Тайна 21 июня 1941 - Чунихин Владимир Михайлович

Я хотел бы обратить внимание своих читателей на чёткость и быстроту приведения флотского механизма в полную боевую готовность.

Задачей настоящей статьи не является сравнение с положением дел в этой области в РККА. Приглашаю просто полюбоваться на то, как эти меры были приняты там, где об угрозе немецкого нападения думали всерьёз и заранее.

Любуемся. Но недолго. Мы же с вами не японцы, в конце-концов, чтобы бесконечно любоваться веткой цветущей сакуры.

Давайте уже возвращаться к нашим баранам.

Это просто выражение такое, не подумайте, что я кого-то хотел этими словами обидеть.

Итак.

Около 23 часов 21 июня маршал Тимошенко звонит адмиралу Кузнецову и приглашает его к себе. Кузнецов идёт в здание Наркомата обороны вместе с адмиралом Алафузовым. Контр-адмирал Алафузов был в то время заместителем начальника Главного морского штаба и замещал отсутствующего начальника штаба адмирала Исакова. В кабинете наркома Тимошенко знакомит Кузнецова с директивой номер один. Тот приказывает Алафузову немедленно бежать в Главный морской штаб и отправить на флоты указание о полной боевой готовности.

Адмирал Алафузов бежит в свой наркомат.

Военно-морской флот СССР встретил немецкое нападение в полной боевой готовности.

О том, как встретила это нападение Красная Армия, мы тоже знаем.

Но речь сейчас не о причинах этого. Задача данной статьи намного уже. И в рамках этой задачи обратим внимание на важные сведения, предоставленные адмиралом Кузнецовым.

Первое.

Около 23 часов Тимошенко и Жуков уже находятся в Наркомате обороны.

Второе.

С директивой Кузнецова знакомит не Ватутин, а Тимошенко. Происходит это после 23 часов.

Третье.

«…Генерал армии Г.К.Жуков сидел за столом и что-то писал. Перед ним лежало несколько заполненных листов большого блокнота для радиограмм. Видно, Нарком обороны и начальник Генерального штаба работали довольно долго…»

Иными словами, подготовкой сообщений для округов занимается генерал Жуков. Никакого генерала Ватутина в комнате нет.

Между тем, как мы только что видели по словам Жукова, заняться отправкой в войска директивы должен был Ватутин. Ещё до приезда от Сталина Тимошенко и Жукова. Вместо этого в описании Кузнецова этим занимается Жуков. После, естественно, собственного приезда из Кремля.

Интересно, не так ли?

Так кто же из них говорит правду?

Я не берусь оценивать правдивость слов Кузнецова вообще. Потому что есть у меня в этом смысле вопросы и к нему самому. По другому, правда, поводу.

Но вот, в данном случае, похоже, что правду говорит именно адмирал Кузнецов.

Потому что, как уже отмечалось выше, по данным записей в журнале лиц, принятых Сталиным, военное руководство покинуло его кабинет в 22.20.

Доехать от Кремля до наркомата, а располагался он, если не ошибаюсь, в центре Москвы… Автомобильное движение по ночным московским улицам летом 41-го года…

Долетели, думаю, минут за 15–20. Ну никак не больше.

Так что, учитывая наблюдение Кузнецова. что работают они уже «давно», всё, в общем-то совпадает.

Так что, в данном случае, думаю, что словам адмирала Кузнецова верить можно.

Поскольку подтверждаются они (по времени, во всяком случае) другим источником, никак с ним не связанным.

Как же тогда быть со словами из «Воспоминаний и размышлений» маршала Жукова?

С сожалением должен отметить, что Маршал Советского Союза Г.К.Жуков в своих воспоминаниях солгал.

Я хочу особо оговорить здесь вот что.

Мемуары в смысле доскональной точности, вещь, конечно, ненадёжная. Случается, что подводит память. Случаются ещё какие-то обстоятельства, влияющие на точность рассказанного.

Но бывают события и обстоятельства, связанные с ними, которые забыть попросту невозможно. Думаю, что такими были события кануна германского нападения на СССР. Потому что более драматичных и потрясающих обстоятельств в жизни многих их участников попросту не было. Можно забыть, конечно, мелкие детали и пустяки. Но есть вещи, забыть которые невозможно.

Особенно, если касаются они, подчеркну, лично и непосредственно автора воспоминаний.

Так, например, невозможно забыть о том, с кем вместе ты вошёл вечером 21 июня 1941 года в кабинет Сталина.

Но, если это не забывчивость, значит, это ложь.

Другого объяснения попросту нет.

Итак.

В своих мемуарах Жуков утверждает, что в кабинет Сталина вечером 21 июня 1941 года вошли трое. Это были нарком обороны маршал Тимошенко, начальник Генштаба генерал армии Жуков и его первый заместитель генерал-лейтенант Ватутин.

При этом роль Ватутина здесь необыкновенно важна. Поскольку именно он был направлен прямо из кабинета Сталина в Генштаб для отправки в округа директивы о приведении войск в полную боевую готовность.

Так вот. Ничего этого на самом деле не было.

Открываем снова «Журнал записи лиц, принятых И.В.Сталиным». Двадцать первое июня 1941 года. В кабинет Сталина вошли действительно трое.

20 часов 50 минут. Вошли Тимошенко, Жуков, Будённый.

22 часа 20 минут. Вышли Тимошенко, Жуков, Будённый.

Не было в кабинете Сталина 21 июня никакого Ватутина. А значит, не было никакой его поездки в Генштаб, для того, чтобы сократить время подачи войскам этой самой директивы.

Генерал-лейтенант Ватутин являлся первым заместителем начальника Генштаба и в кабинете Сталина вместе с Жуковым бывал. Как до 21 июня. Так и в другие дни после этой даты. Всё это отражено в журнале Поскрёбышева.

Так, последний раз перед войной, он был в кабинете Сталина 17 июня. Правда, без Жукова. А в следующий раз он оказывается там (уже вместе с Жуковым) только в 14 часов ноль ноль минут 22 июня.

Но вот именно 21 июня Ватутина в кабинете Сталина не было.

Сразу хочу заметить, если у кого-то появится предположение, что вместо Ватутина отравили в Генштаб Будённого. Нелепое, конечно же, предположение. Но надо проработать и его, чтобы закрыть напрочь эту тему.

Во-первых, Будённый был по должности выше Жукова. Если Жуков был заместителем наркома обороны, то Будённый был первым заместителем наркома обороны. Это Будённый мог (и должен) был бы послать в этом случае Жукова… в Генштаб.

Жуков не был единственным заместителем Тимошенко. У наркома обороны было на самом деле несколько заместителей. Таким заместителем был, например, главком ВВС генерал Рычагов. В совместном постановлении ЦК ВКП(б) и СНК СССР о снятии его с должностей, так и указывалось — «…Снять т. Рычагова с поста начальника ВВС Красной Армии и с поста заместителя наркома обороны…»

Жуков тоже был таким же заместителем наркома. Одним из, так сказать.

Кроме него такими же заместителями были Запорожец, Шапошников, Кулик, Мерецков. И, хотя начальник Генштаба имел по отношению к ним особый статус, в частности, помимо Тимошенко только Жуков и Будённый имели право непосредственного выхода на правительство, вторым лицом в наркомате он тогда всё же не был. Хотя в своих мемуарах и силился всячески на это намекнуть. Тем, например, фактом, что практически вообще не упоминал в них, говоря о предвоенных событиях, имени маршала Будённого.

Между тем, Маршал Советского Союза Будённый на самом деле и был как раз вторым лицом в РККА (после наркома). Поскольку занимал тогда должность, называвшуюся вполне выразительно и однозначно — первый заместитель наркома обороны. В отличие от просто — заместителей.

Давно сложившаяся бюрократическая практика однозначно толкует, что именно первый заместитель исполняет обычно обязанности руководителя в его отсутствие (отпуск, болезнь, смерть — или по каким ещё причинам). То есть, является вторым лицом после руководителя.

Поэтому вполне логичен состав тройки, вызванной Сталиным к себе вечером 21 июня 1941 года. Это высшие руководители РККА — Тимошенко, Жуков и Будённый.

Во-вторых, Будённому в Генштабе делать вообще-то было нечего. Отдавать там никому приказы он не имел никакого права. Вот Жуков или Ватутин — те имели. Потому-то, собственно, и возникла в воображении Жукова фамилия Ватутина.