50 знаменитых больных - Елена Кочемировская

Но до истории с женитьбой было еще двадцать лет, а пока Гоголь возвратился в Россию и в ноябре 1829 г. получил место мелкого чиновника. Чиновничья жизнь скрашивалась занятиями живописью в вечерних классах Академии художеств, а также литературным творчеством.

В 1830 г. в журнале «Отечественные записки» появилась повесть Гоголя «Басаврюк», впоследствии переработанная в «Вечер накануне Ивана Купала». В альманахе «Северные цветы» печатается глава исторического романа «Гетьман». Гоголь сближается с Дельвигом, Жуковским, Пушкиным, входит в круг, где бывали Крылов, Вяземский, Одоевский, Брюллов. Пушкин подарил ему сюжеты «Ревизора» и «Мертвых душ». Гоголь преклонялся перед поэтом: «Когда я творил, я видел перед собой только Пушкина.»

«Вечера на хуторе близ Диканьки» (1831–1832) принесли Гоголю славу, но он решил посвятить себя научной и педагогической работе, и в 1834 г. был назначен адъюнкт-профессором кафедры всеобщей истории при Санкт-Петербургском университете. Изучение истории Украины легло в основу замысла «Тараса Бульбы», и в 1835 г. Гоголь оставил университет, полностью отдавшись литературной работе. В том же году выходят сборники повестей «Миргород», куда вошли «Старосветские помещики», «Тарас Бульба», «Вий» и др.

Гоголь не любил свои украинские повести. О «Вечерах на хуторе близ Диканьки» он говорил: «Черт с ними! Я не издаю их вторым изданием; и хотя денежные приобретения были бы нелишние для меня, но писать для этого, прибавлять сказки не могу. Никак не имею таланта заняться спекулятивными оборотами». В то же время он жил надеждой написать многотомную историю Украины.

Он свел дружбу с профессором Михаилом Максимовичем и собирался ехать в Киев работать в университете. «В Киев, в древний, прекрасный Киев! Он наш, но не их, — не правда? Там или вокруг него деялись дела страны нашей. Да, это славно будет, если мы займем с тобою киевские кафедры: много можно будет наделать добра», — писал Гоголь своему Максимовичу. Но Николаю Васильевичу предложили должность всего лишь адъюнкта, и он отказался.

В 1834 г. писатель мечтал купить в Киеве домик с видом на Днепр. Летом 1835 г. он побывал в Киеве, остановился у Михаила Максимовича — и охладел к Украине навсегда. Уже через два года писатель начнет отождествлять Украину с Россией, а родиной, «где его душа жила, пока он не родился на свет», назовет Рим.

Главным теперь становятся петербургские рассказы и повести. «Шинель» (из которой вышла вся русская литература), прочитанная Пушкину в 1836 г. и законченная в 1842 г., была самым значительным произведением петербургского цикла. Работая над повестями, Гоголь пробовал свои силы и в драматургии: в 1835-м был написан «Ревизор» и уже в 1836-м поставлен в Москве.

Вскоре после постановки «Ревизора» Гоголь уехал за границу, поселившись сначала в Швейцарии, затем в Париже, где продолжал работу над «Мертвыми душами», начатую в России. Известие о гибели Пушкина в 1837 г. стало для него большим потрясением, чем смерть брата и отца: «Никакой вести хуже нельзя было получить из России. <.> Ничто мне были все толчки, я плевал на презренную чернь; мне дорого было его вечное и непреложное слово. Что теперь жизнь моя?»

Последовавшие после гибели Пушкина полтора десятилетия были для Гоголя не чем иным, как подготовкой к смерти. Он поселился в Риме и во время приезда в Россию в 1839–1840 гг. читал друзьям главы первого тома «Мертвых душ», который был завершен в 1841-м. Гоголь при содействии Белинского добился издания первого тома в 1842 г. и начал работу над вторым.

Работа над вторым томом «Мертвых душ» совпала с глубоким душевным кризисом писателя. Гоголь был готов отречься от всего, написанного ранее, считая свои произведения легковесными и безбожными.

В 1845 г. Гоголь, живя во Франкфурте у Василия Андреевича Жуковского, сжег первый вариант второго тома «Мертвых душ». Причину уничтожения рукописи писатель объяснял тем, что «не следует говорить о высоком и прекрасном, не показавши тут же ясно, как день, путей и дорог к нему всякого. Последнее обстоятельство было мало и слабо развито во втором томе «Мертвых душ», а оно должно было быть едва ли не главное.» Гоголь верил, что «крещение» огнем поможет ему.

Гоголь считал себя человеком низменным и греховным и рассматривал свое творчество как одну из возможностей избавления от наиболее неприятных ему черт. «Я стал наделять своих героев сверх их собственных гадостей собственной дрянью, — писал Гоголь в одном из писем. — Взявши дурное свойство мое, я преследовал его в другом звании и на другом поприще, старался себе изобразить его в виде смертельного врага, нанесшего мне самое чувствительное оскорбление, преследовал его злобой, насмешкой и всем чем попало».

В 1847 г. писатель издал «Выбранные места из переписки с друзьями» — книгу, которой он придавал большое значение и считал важной вехой своего творчества. Белинский, ранее благосклонный к писателю, подверг этот труд уничтожающей критике, осудив его религиозно-мистические идеи и усомнившись в душевном здоровье автора. Над Гоголем желчно издевался Достоевский, сделав его прототипом карикатурного Фомы Опискина, персонажа повести «Село Степанчиково и его обитатели». Вяземский отозвался о книге: «Перед нами был остроумный, забавный, хотя иногда и безжалостный рассказчик. Мы заслушивались его с веселостью и вниманием. Вдруг ни с того ни с другого, так сказать, не прерывая речи, заговорил он совсем другое. Вышло по пословице: начал за здравие, а свел на упокой. Многим не верится, что перед ними тот же человек, что слышат они тот же знакомый и любимый голос». «Выбранные места» пришлись по душе лишь Л. Н. Толстому с его склонностью к мессианству и религиозностью: «Какая удивительная вещь! Пошлые люди не поняли, и сорок лет лежит под спудом наш Паскаль».

Публикация «Выбранных мест» стала скандалом. Во-первых, вся она была проникнута назидательным духом — Гоголь давал советы, как обустроить Россию. Во-вторых, публикация писем предварялась обширным завещанием Гоголя, который собирался умереть еще в 1845 году. Завещание начиналось с настоятельной просьбы перед похоронами убедиться в том, что Гоголь действительно умер, а не впал в летаргию.

Это, на первый взгляд, странное беспокойство объяснялось не только необычайной мнительностью писателя, но и тем, что он нередко впадал в странное оцепенение. В эти моменты у него замедлялось дыхание, почти не было пульса, руки и ноги холодели, что пугало Гоголя возможностью быть похороненным заживо из-за невнимательности окружающих.

В 1845 г. Гоголь уже совсем приготовился к смерти и даже написал протоиерею И. Базарову записку с просьбой немедленно приехать и соборовать его. Писатель жаловался своему другу, поэту Языкову: «Я худею теперь и истаиваю не по дням, а по часам; руки мои уже не согреваются вовсе и находятся в водянисто-опухлом состоянии». А вот письмо графу А. Толстому, в доме которого он проведет последние дни жизни: «Признаки болезни моей меня сильно устрашили: сверх исхудания необыкновенного — боли во всем теле. Тело мое дошло до страшных охладеваний; ни днем, ни ночью я ничем не мог согреться. Лицо мое пожелтело, а руки распухли и почернели и были ничем не согреваемый лед, так что прикосновение их ко мне меня пугало самого».