Время перемен - Робин Хэтчер

— Но вы все еще женаты?

— Насколько мне известно, да.

— Почему вы не развелись?

Фэй только пожала плечами.

— Вы все еще его любите?

— Все еще люблю? — воскликнула она удивленно и хрипло рассмеялась. — Нет. Я больше не люблю Джорджа Батлера.

Рука Дрейка опустилась на ее плечо.

— Вы в этом уверены?

Фэй могла повернуться к Дрейку и упасть в его объятия. Она хотела этого, но осталась стоять на месте.

— Совершенно уверена. Моя любовь к Джорджу давным-давно умерла. Еще до того, как он от меня ушел.

— Фэй…

Дрейк легонько повернул ее к себе и пристально посмотрел в глаза, словно пытаясь проникнуть в ее душу, узнать самое сокровенное.

— Здесь ты можешь ничего не бояться, — сказал он наконец.

Не бояться? Но ведь они стоят так близко друг к другу!

— Миссис Батлер… Я хочу вас поцеловать.

Дрейк притянул ее к себе и мучительно медленно приблизил свое лицо к ее лицу. Холод, который Фэй ощущала минуту назад, сменился теплом, разлившимся по всему ее телу. Их губы соприкоснулись. Поцелуй получился упоительно нежным, но слишком недолгим. Оторвавшись от ее губ, Дрейк приложил ладонь к ее щеке и прошептал:

— Джордж Батлер — дурак.

Да, и к тому же негодяй, подумала Фэй, но ничего не сказала. Она хотела Дрейка, хотела так, как никогда и никого. К черту здравый смысл! Пусть он целует, обнимает и любит ее! Она готова отдать ему все… Фэй знала, что поступает опрометчиво. Опасно целиком отдаваться подобным чувствам, но Фэй уже не могла ничего с собой поделать.

Дрейк поцеловал ее еще раз, убрал ладонь с ее щеки и отступил назад.

— Спокойной ночи, Фэй.

— Спокойной ночи, Дрейк, — прошептала она, не двигаясь с места.

Не говоря больше ни слова, он повернул ее и легонько подтолкнул к двери.

Дрейк смотрел вслед Фэй, пока она шла по коридору, потом слушал, как она поднимается по лестнице, и только услышав звук закрывающейся двери, вернулся к роялю и взял торжествующий мажорный аккорд. На его губах еще жил поцелуй Фэй, в воздухе еще витал еле уловимый запах ее духов, а тело Дрейка еще помнило очертания ее тела.

Сколько лет минуло с той поры, когда он ощущал себя полноценным мужчиной, и женщины смотрели на него без ужаса или отвращения? Фэй Батлер вернула ему веру в себя. Заглянув в ее глаза, он увидел в них не только желание, но и нечто большее, возможно, обещание счастливого будущего.

Именно поэтому Дрейк отослал ее спать, хотя сам сгорал от желания и знал, что была полностью в его власти. Он мечтал об этом будущем и не желал им рисковать. Он не мог торопить события, опасаясь испортить все неосторожным поступком или словом.

Дрейк пробежался пальцами по клавишам, встал и прошел в библиотеку. Затворив дверь, он зажег лампу и с минуту рылся на книжной полке, пока не нашел нужную книгу. Это был справочник по юриспруденции. Устроившись в кресле, он раскрыл книгу на той странице, где говорилось о процедуре развода.

Фэй Батлер должна быть свободна, полностью свободна от бросившего ее мужа, только тогда Дрейк сможет позволить себе задуматься о будущем.

Глава 13

Рик Телфорд ехал в своей коляске по Мэйн-стрит. Жара разогнала всех жителей Дэд Хорс по домам. Стояла мертвая тишина, и не верилось, что только три дня назад в городе было полно народа, съехавшегося сюда со всей округи в радиусе дневного конного перехода на празднование Дня Независимости. Сегодня Дэд Хорс полностью соответствовал своему названию, и на улицах не было видно ни одной живой души.

Рик возвращался с фермы Мэтта и Агнесс Хорн. Он навещал шестимесячную Эмму, страдавшую обычными в ее возрасте болями в желудке. Рик быстро убедился, что состояние девочки опасений не вызывает. Гораздо больше его беспокоила ее мать. Битых полчаса он втолковывал Агнесс, что ей следует позаботиться о собственном здоровье, и при этом несколько раз намекнул на нежелательность очередной беременности. Молодая женщина, мать четверых детей, старшему из которых едва исполнилось пять лет, выглядела ужасно. После рождения последнего ребенка она очень похудела и подурнела, под глазами у нее появились темные круги. Рик опасался, что Мэтт может остаться вдовцом, если Агнесс не займется собой и своим здоровьем. Она нуждалась в полном покое и усиленном питании.

Телфорд покачал головой, останавливая лошадь перед конюшней. Несколько детей, один за другим… За долгие годы врачебной практики Рик видел много женщин, нарожавших кучу детей, и ни одна из них не отличалась крепким здоровьем. Телфорд знал, что Агнесс вряд ли прислушается к его советам, поэтому он возможно деликатнее намекнул Мэтту, чтобы тот поберег жену от новой беременности.

Возможно, ему следовало выразиться прямо и посоветовать Мэтту просто-напросто воздержаться от интимных контактов с женой в течение года. Однако проблема состояла в том, что в таких делах молодые здоровые мужчины, как правило, не знают удержу, хотя хорошо осознают возможные последствия своей невоздержанности.

Рик подумал о Герти Дункан. А сам он разве не такой? Неужели он в подобных обстоятельствах сумел бы сдержаться? Удивительно, как много места Герти Дункан стала занимать в его мыслях. Он по десять раз на дню вспоминал тот поцелуй, а также их встречу на следующий день, когда Герти предложила ему забыть обо всем, будто ничего и не произошло. И он с ней согласился, старый осел!

Может быть, у него уже развивается старческое слабоумие? Герти не только годится ему в дочери, но и совершенно не походит на Эстер Телфорд. Его возлюбленная жена была спокойной рассудительной женщиной, в любых обстоятельствах остававшейся настоящей леди. Герти же — ее полная противоположность. Простодушная дикарка с необузданным нравом!

Телфорд распряг лошадь и завел ее в конюшню. Убедившись, что в стойле достаточно сена и воды, он прикрыл ворота и направился к дому. Он уже предвкушал, как усядется в тени навеса, чтобы предаться блаженному безделью. Разве можно в такую жару заниматься чем-то другим?

Рик вошел в дом, поставил на стол чемоданчик и сразу же услышал стук в дверь. Телфорд недовольно поморщился. Неужели кому-то еще плохо и придется снова запрягать лошадь в коляску?

Рик отворил дверь и немало удивился, увидев перед собой Джеда Смита, городского почтмейстера, того самого, который покидал свою скамейку перед почтой только в самых крайних случаях и в первую очередь потому, что протез, которым снабдило его правительство, натирал ему обрубок ноги. На это обстоятельство он жаловался каждому встречному и так воспитал сограждан, что по мере надобности они сами шли к нему.