Последняя трапеза блудницы - Наталья Солнцева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– На основании этой татуировки ты подозреваешь Александрину?
– Она неспроста выбрала рисунок бабочки-сфинкса. Это образ, с которым она себя отождествляет, поэтому так и подписывается. Я уверена, что Дина Никонова и администратор скрипача опознают ее.
– А если нет?
– Опознают! – твердо повторила Астра.
Ему было нечего возразить. Однажды увидев эту женщину, ее невозможно ни забыть, ни спутать с кем-то другим.
– Почему бы тебе не предупредить Домнина? – спросил Матвей.
– Бабочка была изображена на картине, я должна убедиться, что она существует и на теле Санди, а не является плодом творческого воображения.
– Он же сам тебе сказал, что это ее татуировка.
– Домнин мог солгать. Если татуировки не окажется, моя версия рухнет. Придется все начинать сначала. Понимаешь, сколько от тебя зависит? На карту поставлена жизнь человека, талантливого художника!
Матвей осознал меру своей ответственности.
– Сегодня же повезу даму в крутой бутик, – пообещал он. – Не пожалею денег ради такого случая. Если бабочка есть, я найду способ ее увидеть! Все-таки… может, сказать Домнину, чтобы не подпускал к себе мачеху?
– Как ты себе это представляешь? Чем я буду мотивировать свое заявление? Не забывай, я всего лишь позирую ему для портрета.
Глава 21
Дина Никонова похудела, осунулась, на ее миловидное лицо легла печать разочарования. Она все еще жила у Людмилы Романовны, со дня на день собиралась переехать к матери… и откладывала.
– Я на одну минуту, – сказала Астра. – Только покажу вам кое-что!
Свекровь накрыла стол к чаю и ушла к ребенку. Было слышно, как она напевает колыбельную.
– Мы не разговариваем, – призналась Дина. – Но я не могу уйти. Жалко ее!
– Вы поссорились?
– Она не в себе… Смерть Власа оказалась для нее ужасным ударом. Вчера сорвала со стены египетское панно и выбросила. Из-за Сфинкса.
Астра достала из сумочки фотографии Санди, сделанные в клубе.
– Взгляните на снимки. Вы когда-нибудь видели эту женщину?
Дина, волнуясь, долго рассматривала фото.
– Да… кажется, она была тогда… в коридоре… только в другом платье и с другой прической. Как вы ее нашли?
– Ясновидение, – улыбнулась Астра.
– Почему вы делаете это? Ну, ходите, тратите время, силы, чтобы найти убийцу Власа? Свекровь говорит, он опасался за свою жизнь и обращался к вам за помощью?
Астре было неловко обманывать, но она уже ступила на шаткую дорожку лжи и вынуждена была шагать по ней дальше.
– Теперь я считаю себя обязанной выполнить его волю, – мысленно извиняясь перед покойным, сказала она.
Людмила Романовна уложила мальчика и вернулась к столу. Астра показала ей снимки. Та отрицательно качнула головой.
– Нет, никогда не видела.
После Никоновых Астра поехала разыскивать администратора скрипача, но не застала. Он отправился в Санкт-Петербург улаживать какие-то дела.
Зато Вера Теплинская с готовностью согласилась встретиться. Едва бросив взгляд на фотографии, она уверенно заявила:
– Это и есть любовница Михаила – Санди. Я же вам говорила! Она ведет свободный образ жизни, шляется, кутит на деньги падких на ее прелести мужчин. Тьфу! Больно за Мишу.
Собственно, к Вере Леопольдовне можно было и не ехать.
От бывшей жены Теплинского Астра заглянула к Инге. Та после похорон жила затворницей: никого не принимала, никуда не выходила.
– Я уже знаю, что у Миши была любовница, следователь задавал мне вопросы о ней. Я все отрицала. Дескать, муж скрывал от меня связь с другой женщиной, естественно. Я действительно не знала, только догадывалась! – Она подняла глаза на Астру, как бы ища поддержки. – Вы меня понимаете?
Портрет, написанный Домниным, Инга завесила черным газом.
– Снять со стены нельзя, – объяснила она. – Мишин подарок. Но и видеть его жутко! Эта мертвая голова, как бы меня ни разубеждали, имеет сходство с мужем. Домнин – дьявол, он напророчил смерть…
Инга говорила много и бессвязно, плакала, опять говорила. Жаловалась на нападки со стороны Веры Леопольдовны.
– Теперь, когда Миши не стало, она меня со свету сживет. Вы ее видели? Сущая гиена! Слава богу, у нас отличный адвокат, один из лучших.
Она по привычке произнесла «у нас», как раньше говорила о себе и муже, и от этой оговорки еще сильнее расстроилась.
– Знаете, хорошо, что Миша мне изменял, иначе моя потеря была бы невыносимой. А так… я нахожу в себе силы жить.
Астра просто слушала – сейчас Инга нуждалась в душевном участии, в том, чтобы выговориться, излить свою боль.
В просторной гостиной стоял полумрак. У Инги болели глаза, и она плотно закрывала портьеры, включала мягкий свет. В этом приглушенном освещении большие концертные фотографии, запечатлевшие молодую балерину, словно оживали: кружилась девушка в коротком русском сарафане, застыла в изящной позе баядерка, летела в воздухе сильфида, поблескивая крошечными крылышками…
Астра подошла поближе, любуясь ее невесомым полетом.
– Не верится, что это я? – горько усмехнулась Инга. – Порой я сама сомневаюсь.
Сильфида раскинула руки, ее пышная юбка казалась легким облачком, прозрачные крылышки неслышно трепетали за ее спиной… Крылышки!
– Мне пора идти! – засобиралась Астра. – Нужно еще много успеть. Я, собственно, хотела показать вам одну фотографию.
Инга Теплинская не узнала Санди.
– Мы не знакомы. Кто это? – И, поскольку Астра молчала, догадалась сама: – Та женщина? Боже мой… она потрясающе хороша! Какие дивные волосы…
И снова в груди у Астры проснулся и настороженно поднял голову дикий зверек по имени «ревность». Сейчас Матвей повез Александрину в модный магазин выбирать платье взамен испорченного. Он ведь тоже мужчина и тоже может поддаться колдовским чарам распутной красавицы. Та войдет в кабинку, разденется, чтобы примерить наряд, а он должен войти следом, чтобы проверить, есть ли на положенном месте татуировка в виде бабочки-сфинкса. Рыжекудрая искусительница предстанет перед ним во всем блеске своего полуобнаженного тела…
Она тряхнула головой, отгоняя мучительное видение. Ей-то какая забота? Главное, есть у Санди «бабочка» или нет? Почему это так важно, Астра пока до конца не осознавала. Ей нужно было подумать.
Вернувшись домой, она достала зеркало, зажгла две свечи и села напротив, устремив взгляд в туманно-золотистую даль. По зеркалу пошла едва заметная рябь… Или это сказывалась усталость зрения?
– Алруна, помоги мне, – шептала Астра. – Почему меня преследуют образы с флэшки из тайника? Мертвая голова… Афродита в мандрагоровом венке… сильфида… Стоп! Сильфиды на флэшке нет. Но в кельтской мифологии есть духи воздуха, эльфы, что практически одно и то же! Сильфиды — разновидность эльфов…
Она вскочила, пошла к компьютеру, подключилась к Интернету, защелкала по клавиатуре, бормоча:
– Если бабочка-бражник имеет второе название Сфинкс Мертвая Голова, то что может скрываться за словом сильфида? Ничего или…
Увиденное потрясло Астру. Она откинулась на спинку кресла, зажмурилась, потом снова посмотрела на экран. Сильфы, сильфиды, во втором значении – жуки, которые питаются трупами. Не может быть! Жуки-мертвоеды.
– Это подсказки или извращения моего ума? – спросила она себя.
Сидела, отупевшая, без единой мало-мальски полезной мысли в голове. От нечего делать раз двадцать перечитала загадку, которую Сфинкс адресовал Теплинскому. Смысл ее ускользал, рассеивался, сливался с греческой версией и царем Эдипом. «Кто на четырех ногах не имел, на двух отверг истинное и принял ложное, а на трех будет отмщен?»
– Чего не имел? Что отверг? Что принял? – шептала она одними губами.
Внезапно ее осенило: ответ как раз и заключается в неназванном.
– Если я пойму, о чем Сфинкс умалчивает, я пойму и все остальное! Я догадаюсь, о ком его загадка. Во всяком случае, касательно Теплинского.
Последнее послание, полученное художником, совсем простое. В нем отсутствует греческая мифологическая канва, оно звучит вполне современно и без обиняков: «Когда ты умрешь?» Здесь и в помине нет философской подоплеки, только неприкрытая угроза. Такая разница в содержании путает все карты.
– Алруна, что ты скажешь?
Зеркало безмолвствовало. Свечи, горя, потрескивали, истекали растопленным крашеным парафином. Астра любила пчелиный воск, его сладковатый запах с привкусом меда. Но купить такие свечи стало трудно.
На сильфиде подсказки иссякли. Астра бесцельно бродила по квартире Карелина, из кухни в гостиную, оттуда в спальню, из спальни обратно в кухню. Поставила чайник и открыла холодильник в поисках еды. Чего бы пожевать? Сделала себе бутерброд, но аппетит пропал. Бутерброд, не тронутый, остался лежать на тарелке.
