Крутая дамочка или Нежнее чем польская панна - Екатерина Вильмонт

– Васильева Варвара Алексеевна.

– Соединяй! – обрадовалась вдруг Марго. Хотя еще позавчера кляла ее на чем свет стоит. – Варька, ты откуда звонишь?

– Из Москвы, откуда… Как ты, подруга?

– Попадись ты мне позавчера, я бы тебя удавила!

– А что было позавчера?

– Так Моргунов объявился, по твоей милости, между прочим.

– Ах, неужели все-таки объявился? С ума сойти!

– Слушай, язык без костей, ты готова со мной где-нибудь пообедать через минут сорок?

– Маргаритка, я тебя обожаю! Я жажду увидеться, жажду! Где?

– Ты где сейчас?

– Дома, где же мне быть после стольких скитаний… Знаешь, старик Грибоедов был прав – и дым отечества нам сладок и приятен… Я так стосковалась по Москве, мне столько нужно тебе рассказать… Звонила тебе на сотовый, он изменился, да?

– Нет. Но это неважно. Короче, через сорок минут в нашем ресторанчике.

– Ой, какое счастье, он еще существует?

– Представь себе.

– Маргаритка, ты и вправду хочешь меня видеть? И не открутишь мне башку?

– Ты еще что-то натворила?

– Нет, нет, ничего!

– Тогда можешь за свою башку не волноваться.

За два года проведенных в Париже у матери, Варвара сильно похудела, стала пепельной блондинкой, что необыкновенно шло ей. Женщины бросились друг к другу в объятья.

– Маргаритка, ты невероятно похорошела! У тебя что-то новое в жизни?

– Да нет, только приехала Сережина вдова с девочкой, Танюшка уходит в декрет и Аля будет у меня работать. И Тошка вот по твоей милости на днях в Америку летит.

– С ума сойти. Как они встретились?

– Нормально в общем-то, я думала, будет хуже.

– А у тебя-то что? Выглядишь великолепно. А как там… Лева?

– Да все так же. Неужто ты еще не остыла?

– Да нет, давно остыла… Понимаешь, у меня к нему никаких дурных чувств нету, я ее ненавижу… Такая мерзкая баба… До чего доходит, уму непостижимо… Расскажу тебе одну историю, закачаешься.

– Ой, меня уже трудно чем-то удивить.

– И все же! В прошлом году повезла я маму в Бад-Годесберг. Городишко такой привлекательный, даже шикарный, я бы сказала, и вдруг посреди торговой улицы сталкиваюсь со сладкой парочкой.

– Левка мне ничего не говорил.

– Да он, по-моему, вообще перепугался до смерти. Насколько я понимаю, эта его швабра…

– Тошка зовет ее Кочергой.

– Метко, молодец Тошка. Так вот, Кочерга, по-моему, конкретно обо мне не знала. И встретила меня даже приветливо, как близкую подругу сестры мужа, кстати, сестра мужа это как называется?

– Золовка-колотовка.

– Ладно, не в этом дело. Лева вертелся как уж на сковородке. Мы сели в кафе, пьем кофе, болтаем, я делаю вид, что мне на него наплевать с высокого дерева, хотя сердчишко екало, должна признать, но не подавать же виду, правда? А он, бедняга, запуганный, видно, до смерти, вдруг спрашивает, давно ли я тут, отвечаю, уже дней пять.

«Ты наверняка освоилась в здешних магазинах?»

«Более или менее», – отвечаю.

«Так может покажешь их Римме, а я что-то здорово утомился от ночного перелета».

«Да, Варвара, это было бы хорошо», – радуется Кочерга.

А я себе думаю, что ж, можно, даже интересно понаблюдать за ней. Баба в магазинах всегда выдаст себя, свой класс и уровень обнаружит, правда?

– Не думала об этом, а впрочем, ты, вероятно, права. Так что ты узнала о нашей Риммочке?

– Слушай, не перебивай. Идем мы с ней, заглядываем в разные лавочки, ничего пока не покупаем, доходим до «Карштадта». Вдруг она спрашивает: «Варя, вы ведь говорите по-немецки?» «Говорю». «Вы мне не поможете?» «С удовольствием», – отвечаю. «Понимаете, мне нужно купить Леве ночные рубашки».

– Что? – не поняла Марго.

– Вот-вот, я тоже удивилась. «Пижаму»? – говорю. «Нет, понимаете, я приучила Леву спать в ночных рубашках, а купить их можно только в Германии, но я не знаю, как объяснить продавщице». Маргаритка, я чуть с ума не сошла от смеха, еле сдержалась. Представила себе его в белой сорочке с рюшками, в ночном колпаке и с ночным горшком в руке.

Марго тоже начала хохотать.

– Но я виду не подала, хохотала в душе, хотя чего мне это стоило! Ладно, пошли мы с ней в отдел мужского белья, подхожу к продавщице, спрашиваю. Есть, оказывается, необходимый товар.

– Белый, с оборочками?

– Да нет, выглядит это как длинная футболка в скромненький такой рисунок, вырез сердечком. Она четыре штуки прикупила. А у меня на языке вертится вопрос: зачем надо мужика приучать специально в ночных рубашках спать, а?

– Ну, вероятно, чтобы время не терять на снятие штанов, я так понимаю, – фыркнула Марго.

– Но ведь их можно вовсе не надевать, спать голышом.

– А может, у него плечи мерзнут, – предположила Марго и обе покатились со смеху.

– Нет, Маргаритка, ты мне скажи, она что, такая бестактная дура или сразу решила мне продемонстрировать, кто в доме хозяин?

– И то и другое.

– Но ведь она его выставила на посмешище.

– Ну и что? Думаю, она произвела в данном случае контрольную зачистку.

– Что?

– Понимаешь, Римма постоянно держит руку на пульсе, боится его потерять и с этой целью вечно капает ему на мозги, пытаясь отравить впечатление от любой подвернувшейся женщины. Я голову дам на отсечение, что она прекрасно знала о вашем романе, и тихонечко капала на тебя, а капля камень точит, не то что братца моего замечательного. И она своего добилась. Ты смоталась из Москвы. А тут вдруг встреча, ты небось выглядела хорошо, он скорее всего как-то взглянул на тебя не так, тогда она решила зайти с другой стороны – выставить его зависимым идиотом в твоих глазах…

– А ты знаешь, ведь помогло… Все равно ненавижу эту суку! Слушай, а может, мне все-таки им заняться, а?

– Зачем? Только время потеряешь.

– Ой, брось… Слушай, а у него сейчас есть кто-нибудь?

– Насколько мне известно, он там топчет своих курочек на фирме, а влюбился в нашу Алю.

– А она?

– В том-то и беда, она тоже на него запала…

– Да, он это умеет. И смотри, никак ведь не угомонится, а уж скоро шестьдесят ему, да?

– Да.

– А ведь этой его швабре не позавидуешь.

– Ах, да по-моему все мужики вечно на сторону глядят.

– Что и Данька?

– А он что, чем-то отличается от собратьев по оружию?

– Маргаритка! – огорчилась Варвара. – Но с другой стороны ты же сама его на расстоянии держишь.

– Уже не держу, он теперь у нас живет.

– А знаешь что, ты наплюй. Он же тебя любит. А эти шалости… Бог с ним.

– Я и наплевала. Но все равно неприятно.

– Еще бы… он же как-никак муж… Мне вон тоже неприятно было слышать, что Левка топчет там кур. Вот что влюбился, мне все равно, а так… Противно.

– Теоретически все должно было бы быть наоборот.

– Ты же знаешь, Маргаритка, ко мне никакие теории неприменимы. А ты познакомишь меня с этой Алей? Любопытно на нее взглянуть. Чем она Левочку привлекла. Мне он как-то посмел намекнуть, мол, я для него уже старовата…