Ура, Хрустальная Корона! - Василий Доконт

- Вы что, поссорились?

- Что ты, бабушка?! Как же я могу поссориться со своей лучшей подругой? Я вовсе ей не завидую, ты не думай. Просто мне тоже хочется, чтобы за мной ухаживали, хочется нравиться - а то всё ей, да ей. А ей и не нужно.

- Что ж ты так поздно ко мне заявилась - неужели до сих пор гуляли?

- Нет, я была во дворце: помогала собираться Его Величеству, пока королева отдыхала. Потом мы все участвовали в уборке дворца, потому что нам, как сказала Её Величество, " привалило работы " из-за отъезда министра Морона.

- Так и сказала - "привалило работы"?

- Ага, а потом сама над этим смеялась. Ты знаешь, я люблю королеву почти как тебя. Честное слово. Она простая и добрая, и относится к нам так, будто мы ей родные.

- Ты совсем ещё дитя, Сальва. Не понимаешь, что такое люди нашего круга, и готова восторгаться любым, кто тебе улыбнётся.

- И ничего подобного, бабушка. Я восторгаюсь только теми, кто мне нравится, потому что - хороший человек. А другие пусть хоть рот до ушей раздерут своими улыбками - мне до них и дела нет.

Постучав, вошёл лакей:

- Баронесса, вас просит принять его один военный.

- Либер, ты опять непочтителен. Сколько лет я тебе твержу: обращаясь ко мне, говори "госпожа баронесса", а ты, упрямец, всё своё. Что за военный? Он представился?

- Он не в форме, но вооружен до зубов, и назвался лейтенантом Яктуком. Только что за лейтенант, если не в форме?

- Ой, бабушка, это он. А почему к тебе? Он же мне предложения ещё не делал, да и поцеловались мы всего раза два или три…

- Вот как, не успела познакомиться, а уже целуешься? Этому тебя учат во дворце?

- И вовсе нет: я просто проиграла спор, что вытащу из-за стола министра Демада, и мне пришлось целовать офицера. Хорошо, что это оказался баронет, а потом уже не имело смысла прекращать, если начала, ведь так, бабушка?

- О боги! Что за дитя! Пригласи лейтенанта сюда, Либер, не стой же, как истукан.

- Можно я останусь, бабушка. Мне жутко интересно, зачем он пришёл. Ну, пожалуйста, бабушка. Ну, бабулечка, ну я тебя очень прошу…

- Сальва, не нахальничай, и не вздумай подслушивать. Иди! Я кому сказала - иди! - но строгость баронессы была напускной: в голосе её не слышалось ни раздражения, ни злости.

Яктук вошёл, звеня шпорами, и вежливо поклонился:

- Рад видеть вас, госпожа баронесса. Здоровы ли вы, не помешал ли я своим визитом вашему досугу?

- Хватит кланяться, баронет. Почему вы представляетесь чином, а не титулом, как это принято в приличных домах?

- Потому, что я к вам не с визитом вежливости и не в гости, хотя и почёл бы за великую честь, получив от вас приглашение, быть вашим гостем. Я к вам по делу, спешному и военному.

- Какое у вас может быть военное дело, вы же не в службе?

- Сегодня утром я назначен командиром роты Водяного в священных отрядах командора Тусона. Так что я полноправный лейтенант и сейчас выполняю свои офицерские обязанности.

- Тогда садитесь, господин военный, и расскажите, какая нужда вас привела в мой дом. Уж не хотите ли вы, что бы я пошла служить в вашу роту? Не обессудьте - не могу, Лонтиры отказались брать в руки оружие сотни лет назад - недаром наш герб - сломанное копьё.

- Вот это-то копьё и привело меня к вам, госпожа баронесса.

- Каким образом?

- Моей роте выделена для размещения заброшенная башня у Восточных ворот. Как оказалось, она настолько мала, что и малая часть роты с трудом разместится там, а рядом - заброшенный особняк, украшенный вашим гербом, госпожа баронесса. Я приношу свои извинения за нахальство, поскольку я осмотрел дом без вашего на то согласия, но у меня мало времени, и перед тем, как идти к вам, я хотел убедиться, что этот дом подходит для моих целей, - Яктук улыбнулся, вспомнив, с каким трудом перелезал через ограду упитанный сержант Хобарт, - Я осмотрел дом и выяснил, что он мне подходит. Вы, конечно же, знаете, что он совершенно пуст - вся мебель вывезена, то есть, имущества там нет никакого, а дом без досмотра ветшает и разрушается, - Яктук замолк, увидев на глазах баронессы слёзы, - Что с вами, госпожа баронесса?

- Вы правы, лейтенант, этот дом заброшен, имущество из него вывезено или продано… Этот дом - память о нашей с бароном скорби. Там жил наш сын со своей семьёй, наш единственный ребёнок, отец Сальвы… Безрассудный смельчак, он ничего не боялся, и погиб сам, и погубил свою жену, когда Сальва была ещё шестимесячной крошкой. И что понесло его кататься по льду Искристой? Разве это разумно - кататься на санях по тонкому льду? Река только стала, лёд ещё не окреп… Вы напомнили мне об этой трагедии, лейтенант, простите мне мои слёзы. Есть утраты, которые не восполняются, и есть раны, которые не заживают…

- Это вы простите меня, госпожа баронесса, я не знал ничего об этом… Я не хотел причинить вам боль. Ещё раз простите и разрешите откланяться.

- Не разрешаю. Я не виню вас ни в чём, сядьте. Вы правы, дом разрушается и ветшает без присмотра. Но муж в отъезде, и я не знаю, как он отнесётся к тому, что под сломанным копьём Лонтиров поселятся солдаты. Вы можете подождать его возвращения?

- Увы, не могу. Мне необходим ответ тотчас же, так как в случае вашего отказа срочно придётся искать что-нибудь другое. Доводы в пользу вашего согласия таковы: мы приведём дом в порядок, и вы будете получать арендную плату с Храма Водяного, который будет содержать и снабжать мою роту, - баронету понравилось, как это прозвучало: "мою роту", и он повторил ещё раз, - да, госпожа баронесса, мою роту. Если же об аренде, об оплате аренды со служителем Гандзаком договориться не удастся, я готов купить этот дом, поскольку это первое моё назначение, и я не могу себе позволить провалить порученное мне дело. От этого зависит моё будущее и как офицера, и как первого Яктука на венной службе. Я не могу допустить, чтобы о Яктуках говорили, что лучше бы они никогда не шли в армию, потому что неспособны к военной службе. Честь семьи, знаете ли.

- Как вы красноречивы, баронет. Люди нашего круга должны помогать друг другу, и мой муж не осудит меня, если я помогу одному из членов баронской семьи выполнить свой долг, тем более что это сын его товарища по Кабинету…

- …и друг его внучки, - Сальва всё-таки подслушивала, и теперь решила вмешаться, - Не забудь, бабушка, пригласить лейтенанта заходить к нам в наши приёмные дни. А в неприёмные я и сама его приглашу.

Первый ночлег был намечен на постоялом дворе "Петух и собака" при выезде из города Мургаба. Рядом был расположен и почтовый двор, над которым развевался красный вымпел вестников. Проехали седьмую часть пути до Аквиннара, и, если не произойдёт ничего неожиданного, король Фирсофф рассчитывал прибыть на Совет вовремя.