Жизнь в дороге - Григорий Кубатьян

На следующий день армейский грузовик привез к лагерю деревянную конструкцию, напоминающую типовую автобусную остановку. Мебель для нас? Если они решили улучшить наши жилищные условия, это не к добру. Значит, мы здесь задержимся надолго. Оказалось, штуковина должна была исполнять роль будки для наших сторожей. Хоть охранники и менялись постоянно, сидеть под палящим солнцем в тяжелых бронежилетах им не нравилось.

Через пару часов к нашему лагерю привезли полный фургон «алибаб». Руки несчастных были скручены за спиной пластиковыми наручниками. Их обыскали, немного попинали ногами, и загнали на периметр с надписью Ofcers, хотя на офицеров чумазые «алибабы» никак не смахивали, а были похожи на безобидных мирных жителей случайно попавших под облаву. Новичков быстро рассортировали и отправили куда-то, должно быть в тюрьму, а мы вновь остались в одиночестве.

В результате общения с охранниками и проходящими мимо солдатами удалось выяснить, что нас собираются освободить. И то ли отправить в Кувейт, куда мы и собирались, то ли в Россию, то ли в Америку. Гадать было интересно, после авиаперелета в Багдад мы были готовы к чему угодно.

У одного из подходивших к нам офицеров я попросил подыскать мне какой-нибудь головной убор. Моя бейсболка пропала во время обыска на базе морпехов в Хилле, а ходить под иракским солнцем с непокрытой головой было равносильно самоубийству. Офицер обещал помочь и через некоторое время принес нам комплект футболок, шлепанцев, полотенец, а также мыло и зубную пасту. Головных уборов он, к сожалению, не нашел. Зато удалось выторговать еще несколько послаблений — наши рюкзаки и поход в душ.

До появления кепок-бейсболок американские бейсболисты играли в соломенных шляпах.

С получением рюкзаков жизнь изменилась к лучшему. Можно было поставить палатку и разместиться в ней с комфортом, читать книги или делать записи. А в душ, который располагался в другой части лагеря, нас возили на «хамви». Душевые кабинки были построены американцами специально для заключенных иракцев, которых мы, наконец, увидели в большом количестве. Тысячи людей сидели под тентами на огромном поле. Это был пристроенный американцами к старой тюрьме концлагерь, называвшийся Camp Redemtion — Лагерь Искупления.

Возвратившись к себе, я развесил выстиранную одежду на веревках, чтобы придать нашей временной тюрьме жилой и безобидный вид. А палатку украсил российским флажком, объявив ее суверенной территорией Российской Федерации в Ираке.

Через некоторое время нам сообщили, что дело сдвинулось с мертвой точки, и нас вот-вот должны отпустить. Мы с Юрой побывали в полуразрушенных бараках, где прятались от солнца американцы. Там нас в очередной раз сфотографировали и отсканировали указательные пальцы рук. Условия в этих бараках были спартанские, мебель практически отсутствовала, в стенах и потолках зияли дыры, пол был грязным. Но американцы уверяли, что Абу-Грейб еще не самая плохая тюрьма, а второй крупнейший иракский концлагерь в Басре гораздо хуже, поскольку, в довершение ко всему, там часто бывают пыльные бури.

Только мы вернулись к себе, поступило указание собираться. Снова мы ехали в «хамви»: я в первой машине, Юра во второй.

У этих машин на крыше были люки, из которых высовывались пулеметчики. Обычно патрули формируют из таких пулеметных «хамви». Один ствол смотрит вперед, другой назад. Если в конвое три машины, то средний ствол смотрит вбок. Сам пулеметчик, как выяснилось, сидит на неудобном ремне, раскачивающемся при движении. Внутри «хамви» вообще не очень удобно, по уровню комфорта он похож на танк. Кстати, эта машина и широкая такая именно потому, чтобы при езде по пересеченной местности могла ехать по следам от танка. Приехали в загородную резиденцию Удея Хусейна, старшего сына Саддама. Удей возглавлял организацию фидаинов. Про них ходили разные слухи. Одни обвиняли их в репрессиях и зверствах, другие утверждали, что фидаины ничем примечательным кроме пьянства и разгула себя не проявили. Вообще-то словом «фидаины», что означает «жертвующие», называют людей, готовых пожертвовать собой во имя веры — шахидов, камикадзе, смертников. А в старину так называли себя одурманенные наркотиком наемные убийцы ассасины (хашишины).

Басра — центр добычи и переработки нефти, главный порт Ирака.

Хашишины — средневековая террористическая организация со штабом на севере Ирана.

Место обитания Удэя производило впечатление. Там были дворцы и озера, парки и фонтаны, даже мечеть. Американцы превратили эту территорию в военную базу и создали на ней микроАмерику: жарили хотдоги, играли в настольный теннис и бегали трусцой (это на иракской-то жаре!)

К нам в машину подсел молодой офицер, представитель военной полиции. Он должен был сопровождать нас. Конечная цель еще была непонятна, но отношение конвоиров изменилось и почти напоминало приятельское. К машине подбежал еще один офицер. Оказалось, он читал в газете статью о нас и даже посетил наш сайт в Интернете, на котором мы рассказывали о своих приключениях в разных странах. Грегори, так звали американца, был в восторге от встречи и мечтал сфотографироваться с нами на память. Из казармы он принес целую коробку еды, и угостил нас и наших сопровождающих жареной курицей, фруктами и колой. Тюремные охранники такой пищей не были избалованы и очень обрадовались.

Еще некоторое время конвой петлял по секретным дорогам Багдада, о существовании которых мы и не догадывались, они были закрыты для простых смертных, затем подъехали к дворцу Саддама. На дороге ведущей к воротам кроме бетонных надолбов стояли щиты с угрожающими надписями на английском: «Не останавливаться! Пассажиров не высаживать! Скорость не снижать! Любое нестандартное поведение на дороге вызывает огонь на поражение!» Во дворце располагались штаб коалиционных войск и временное правительство Ирака. Именно здесь нас должны были передать представителю посольства Российской Федерации. Парень из военной полиции привез для нас пропуск во дворец. Без него туда не пропустили бы даже наших конвоиров. Восемь солдат с Абу-грейб разоблачились, оставив шлемы, бронежилеты и автоматы в машине. Без амуниции они казались безобидными подростками, и вели себя во дворце соответственно, весело улыбаясь и без конца щелкая фотоаппаратом.

Дворец Хусейна был похож на улей, наполненный деловито гудящими американцами. В разделенных перегородками коридорах, как в сотах, стояли столы, работали люди. Тут и там висели бумажные таблички: «Министерство Финансов», «Министерство Труда», «Департамент Тюрем». В одном из залов сделали столовую, в которой одновременно обедали сотни человек. На входной двери висело объявление: «Личное оружие, включая автоматы Калашникова и гранатометы, просьба оставлять за пределами столовой».