Небо Голливуда - Леон де Винтер

– Да, – сказал Бенсон. – Присаживайтесь. Хотите что-нибудь выпить?

– С удовольствием.

– Пиво?

– Охотно.

Бенсон вытянул руку, и Грин помог ему встать. Словно поднимал грузовик.

Когда Бенсон скрылся в доме, Паула сказала:

– Я больше там не выдержала.

– Ты хотела проверить, не обманул ли я тебя, – сказал Грин.

– Да.

– Я тебе поверил, а ты мне нет.

– Действительно, – сказала она. – Хотела воочию убедиться. Трое известных актеров, которые такое выделывают! Подслушивают и обманывают!

– Трое неудачников, которым нужны деньги, – подкорректировал ее Грин.

– Кейдж болеет? – спросила она.

– Он в порядке.

– Когда еще подвернется такой шанс, чтобы с Флойдом Бенсоном, Джимми Кейджем и Томом Грином разделить награбленное? – сказала она.

– Только завтра.

– Я не хочу его упустить, – сказала Паула.

ДВАДЦАТЬ ВОСЕМЬ

Уитли-авеню берет свое начало в грязном, сером, спальном районе в центре Голливуда и ведет на вершину холмов, усыпанных роскошными виллами. Здесь в двадцатые-тридцатые годы жили звезды новой индустрии, только-только превратившейся из ярмарочных аттракционов в массовое художественное развлечение. Виллы являли собой пышные дворцы, любовно украшенные каждый на свой лад. Витиеватые железные ограды, заштукатуренные орнаменты в стиле арт-деко, черепица броских цветов, мексиканская плитка. Десять лет назад эту часть Голливуда обходили стороной – район с заброшенными старыми домами, давно покинутыми исполнительными директорами, которые отдали предпочтение Бел-Эйр и Беверли-Хиллс. Сейчас сюда нахлынула волна молодых адвокатов, менеджеров и импресарио. Наряду с более восточным районом Оакс, это место считались дешевой альтернативой недоступному по цене жилью на западе города.

Большие светлые особняки, утопавшие в зеленых садах со сверкающими бассейнами и участками земли в форме террас, покрывали холмы. Вид напоминал Ниццу или Канны в Южной Франции. От холмов веяло покоем и богатством. Дождевые установки разбрызгивали по газонам воду, латиноамериканцы подстригали кусты и живые изгороди, косили траву, чистили бассейны. Отголоски бурной повседневной жизни, бушующей у подножья, изредка достигали самих холмов, но в целом здесь преобладали мирные звуки косилок и листоуборочных машин. Никаких пешеходов, никаких детей на улицах.

Солнце на лазурно-голубом небе без единого облачка освещало старенький «олдс». Перед тем как миновать дом Родни, Флойд попросил Грина подняться на вершину холма, чтобы получить впечатление о местных извилистых дорогах на случай отступления.

С крутого склона справа от дома было видно Голливудское шоссе – бетонная ленточка со сплошным потоком машин. Установленные в доме «жучки» доносили рев тысячей двигателей внутреннего сгорания, ежесекундно пыхтевших по долине. Благодаря Голливудскому шоссе цены на недвижимость в этом секторе холмов оставались сравнительно низкими. В двадцатые годы здесь, скорее всего, слышались лишь звуки птиц и диких зверей, дополнявших идиллию томного времяпрепровождения возле бассейна. Теперь же грохот был просто невыносим, стена из шума, почти физический гул, отдающийся эхом в животе.

По разные стороны от Уитли-авеню резко вниз уходили улочки. Когда они добрались до северной части холма, гудение шоссе более или менее стихло и стало напоминать что-то вроде шума морского прибоя. Здесь тоже все было распахано и застроено. Залитые солнцем имения за белоснежными стенами или живыми изгородями, под веерами пальмовых крон и острыми верхушками стройных кипарисов. Они обогнули холм и поехали обратно к дому Родни.

Вытянутое здание располагалось на углу извилистой улицы, которая лентой перевязывала вершину холма. К нему примыкал участок Уитли-авеню, ведущий прямо в центр Голливуда. Большие окна, ухоженный газон, отделявший дом от тротуара, охровая крыша в итальянском стиле.

Грин ехал по правой стороне дороги, наискосок от дома.

– Пошли? – спросил он.

Рядом сидела широкая и тучная фигура Флойда.

– Пошли, – сказал он.

Под носом, наполовину закрывая верхнюю губу, были приклеены густые усы. Он надел очки в старомодной черной оправе, со стеклами, резко увеличивавшими глаза. Он набил щеки ватой, чтобы придать лицу другую форму, а Пэтти Хаммер постригла его почти наголо. Во время работы он всегда носил специальный комбинезон, сейчас же на нем был темно-синий, слегка потрепанный костюм – одежда инспектора, которого уволили за несколько месяцев до пенсии. Двумя часами раньше они посетили Пэтти. С большим букетом цветов и бутылкой хорошего «Бордо». Они попросили Пэтти преобразить их до неузнаваемости, поскольку они якобы отправлялись на выступление. «Нет, мне ничего не надо, я вам просто окажу эту услугу, ведь я помню, как много мы смеялись в прошлом». Она овладела своим ремеслом, когда ей было шестнадцать, и теперь имела за плечами уже почти сорокалетний опыт. С кем она только не работала – начиная от Брандо и кончая Питтом.

Грин посмотрел в зеркало заднего вида и увидел патрульную машину. За рулем в полицейской униформе сидел нанятый ими статист. На расстоянии он ничем не отличался от настоящего полицейского агента. Вблизи же было видно, что у Чарли, «цветного» философа, почти не осталось зубов и что он был неуравновешенным душевнобольным. Он согласился играть и держать рот на замке, поскольку беззаветно поклонялся Джимми Кейджу, чьи роли знал наизусть, декламируя, словно библейские тексты, целые диалоги. Чарли находился здесь исключительно для визуального эффекта – агент, наблюдающий за домом из патрульной машины.

Джим заклинал его, что он должен слепо и безотказно подчиняться всем приказам, на что Чарли, закусив губу с лихорадочным взглядом серьезно кивал. Он получил один из двух арендованных утром сотовых телефонов, другой взял себе Грин. Чарли думал, что они разыгрывают группу приятелей.

– Розыгрыш, – сказал, подмигивая ему, Джим. Чарли истерически рассмеялся.

Паула дежурила у приемника в доме Бенсона в Санта-Монике. Она могла слышать, что обсуждают Родни, Стив и Мускул за спиной актеров, и в случае необходимости связаться с ними по мобильному телефону.

Они хотели приехать раньше, но подготовка к операции заняла все утро. Нужно было взять в аренду машину и бляхи, загримировать Джимми и Флойда (так, чтобы было незаметно, а это намного сложнее, чем гримировать для камеры; как правило, отснятый материал затушевывает небрежности и неровности, глаза же стороннего наблюдателя, наоборот, беспощадно раскрывают малейшие недостатки), найти статиста на роль полицейского агента в патрульной машине, арендовать телефоны, обсудить роли. Кроме того, в саду под эвкалиптом они придали земле замороженного Тино. Паула грозилась выйти из игры, если они не проявят к Тино уважения. Она знала и любила его, они вместе смеялись и плакали, и сознание того, что он лежит в морозилке, словно истерзанная индейка, было невыносимо.

Они потратили больше часа, чтобы вырыть яму, достаточно глубокую для вечного покоя. Паула прочла что-то из Библии, и они почтили Тино минутой молчания.

Они вышли из «олдса» и направились к патрульной машине. Джим еще раз повторил для Чарли все инструкции. В ближайшие часы ему не разрешалось покидать автомобиль. Ему было велено ждать, пока из дома не выйдут трое – приземистый мачо в сопровождении быков. Трое, не меньше. Когда ему позвонит Паула, он детально опишет ей все, что видел. Если они уедут, он последует за ними и по дороге будет держать связь с Паулой. Мужчины, скорее всего, отправятся в главное управление полиции в центре Лос-Анджелеса. Убедившись, что они вошли внутрь, он вернется к дому Флойда в Санта-Монике.

– Я поставлю сирены и сяду им на хвост, – сказал Чарли.

Пэтти Хаммер уложила его волосы в дешевую прическу.

– Ни в коем случае, – сказал Джим. – Ты должен придерживаться максимально дозволенной скорости.

Джим надел солнечные очки, и они договорились, что он не станет снимать их и в доме. Так же как и Флойд, он приклеил усы, поменьше, чем у Флойда, но достаточно густые, чтобы походить на одного из «усатых типов», распространенных среди детективов полиции Лос-Анджелеса.

– Пятьдесят пять миль в час, запомни, – сказал Флойд.

– А можно курить в этой тачке? – спросил Чарли.

– Нет, – сказал Джим. – Если захочешь курить, выйдешь из машины. Еще вопросы есть?

– Что мне делать, если они меня о чем-нибудь спросят?

– Не спросят, – ответил Джим.

– А вдруг, – настаивал Чарли.

– Ерунда. Выйдя из дома, они тут же сядут в машину. Зачем им с тобой заговаривать?

– Просто так. Мало ли что. Может, они спросят дорогу или что-нибудь в этом роде.

– Нет. Ты молчи. Если будешь курить у машины, когда они выйдут на улицу, тут же садись за руль, понял?

– Понял.

У Грина запищал телефон. Он открыл крышку «Моторолы-Флипфоун». Он хотел арендовать более легкую и современную модель, но Флойд предупредил, что полиция всегда пользуется устаревшими телефонами. Наверное, он был прав.