Дневник (1964-1987) - Леонид Бердников

3 ноября. Мы переживаем своего рода похмелье. Поняли, что вмешиваться в не нами упорядоченный мир надо с величайшей осторожностью, с благоговением. Но это наше понимание пока что не распространяется на общественные явления. Мы все еще воюем с религией, воюем, не зная, что она собою представляет, точнее, думая, что наше ошибочное представление о ее природе и есть ее природа. До какого же опустошения человеческого духа мы доведем дело, когда опомнимся?! Когда тайное станет явным?

9 ноября. Мы спешим, спешим, спешим… И чем больше мы торопимся, тем меньше успеваем. То, что мы делаем, не приносит нам счастья, потому что мы не умеем в себе сосредоточиться, живем внешней жизнью, лишаем себя духовности. Богатство, даже если оно будет создано для всех, обернется суетой сует, мещанскими интересами, мещанским довольством. Всё оказывается гораздо сложнее, чем мы думали раньше.

1987 год

19 января.

Смерти как полного небытия не существует, есть переход в иное.

19 февраля. Отношения между человеком и системой Мира в целом, к которой он принадлежит, событием которой он является, осознаются им только в небольшой своей части. Это похоже на то, что представляет видимая часть электромагнитных волн — незначительный участок всего диапазона. Но осознаваемая часть отношений человека к системе Мира, между тем, существует и проявляет себя в религии. Это ее иррациональная или сверхрациональная сфера.

27 марта.

Мысли о религии не есть религия[33].

Фрагмент первой страницы дневника (1964 год)

Фрагменты последней страницы дневника (1987 год)

Приложение

Многообразие единого

Тезисы[34]

Вместо предисловия

Причина появления всех этих мыслей сугубо личная. Случилось так, что ни одно из известных мне миропониманий не удовлетворяло меня полностью. Часть известных мне взглядов на мир была фантастична и не соответствовала, как мне казалось и кажется до сих пор, современному уровню знаний, другая из-за деревьев не давала мне увидеть лес и тяготила меня своим бескрылым отношением к миру, который она анатомировала. Мое положение становилось непереносимым, а поиски тщетными. Ничего другого не оставалось делать, как думать самому. Но здесь вот я и столкнулся, как и следовало ожидать, с огромными трудностями, потому что мне предстояло осмыслить мир и сделать это, по возможности опираясь на сегодняшний уровень знаний. Наш современник, пожелавший понять, что сделано и делается в науке, оказывается в положении человека, вознамерившегося сосчитать натуральный ряд чисел, а если помимо этой задачи он поставил себе и другую — например, обобщить свои знания и сделать из этого обобщения выводы, его цель кажется уже настолько несбыточной, что над ним впору смеяться. В таком вот положении я и нахожусь.

Должен признаться, что в этих условиях браться за перо трудно, а что касается своего отношения к такому намерению, то, ведь когда бы ты это не предпринял, всегда кажется, что писать еще преждевременно. Ты всегда не готов; всегда подготовительной работы остается больше, чем ты уже сделал, а взгляды, к которым ты пришел, хочется еще и еще раз проверить и развить. Ты находишься в положении бегущего за своей тенью, и помочь тебе может только изобретательность — ты должен что-то сделать, что-то придумать, например, повернуться лицом к солнцу, и тогда тень твоя окажется сзади. Ведь были же изобретены трансфинитные порядковые числа, и бесконечность последовательности натурального ряда оказалась позади.

Свое мировоззрение я строил по своей мерке, и если оно окажется кому-то не впору — не осудите меня, а эти слова не вздумайте толковать сами в обидном для себя смысле. О своей же мерке мне пришлось заговорить вот почему. Формулируя мировоззрение, каждый из нас акцентирует тот круг вопросов, который волнует его больше всего. Это могут быть вопросы и социальные, и этические, и гносеологические, и онтологические, и религиозные или антирелигиозные. Возможно, что вопросы, интересующие меня, вам будут не интересны. Возможно также, что ничего нового вы вообще здесь не прочтете, хотя идеи, высказанные в этих письмах[35], мною не списаны у других. Здесь я скажу так: если и окажется, что кто-нибудь, где-нибудь пришел к таким же выводам, к каким пришел я, меня это только порадует, потому, что будет служить указанием на то, что мы с ним, наверно, правы.

Вообще же я уверен, что истина не может быть беднее заблуждения и потому каждое научное открытие, которое является таковым само по себе или только оказалось таким для меня, я принимаю как бесценный дар даже тогда, когда оно не согласуется с моим миропониманием и грозит мне пересмотром самых дорогих мне взглядов. Такие потери, я уверен, всегда будут меньше будущих приобретений.

Итак, с этим все, и пора, наверно, переходить к делу.

1.0.0. Введение

1.1.0. Все принадлежит Миру, а то, что ему принадлежит — это его элементы.

W x ∈ Ω

все x принадлежат тому, что обозначено символом W, а x — это любое нечто и ничто, возможное и действительное; принадлежа Ω, x оказывается ее элементом. Между ∀x и Ω стоит знак принадлежности ∈, но не равнозначности или эквивалентности, так что если бы мы знали все x со всеми свойствами каждого из них, мы все равно не знали бы доподлинно, что такое Ω. Символ Ω стерилен и не обременен никакими традиционными понятиями — он будет наполняться содержанием по мере продвижения вперед наших рассуждений. И все же, несмотря на сказанное, я использую в тезисах слово «Мир», а не символ Ω, и делаю это потому, что помимо логического потенциала, оно несет в себе потенциал интуитивный, никакими логическими символами не передаваемый, но обогащающий наше мышление.

И еще одно предостережение: не пытайтесь сразу классифицировать. Читая, не спрашивайте себя — материализм это или идеализм? Ведь слово Мир можно наполнять разным содержанием, а я пока утверждаю только одно: «тому, что обозначено этим словом, принадлежит все».

Кроме того, сама классификация философских взглядов в зависимости от решения так называемого «основного вопроса философии» опирается только на западноевропейский опыт и мы сейчас знаем, что «бесконечные попытки определить с точки зрения основного вопроса философии сущность той или иной из восточных философских школ дали незначительные результаты, особенно в истории китайской мысли» [5, с.5]. «Великий квадрат не имеет углов». (Лао-цзы).