Шурупы - Владимир Николаевич Васильев

– Показывай! – велел Иван Иваныч.

Виталий послушно убрал с экрана отчет кадета и запустил почтовый клиент.

– А от себя вы не смотрели, что ли? – спросил он недоверчиво.

– Отсюда удобнее, – пояснил Иван Иваныч и перехватил управление со своего портативника. – И давай уже на «ты», сколько можно повторять?

– Я не в смысле тебя лично, – буркнул Виталий. – Я в смысле всей вашей конторы.

Смотрел агент недолго, причем в основном на обычную почту Виталия, а не на два злополучных сообщения от Л. Я. Виталий ожидал, что он попытается в свою очередь проследить треки или как-то еще проанализировать сопутствующие служебные метки, что запустит какую-нибудь свою особую поисковую утилиту, – нет, ничего подобного Иван Иваныч делать не стал.

– Ну что, – сказал Иван Иваныч вскоре. – Что думаешь обо всем этом?

Виталий пожал плечами – сколько он ни размышлял о возможном происхождении загадочных писем, убедительного и правдоподобного объяснения он так и не нашел.

– Не знаю, что думать, – сказал он честно. – Наверное, это просто какая-то ошибка, и «эл-я» – никакой не Ярин, а просто реальный человек с подходящими именем и фамилией. Или званием и фамилией. Леонид Ярмольник, или лейтенант Яковлев, или еще кто.

– Может, и ошибка, – неожиданно согласился ангел. – Но что если нет?

– Ярин погиб, – устало сказал Виталий. – Я его мумию видел. Да и вы наверняка тоже видели.

– Видели, видели, – подтвердил ангел. – И тем не менее. Не забывай, мы имеем дело с гипотетическими чужими, а от них чего угодно можно ожидать. Воскрешения трупов и прочих чудес. Подписку ты давал, тактику нашу знаешь. Нам позволено верить в сказочное, но запрещено закрывать глаза на то, что выглядит невозможным. Вот и будем, как говорится, дуть на воду. Давай, выкладывай.

– Да ничего я не думаю, честно! – взмолился Виталий. – У меня своей работы по горло, не успеваю разгребать, не до чужих мне.

– Твоя работа теперь подождет, это, считай, согласовано. С текущей минуты ты участвуешь в нашей операции. Кстати!

Иван Иваныч повернулся к напарнику:

– Надо бы с его шефом все подписать. Займешься?

Петр Петрович молча поднялся из-за кадетского стола и вышел из кабинета.

Виталий проводил его тоскливым взглядом, дождался, пока дверь плотно затворится, и поинтересовался у TS-ника:

– Интересно, а почему контакт подразумевается непременно «без шума и рекламы»?

– Во-о-от! – Иван Иваныч одобрительно ткнул в сторону Виталия указательным пальцем. – Правильные вопросы задаешь, майор… то есть капитан. Предполагать мы обязаны самое худое, а в нашем случае это вот что: чужие хотят выйти с тобой на контакт, потому что в тебе сосредоточены какие-то имеющие отношение к ним странности, из-за которых тебя принимала лорейская база, из-за которой тебя слушается артефактная техника кораблей… Ну ты понял. Естественно, они не хотят привлекать излишнее внимание, а значит, цели их скорее враждебные, чем дружественные. Хотя последнее необязательно, может, они по натуре скрытны. Если грубо, то из этой версии мы и будем исходить. Ты встретишься с ними там, где они укажут, и тогда, когда они укажут. Без нас.

– То есть как это – без вас? – насторожился Виталий.

– Они хотят без шума и рекламы. Если будем наблюдать – есть риск спугнуть. Так что рекламы и шума в реальности не будет. Ни малейшей рекламы и никакого шума. Только ты и они.

– Вы мне настолько доверяете?

– Нет, тебе мы доверяем с сильными оговорками, – честно признался агент. – Собственно, твоя воля и твоя честность могут быть подавлены, разве нет?

– Каким образом подавлены? – усомнился Виталий. – Заточат в темницу и будут капать на мозги, в прямом и переносном смысле?

Иван Иваныч усмехнулся:

– Мог бы и догадаться! Мы предполагаем наличие у чужих любой, даже самой фантастической аппаратуры. Кроме того, в тебе может быть зашита скрытая до поры программа, которую они на встрече активируют, – кстати, вот и повод им с тобою встретиться, причем именно что без шума и рекламы.

– Но если программа активируется, вы потеряете и меня, и чужих из виду… Это же… провал!

– Это не провал. Мы получим подтверждение: существование скрытой программы в людях с похожими на твои особенностями возможно. Да и сам факт существования чужих мы наконец-то зафиксируем почти наверняка – он ведь до сих пор никак не подтвержден.

– А… со мной-то что будет?

– Вот этого не знаю. Что программа велит, то и будешь делать. Если эта линия наших фантазий окажется реальной. Смотреть надо. Другого выхода нет. Так что… Опять ты, капитан, окажешься на фронтире, на самой линии огня. Как тогда, когда на базу лез после сожженных автоматов.

– Тогда я был молодой и глупый, – зло сказал Виталий. – А теперь у меня жена и четверо детей!

Иван Иваныч хмыкнул – не без цинизма:

– Да, теперь ты взрослый, но такой же глупый. Полезешь ведь. Я прав?

Виталий отвернулся. Злость не проходила, но злился Виталий не на ангела и даже не на себя. Потому что Иван Иваныч озвучил сущую правду: Виталий знал, что полезет. В неизвестность, туда, где опасность невозможно оценить, а зачастую – и просто распознать, с непредсказуемым результатом и весьма размытыми перспективами. Тогда, на Лорее, он проник на базу и выжил. Впрочем, тогда лезть было несложно, потому что в полной мере риска он не осознавал. Понимание пришло гораздо позже, когда открылись многие поначалу скрытые факты. Однако Виталий не сомневался: знай он все наперед – все равно полез бы. Потому что он не в стаде. Потому что он в войсках. Во флоте, в шурупах – неважно, он на службе у Земли и колоний, и иного решения попросту не предполагается.

– Полезу, – вздохнул он, быстро успокаиваясь. – Только Гагарина держите наготове, надо же будет кого-нибудь снимать для новостей и плакатов…

– Ревнуешь? – поинтересовался Иван Иваныч, чуть склонив голову набок. – Это хорошо. В таких делах мотивация – половина успеха.

– Ну ладно, а еще какие-нибудь гипотезы у вас имеются? Посвятите, не сочтите за труд. Для пользы дела.

– Гипотез – вагон и маленькая тележка. Только я не думаю, что этот оперативный мусор тебе поможет. На самом деле вариантов всего три: что с тобой хотят связаться чужие, что с тобой хочет связаться чудом выживший Ярин…

– Вы все-таки допускаете, что Ярин жив? – перебил Виталий.

– Мы все допускаем, я уже говорил, – Иван Иваныч был терпелив и не ленился повторять ранее высказанное во второй раз. – Мы допускаем даже синтез двух вариантов – что с тобой хотят связаться чужие через Ярина, которого клонировали или каким-либо образом оживили.