрисия», записанную тремя десятилетиями ранее в одном из клубов Кройдона в Англии. Для Пеппера это был период возвращения к творчеству после нескольких лет наркотической зависимости и тюремного заключения. Но в ту ночь 1981 года у него получалось абсолютно все. Одной лишь этой пьесы для Босха было достаточно, чтобы укрепиться в убеждении – никто и никогда не сможет сыграть лучше. Гарри не ведал чувства, описываемого как неземное блаженство, но именно это словосочетание сейчас упрямо лезло в голову. Мелодия была превосходна, саксофон – великолепен, потрясающие взаимопонимание и внутренняя связь с тремя другими музыкантами, а оркестровка доведена до совершенства и точности. Существовало множество терминов для описания джаза. За долгие годы Босх многие из них встречал в статьях музыкальных критиков и на обложках пластинок и дисков. Вот только не все понимал. Но твердо знал, что нравится ему именно это: мощная, берущая за душу и моментами печальная музыка.

Пока она длилась, он не мог сосредоточить внимание на мониторе компьютера, а квартет играл двадцать минут. У него имелась «Патрисия» на других пластинках и дисках. Это была лебединая песнь Пеппера. Но никогда прежде Босх не слышал, чтобы он исполнял ее с такой неистовой страстью. Он посмотрел на дочь, читавшую на диване. Еще одно задание по литературе. Книга Джона Грина «Наши звезды разбились».