Репетиция Апокалипсиса - Сергей Козлов

— Коран? — насторожился кавказец. — Читал, — неуверенно сказал он, — немного…

— Понятно, — вздохнул Макар, — процитировать дословно не смогу, но примерно так: Аллах скрыл точное наступление Конца Света, чтобы люди были в постоянной готовности. Связь с только что прочитанным улавливаешь?

— Не тупой, — холодно ответил тот.

— Среди признаков, которые назвал пророк, следующие: рождение или приход последнего пророка, война между большими державами, один хадис называет признак «рабыня родит себе госпожу», толковать можно по-разному, потом — большое грехопадение человечества, у нас это апостасия и падение нравов… Кстати! — обрадовался вспомненному Макар. — Пророк ясно указывал рост невежества, почти что напрямую говорил, что к власти придёт много дураков. А главное — открытое отрицание Всевышнего!

— Слушай, очень похоже на наше время, — задумался кавказец.

— А то, — ухмыльнулся Макар, — потом он говорил о массовом появлении лжепророков. Как и у нас, христиан. Ускорится время… Чуешь? Увеличится число убийств, женщин станет больше, чем мужчин.

— Всё, как сейчас…

— Пророк говорил, что в последние дни солнце взойдёт и сядет на западе, и после этого дня никто не сможет покаяться. А потом явится Дажжал или Даджаль, который будет называть себя Богом…

— Антихрист? — спросил Михаил Давыдович.

— Не знаю, я не могу толковать Коран. Но уничтожит его Иисус, у них его называют — Иса. В общем, очень похоже на Апокалипсис. Только вот есть мнение, что войска Антихриста будет возглавлять… мусульманский полководец. Хотя, мне кажется, отношение к религии в этом случае формально. Те же сунниты верят, что придёт Махди, великий полководец мусульман, потомок пророка, чтобы победить Антихриста. А шииты почитают его мессией… Вот так всё переплетается. Могу ещё добавить, что христиане ждали пророка Илию, который был живым взят на небо, как обличителя Антихриста, а иудеи его же ждали, как пророка, который укажет мессию. Голова не кружится? — Макар обвёл взглядом стоявших вокруг, пытаясь заметить, понимают ли они, о чём он говорит. — Так или иначе, — вернулся он к кавказцу глазами, — Аллах в последний день разрушит вселенную. Земля будет трястись, всё будет гореть, небо будет как расплавленный металл…

— И мертвецы встанут, — вспомнил горец.

— Это я почти наизусть помню: «С потупленными взорами они восстанут из могил, словно рассеянная стая саранчи»… На арабском это звучит даже поэтичнее, хотя русский язык самый богатый.

— А ты, русский, зачем Коран изучал?

— Чтобы не быть тупым, как сказано у пророка, в последние времена, — невозмутимо ответил Макар.

— Тимур, — кавказец протянул руку Макару.

— Макар, — ответил на приветствие могильщик.

— И что, мы все сгорим? — спросил Тимур.

— Если б было всё так, то Всевышнего не называли бы источником милости, — ответил Макар. — Сгорит, я думаю, всё плохое, в том числе в нас.

— Что делать-то? — спросила Анна, которая заметно устала от этих разговоров.

— Добро, — очень просто ответил Макар, — не привязываться ни к чему земному, помнить о Боге и делать добро. Это, если кратенько. — Он улыбнулся всем. — Я вот всю жизнь это знаю и всю жизнь не могу научиться делать.

— Как делать-то? — Никонов наконец-то поднял голову с колен.

— Да просто, как Пантелей, не задумываясь…

6

Молитвенное правило читали Пантелей и Галина Петровна. А рядом стояли только Даша, Лёха и Серёжа, который в конце снова повторил свою молитву, похожую на детское стихотворение. Больше никто не пришёл. Повернувшись к собравшимся, Пантелей грустно сказал:

— Я не являюсь специалистом во всех областях медицины. Я многим из тех, кто остался в больнице, не смогу помочь. Надо не лечить, надо исцелять. Для этого у человека должно быть внутреннее понимание… — он замялся, подыскивая слово, но тут на помощь пришла Галина Петровна.

— Греховность свою каждый должен понимать. Ты, Пантелей, даже в этом людей робеешь упрекнуть, — добавила она.

— Наверное, — смутился Пантелей. — Чтобы исцелиться, надо искренне покаяться. Настолько искренне, чтобы небо заплакало. Понимаете?

— Понимаю, — серьёзно заявил Серёжа.

— Надо идти к больным, от палаты к палате. Надо разъяснять, даже тем, кто вообще ни во что не верит.

— Кроме куска колбасы и бутылки водки, — с пониманием вставил Лёха, но тут же стушевался под осуждающим взглядом Даши.

— Я бы хотел помочь всем, — печально признался Пантелей, — но я всего-навсего… человек.

— Многие не захотят, — тихо сказала Даша.

— Это их выбор, — подытожила Галина Петровна.

— Смотрите, это солнце? — Серёжа стоял у окна и показывал на горизонт, где разливалось странное бледно-розово-голубое свечение. Неровной полосой, как потрёпанный транспарант-растяжка, оно висело в сером небе на западе.

— Нет, это не солнце, это сияние, типа северного, — сделал вывод Лёха, и все подивились его неожиданной сообразительности. — Электромагнитные поля играют. Батя говорил, он на Крайнем Севере долго работал. Фотки привозил, — пояснил своё знание Лёха по прозвищу Аллигатор.

В это время в часовенку вошёл встревоженный мужчина в больничной пижаме.

— Где доктор? Врач где? — не узнал он Пантелея, который ещё не надел белый халат.

— Что случилось? — спросил Пантелей.

— Вы тут, — мужчина с пренебрежением посмотрел на иконы, затем на собравшихся, — молитвы свои щебечете, а там — люди умирают. Сосед у меня воды из крана попил, а она какая-то красноватая… Попил, и тут же упал и умер. Ещё, говорят, женщина в соседнем отделении…

— Надо срочно обежать все палаты, сказать, чтобы не прикасались к воде из канализации, — всполошилась Галина Петровна.

— Вы уже слышали? Видели?! — в часовню вбежал Эньлай, но на пороге замер и неуверенно, но почтительно перекрестился на образа. — Вода красная! В реке тоже! Пахнет… — он хотел сказать «дерьмом», но подобрал другое слово, — сероводородом.

— Сколько у нас воды в бутылках? — тихо спросил Пантелей.

— Не так много, — ответила Галина Петровна, которой было известно положение дел на кухне.

— Надо ехать на склады, везти оттуда.

— Надо охрану у этих складов выставить… Где там ваш вояка?! Чего он думает? Щас такое начнётся!..

— По палатам, предупреждайте, потом к Никонову кто-нибудь, — сказал Пантелей и ринулся в коридор.

Мужичок в пижаме побежал за Пантелеем, шаркая шлёпанцами и подтаскивая правую ногу. При этом он раздражённо спрашивал:

— Ну и где твой Бог? А? Что Он с нами делает? А? То землетрясения, то войны, то болезни… Он куда смотрит-то? А?

Пантелей не выдержал и остановился:

— Бог никому не объявлял войну, и главное — Бог никого не заставляет в Себя верить. Пропустите эту мысль через себя. Попробуйте хотя бы.

Мужчина смутился и спрятал глаза.

— У меня грыжа, уже три раза оперировался. Всю жизнь пахал, дальнобойщиком… В чём я перед Ним виноват?

— Он и скажет, — заметил Пантелей, — а сейчас давайте предупредим людей. Вам очень трудно ходить?

— Ну… могу пока.

— Зовите тех, кто тоже может.

Через несколько минут все больные были оповещены. Пантелей попросил всех собрать в одном отделении, туда же переносили оборудование и медикаменты. Подоспевшие Никонов, Аня, Макар и Михаил Давыдович тоже включились в работу. Затем Никонов и Эньлай поехали за оружием, чтобы выставить охрану к запасам воды.

— Воду нельзя продавать… — сказал им вслед Пантелей. — Это Матронушка говорила.

— Да мы и не собираемся, — чуть ли не обиделся Никонов.

— Воду нельзя продавать, её Бог дал всем, — снова задумчиво повторил молодой доктор.

— Мы поняли, — чуть поклонился ему Эньлай. — И давай-ка заедем туда, где ты брал оружие, — обратился он к Никонову, — а вы, девушка, — уже к Анне, — с нами не садитесь, не надо вам, побудьте вот с доктором.

— А если у него будут видения? — спросила Анна об Олеге.

— Ну, я-то рядом, — улыбчиво прищурился Лю, и зрачки его утонули в ресницах.

— В прошлый раз он бросил гранату, — предупредила Анна.

Пантелей повернулся и хотел было сделать шаг к приёмному отделению, но встретился взглядом с глазами Даши, которая стояла за его спиной. Он смотрел в них так, словно вспоминал что-то давно забытое. Может быть, с самого рождения, а может, и ещё раньше. Девушка тоже не отводила взгляда, словно открывая доктору свой внутренний мир. В душе Пантелея вдруг поднялось тёплой волной странное, завораживающее чувство. Ему показалось, что Даша была ему знакома давным-давно и близка настолько, что ближе никого быть не может. Он поймал себя на запоздалой мысли, что Валя у него такого странного чувства не вызывала.

— А мы нигде не виделись раньше? — спросил Пантелей у Даши, прекрасно понимая, что эта банальная фраза прозвучала в тысячах книг и фильмов, но он был уверен, что именно у него для неё это самая веская подоплёка. Он действительно верил, что знал Дашу ещё до прихода в этот мир и будет знать после ухода.