Драгоценные камни в мифах и легендах - Джордж Кунц

Представление о магических свойствах украшения из семи камней, вероятно, пришло из Вавилонии, где цифра 7 считалась священной. Как показано далее, имелись некоторые причины приписывать индийское происхождение девяти камням, «покрывающим» царя Тира и перечисленным Иезекиилем, тогда как нагрудник эфода еврейских первосвященников с двенадцатью камнями, символизирующими двенадцать месяцев года, появился позже, вероятно во время возвращения из вавилонского плена и строительства Второго храма. Конечно, исторические и пророческие книги Ветхого Завета ничего об этом не говорят, хотя в них упоминаются Урим и Тумим. Подробное описание их дается в Книге Исхода.

В очень древнем ассиро-вавилонском эпическом повествовании говорится о том, как богиня Иштар спустилась в Гадес. Стражи этого адского места обязали богиню оставлять что-то из одежды и украшений у каждых из семи ворот, сквозь которые она проходила. В пятых воротах она, говорят, оставила кушак из абан-алади, или камней, помогающих при родах. Утверждают, и, вероятно, не без причины, что из многих минералов, якобы обладающих этим свойством, раньше всего заговорили о жаде (нефрите), или жадеите.

В вавилонских легендах рассказывается о деревьях, на которых растут драгоценные камни. В эпосе о Гильгамеше описан таинственный кедр. Он рос в святилище эламитов, Ирнини, и находился под охраной царя эламитов Хумбабы. Описание этого дерева гласит:

Оно производит камни «самту» как плоды;Его сучья увешаны ими, великолепными для зрения;Крона его производит лазурит;Его плоды приятны для взгляда.

Еще одно дерево, на котором растут драгоценные камни, Гильгамеш увидел, пройдя сквозь тьму в течение двенадцати часов. Судя по следующему описанию, сделанному клинописью на глиняной табличке, это был самый яркий предмет:

Оно рождает драгоценные камни, как плоды,Его ветви были сияющими для зрения,Мелкие веточки были хрустальными,Оно рождает плоды, приятные для взгляда.

Один из самых редких и значительных экземпляров, иллюстрирующих использование ценных камней в религиозных церемониях языческого мира, хранится в коллекции Моргана – Тиффани. Это старинный вавилонский топор из полосчатого агата. Расположение слоев в этом агате настолько правильно, что его можно назвать ониксом. В нем превалирует красно-коричневый цвет, а заметные теперь белые пятна, очевидно, вызваны действием огня или какой-нибудь щелочи. На обухе надпись архаичной клинописью, вероятно, на так называемом шумерском языке, на котором, как полагают, говорили создатели вавилонской цивилизации. Судя по форме надписи, предмет можно отнести к более раннему периоду, чем 2000 год до н. э.

Хотя буквы написаны четко и их можно легко расшифровать, перевести надпись все же очень сложно. Ясно, что топор был принесен неким правителем по имени Аддугиш в дар какому-нибудь божеству; но был ли это бог Шамаш (бог-солнце), бог Адад или какой-то другой бог вавилонского пантеона, точно определить нельзя. Французский ассириолог Франсуа Ленорман, в 1879 году первым описавший этот топор, и профессор Айра Морис Прайс из семитского отделения Чикагского университета допускают, что это мог быть дар Ададу – богу погоды, громовержцу; символ топора был бы для него более уместен, так как почти все первобытные народы ассоциировали каменные топоры и клиновидные камни с ударом молнии, а следовательно, и с божеством, которое, как они полагали, посылает ее на землю.

Этот шумерский топор достигает 134,5 мм в длину (5,3 дюйма), 35,5 мм в ширину (1,4 дюйма) и 31 мм в толщину (1,22 дюйма). Первоначально он принадлежал кардиналу Стефано Борджиа (1731–1804), в течение некоторого времени бывшему секретарем Коллегии пропаганды веры в Риме, который, вероятно, приобрел его у какого-то миссионера, совершившего путешествие на Восток. Из семьи кардинала он был продан за 15 000 лир (3000 долларов) в коллекцию Тышкевича, а когда предметы из этой коллекции были выставлены на публичную продажу, автор 16 апреля 1902 года приобрел его для Американского музея естественной истории в Нью-Йорке.

В Аликанте, Испания, на пьедестале древней статуи, предположительно статуи Изиды, обнаружили надпись, содержащую список даров, принесенных по божественному повелению некой Фабией Фабианой в честь ее внучки. Очевидно, любящая бабушка отдала свои лучшие драгоценности, которые украшали статую. Они состояли из диадемы с «унио» (большой круглой жемчужиной) и шестью жемчужинами помельче, двух изумрудов, семи бериллов, двух рубинов и гиацинта. В каждое ухо статуи была вдета серьга с жемчугом и изумрудом; на шее висело ожерелье из четырех рядов камней, а именно восемнадцати изумрудов и тридцати шести жемчужин. В двух ножных браслетах, украшающих лодыжки, было по одиннадцати бериллов и по два изумруда, а в двух ручных браслетах по восемь изумрудов и по восемь жемчужин. Украшение дополняли четыре кольца, два с изумрудами, а два, на мизинцах, с бриллиантами. На сандалиях восемь бериллов.

Замечательным примером античного подношения является ожерелье из драгоценных камней, подаренное статуе Весты. Зосима[92] приписывает трагический конец вдовы Стилихо, Серены, тому, что она сняла это ценное украшение со статуи Весты, и находит в ее смерти некую поэтичную справедливость, потому что она была задушена шнуром, находившимся у нее на шее.

Упоминание драгоценных камней для сравнения с ними религиозных добродетелей встречается не только в трудах отцов христианской церкви, но и в буддистских писаниях. В «Вопросах царя Мелинды», написанных, вероятно, в III веке н. э., встречается следующий пассаж:

«Верно, о царь, как то, что алмаз чист во всех отношениях, точно так, о царь, будет усердный бхикку (монах), искренний в побуждениях, совершенно чистым в своей жизни. Это, о царь, первое качество алмаза, которым должен он обладать.

И снова, о царь, как алмаз не может быть сплавлен с другим веществом, точно так, о царь, усердный бхикку, искренний в побуждениях, никогда не смешает дурного человека с друзьями. Это, о царь, второе качество алмаза, которым должен он обладать.

И еще, о царь, как алмаз вставляется в оправу вместе с наиболее ценными самоцветами, точно так, о царь, будет усердный бхикку, искренний в побуждениях, общаться с теми, кто имеет высочайшее превосходство, с теми, кто проник в первую, вторую и третью ступени Благородного Пути, с драгоценными сокровищами Арахатса, отшельниками утроенной мудрости или шестикратной проницательности. Это, о царь, третье качество алмаза, которым должен он обладать. Так как это было сказано, о царь, Благословенным богом[93] над всеми богами в Сутта Нипата:

Да соединится чистое с чистым,И будет крепко даже в памяти;Живи гармонично и мудро, и все неприятности рассеются».

Описание Нового Иерусалима в Книге Откровений имеет любопытную параллель с индийскими Пуранами.[94] В них говорится, что бог Кришна, восьмое воплощение Вишну, пребывал в замечательном городе Двараке, куда к нему приходили различные боги и духи.

«Боги, Асурас, Гандхарас, Киннарас, начали стекаться в Двараку, чтобы увидеть Кришну и Валараму. Некоторые спускались с неба, некоторые со своих колесниц и, укрывшись под смоковницей, любовались несравненной Дваракой.

Город был квадратный, размером в сто „йоджанас“, и сверх меры был украшен жемчугом, рубинами, бриллиантами и другими драгоценными камнями.

Он располагался высоко, был украшен самоцветами и уставлен куполами из рубинов и алмазов с колоннами из изумруда и дворами из рубина. В нем насчитывалось огромное количество храмов. Перекрестки улиц были выложены сапфирами, а дороги сверкающими самоцветами. Он сиял, словно летнее солнце в зените».

По сравнению с описанием Нового Иерусалима в Книге Откровений в индийском описании Двараки нельзя не заметить отсутствия определенности. Вместо хорошо упорядоченной схемы размещения цветов, представленной двенадцатью камнями, соответствующими двенадцати коленам Израиля, таинственный индийский город представляет собой просто яркую массу самых блестящих драгоценных камней, известных в Индии.

Поэтическое описание королевского города Кусавати, приведенное в «Маха Судассана Суттанта», вероятно, происходит от какого-нибудь предания, в котором речь идет об Эсбатане или Вавилоне. Кусавати окружали семь крепостных валов, соответственно из золота, серебра, берилла, хрусталя, агата, коралла и, наконец, «всевозможных самоцветов». В каждом валу было по четверо ворот – одни из золота, одни из серебра, одни из хрусталя и одни из нефрита, а каждые ворота украшали семь колонн, в три или четыре раза больше человеческого роста, сделанные из тех же камней, что и валы. За крепостными валами росло семь рядов пальм. Деревья, росшие в четвертом ряду, имели стволы из серебра, листья и плоды из золота. За ними следовали пальмы из берилла с листьями и плодами из берилла; потом шел смешанный ряд из агатовых пальм с листьями и плодами из коралла и коралловых пальм с листьями и плодами из агата; и, наконец, пальмы, стволы которых состояли из «всевозможных самоцветов», как и их листья и плоды. «Когда ветер тряс эти деревья, раздавался звук нежный, приятный, чарующий и пьянящий».