Неизвестная война императора Николая I - Владимир Шигин

Генерал-губернатор Новороссийского края граф М.С. Воронцов, чтобы хотя бы немного ослабить влияние грейговской мафии на экспорт хлеба, решает всеми силами развивать достаточно удаленный от грейговцев Таганрог, расставив там своих людей. Разумеется, Грейг пытается наложить свою длань и на Таганрог, а потому между ним и Воронцовым начинается настоящая битва за этот порт, продолжавшаяся до самой отставки Грейга. Биограф М. Воронцова О. Захарова в своей книге «Генерал-фельдмаршал светлейший князь М.С. Воронцов» пишет: «Отвечая за состояние огромного пограничного района империи, М.С. Воронцов был вынужден оправдываться лично и защищать городские власти Таганрога после строительства там набережной и конной дороги. Таким образом, ни генерал-губернатор, ни городские власти не могли самостоятельно распоряжаться доходами, получаемыми, к примеру, от таможенных сборов в городе». Еще бы, ведь вся черноморско-азовская таможня давным-давно была «приватизирована» Грейгом, и чужаков он там не терпел!

Второй по значению статьей дохода черноморской «мафии» после махинаций с отправкой пшеницы из черноморских и азовских портов, было кораблестроение.

Украинский историк Дмитрий Корнейчук пишет: «Являясь членом правительственного Комитета образования флота, созданного в 1825 году указом императора Николая I, Грейг лоббировал интересы Черноморского флота. Согласно утвержденным планам, флот в скором будущем должен был представлять внушительную силу — пятнадцать 120-пушечных линкоров, десять 84-пушечных, десять 60-пушечных. Прекрасно понимая, что мощностей Николаевского Адмиралтейства недостаточно для столь широкомасштабной программы строительства, Грейг настаивал на привлечении к строительству частных подрядчиков. У наиболее состоятельных из них — еврейских купцов Серебряного, Варшавского, Рафаловича — были оборудованы собственные верфи в Николаеве, что позволило им построить часть утвержденных программой Морского министерства кораблей. Блестящую карьеру адмирала разрушили “еврейский вопрос” и родственники.

У многих высокопоставленных чинов Черноморского флота нарастало недовольство монопольным положением еврейских бизнесменов в качестве основных поставщиков необходимых материалов и продовольствия для Николаевского Адмиралтейства (ежегодные закупки на десятки миллионов рублей). Так, древесина для верфи покупалась только у купца Федора Рафаловича (основатель известной в будущем одесской зернотрейдерской и банкирской династии), близкого родственника Юлии Грейг — жены адмирала. Обвиняли командующего флота и в получении “откатов” за предоставление подрядов в ручном режиме, без объявления тендеров».

Из воспоминаний адмирала И.А. Шестакова, служившего в начале 30-х годов XIX века на Черноморском флоте: «(Нельзя) отвергать у правительства права пробудиться, стать чутким к истинным своим интересам и желать положить конец ненормальному антинациональному порядку вещей, оскорбляющему народное самолюбие в настоящем и чреватому бедами в будущем.

Военная сила должна быть народная по преимуществу. В случаях, для которых она содержится с огромным бременем для страны, требуются не только познания, но напряжение всех нравственных сил; недостаточно мочь разить врага отечества, нужно сильно желать того. Подобное независимое душевное состояние требуется от защитника чести и целости государства во всякой войне, безразлично от племени, с которым она ведется. Каким же образом допускать, чтоб столь дорогие интересы находились в грозные исторические моменты в руках людей, отделяющих подданство от племенного происхождения? На каком политическом расчете можно дозволять неминуемо раздваивающемуся в известных условиях лицу пользоваться выгодами военного учреждения в мирное время, при вероятности, что в военное, для которого учреждение исключительно существует, совесть или крик души помешают исполнению служебного долга?

Была и другая, чисто нравственная причина, требовавшая изменения приросших к службе невыгодных для нее условий… Соблазнительная близость арсенала и Адмиралтейства, доставлявших огромные средства, вместе с властью распоряжаться рабочей государственной силой смешали понятия о частной собственности с казенной.

Разумеется, что коррупция, взяточничество и воровство в огромных масштабах были присущи не только Черноморскому флоту, возглавляемым Грейгом. Рядом с Черноморским флотом дислоцировалась знаменитая Южная (2-я) армия. Черноморцев с армейцами связывало многое — и соседство, и общие задачи. Главной задачей и Черноморского флота, и Южной армии было ведение боевых действий против Турции, что они делали во время войн с турками в 1806—1812 годах, 1828—1829 годах и в дальнейшем в 1853—1856 годах и в 1877—1879 годах. В этой связи контакты и связи между генералитетами этих двух наиболее мощных военных объединений юга России были постоянными и весьма тесными. Исходя из этого, закономерен вопрос: а как обстояло дело с воровством в Южной армии?

В Южной армии воровали ничуть не хуже, чем на Черноморском флоте. При этом там были свои особенности. Во-первых, масштаб расхищения государственных средств был все же значительно меньшим. Армия не контролировала черноморские порты — главный источник обогащения черноморской мафии, не имела она и таких возможностей, как манипуляции с дорогостоящими подрядами на строительство кораблей, как черноморские мафиози. Главным источником воровства у армейских мафиози были махинации с продовольствием и другими видами снабжения собственной армии.

Помимо различий существовало, впрочем, и много общего. Во-первых, во многих случаях армейские генералы-воры контактировали с теми же еврейскими купцами, что их флотские коллеги (Рафалович, Гилькович, Гальперсон и другие). Во-вторых, схема воровства продовольствия в обоих случаях была примерно одинаковой. В-третьих, «излишки» армейского хлеба зачастую реализовывались именно в черноморских портах, где за экспортный хлеб давали куда больше денег, чем на внутреннем рынке.

Историк декабристского движения на юге России Оскана Киянская пишет: «Особой проблемой была борьба с коррупцией в среде армейского командования. Собственно, эта проблема для российского войска была не новой. Но в ходе 1812 года, заграничных походов и последующей послевоенной неразберихи она сильно обострилась. Набить потуже собственный карман стремились все — от нищего армейского офицера до генерала. Особенно коррумпированной оказалась служба снабжения армии — интендантство. Возглавлялась эта служба генерал-интендантом.

Должность генерал-интенданта была в армии одной из ключевых. Согласно принятому в 1812 году “Учреждению для управления большой действующей армией” “должность” генерал-интенданта состояла также в “исправном и достаточном продовольствии армии во всех ее положениях съестными припасами, жалованьем, одеждою, амунициею, аптечными веществами, лошадьми и подводами”. Генерал-интендант напрямую подчинялся главнокомандующему армией, занимал второе — после главнокомандующего — место в армейской иерархии. Это второе место он делил с начальником армейского штаба. Для осуществления своих обязанностей генерал-интенданту был положен большой штат сотрудников. Начальник службы армейского снабжения имел доступ к большим деньгам: именно он составлял армейский бюджет.

В 20-х годах XIX века снабжение армии хлебом и фуражом осуществлялось централизованно, на бюджетные деньги. Армия имела постоянные армейские магазины — склады, из которых близлежащие воинские части получали продовольствие. Генерал-интендант отвечал за своевременное заготовление хлеба и фуража, за заполнение армейских магазинов. Заполнялись же магазины, прежде всего, с помощью открытых торгов, к которым приглашались все желающие. Правильная организация торгов, заключение контрактов (“кондиций”) с поставщиками по выгодным для казны ценам, контроль за исправностью поставок — все это входило в зону ответственности генерал-интенданта.

Генерал-интендант лично отвечал и за устройство дорог, по которым могла двигаться армия, был обязан устраивать вдоль этих дорог продовольственные пункты. Его значение во много раз возрастало в случае начала военного похода. Согласно тому же “Учреждению…” при объявлении военного положения генерал-интендант автоматически становился генерал-губернатором всех губерний, в которых были расквартированы армейские части.

2-й армии с генерал-интендантами явно не везло. Проворовавшиеся чиновники смещались один за другим, но к искоренению злоупотреблений это не приводило. Более того, армейская коррупция расцветала все сильнее, постепенно опутывая армейское начальство.

В январе 1817 года, за два с половиной года до назначения Витгенштейна главнокомандующим, был снят со своего поста “исправляющий должность” армейского генерал-интенданта чиновник 5-го класса Порогский — “за разные злоупотребления”.