Жиган против банды - Сергей Зверев

«Ну и черт с тобой, – выругался Фалунчук. – У тебя своя работа, у меня своя. И не менее важная. Так что, милый мой, будь добр подчиняться».

Тяжело вздохнув, доктор повертел в пальцах визитку и небрежным жестом сунул ее в карман.

– Хорошо, я что-нибудь придумаю, – нехотя пообещал он.

– Тогда до свидания, – не дожидаясь ответа, Фалунчук вышел из кабинета и плотно закрыл за собой дверь.

Миновав коридор, он спустился вниз, в холл. Возвратил гардеробщице белый халат и вышел на улицу.

Его служебная машина стояла у самого подъезда клиники, где по правилам могли парковаться только машины «Скорой помощи». Но никто из персонала клиники даже не попытался сделать замечание шоферу генерала. Причиной этого была, естественно, марка машины. На черных «Aуди» последних моделей ездили чиновники высшего ранга и военные, и этот факт четко отложился в подсознании простых людей.

Фалунчук рванул на себя ручку дверцы, забрался в салон и приказал:

– Поехали в управление.

По дороге он вновь углубился в свои рассуждения, раз за разом прокручивая в голове разговор с Клебаничевым.

«Интересно, на чем он мог проколоться? – подумал Валерий Андреевич, ясно представляя побледневшее от напряжения лицо генерала. – В его кристально чистой биографии есть только одно слабое место: жена советника. В остальном Клебаничев невинен, как ангел божий… Можно смело предположить, что… Стоп, – вдруг приказал себе он. – «Ангелы справедливости» – вот ответ на данный вопрос. Не знаю, каким образом эта организация связана с Клебаничевым, но то, что я интуитивно вышел на правильную версию, это факт. Покойный Кузьмин занимался этими террористами и скорее всего именно по этой причине вызвал Константина из Амстердама. Он хотел поручить ему задание, передав бумаги по «Ангелам». Но материалы так и остались лежать в «дипломате», а Константин куда-то исчез. Если он не переговорил с полковником, значит, получил задание от какого-то другого, неизвестного мне человека… Эх, чует мое сердце, что Клебаничев и есть тот неизвестный. Но ведь Панфилов не десятилетний мальчик и им просто так не покомандуешь. Его нельзя заставить подчиняться идиотским приказам. И Константину наплевать, кто отдает эти приказы – генерал или маршал. Из этого следует только одно – он отправился выполнять задание Клебаничева потому, что посчитал его важным. Но этот солдафон вряд ли сознается, куда и зачем послал Константина. Использует моих людей в своих целях и еще строит из себя черт знает что!»

Фалунчук нахмурился и потер виски. От этих размышлений у него страшно разболелась голова.

– Павел, – обратился он к шоферу, – у тебя нет чего-нибудь болеутоляющего?

– Аспирин, Валерий Андреевич, – отозвался тот.

– Дай мне, пожалуйста. Вдруг поможет.

– Говорят, янки глотают его по любому поводу.

Шофер правой рукой потянулся к «бардачку», открыл его и вытащил пластмассовую коробку американского аспирина. Молча протянул лекарство генералу, с сочувствием глядя на него. Фалунчук высыпал на ладонь сразу три таблетки, забросил их в рот и принялся разжевывать твердые плоские диски. Он любил вкус импортного аспирина. Вскоре боль в голове стала слабее, и Фалунчук смог продолжить свои рассуждения.

«А если Константина уже нет в живых? – со страхом подумал генерал. – И именно поэтому Клебаничев молчит…»

От этой мысли Фалунчуку стало не по себе. Даже думать не хотелось, что он больше никогда не увидит Жигана, не услышит его приятного глуховатого голоса…

«Нет, так не пойдет, Валерий Андреевич, – мысленно приказал себе Фалунчук. – Ты становишься настоящим паникером. Константина не так-то просто заманить в ловушку. Тебе просто не нравится Клебаничев, вот ты и выдумываешь бог весть что. Попробуй взглянуть на эту проблему с противоположной стороны. Может, у Клебаничева и в самом деле крупные неприятности. Допустим, его шантажируют. Даже наверняка шантажируют! В таком случае, Константин – именно тот человек, который в состоянии ему помочь. Что ж, такой вариант мне нравится гораздо больше. Но как заставить Клебаничева признаться в собственных прегрешениях? А очень просто – узнать самое уязвимое место. Если его враги сумели докопаться до этого, то тебе, генералу ФСБ, сам бог велел вычислить его слабости. Во-первых, у Клебаничева есть любовница. Если верить досье, то генерал проводил с этой красоткой довольно много времени. Мало того, что Ангелина – симпатичная женщина, она еще и жена советника. Чем не повод для шантажа? Но при чем здесь «Ангелы справедливости»? Может, они требуют от Клебаничева денег? Глупо. Кроме четырехкомнатной квартиры и машины, у него ничего нет. Даже если продать и то, и другое – приличная сумма не набежит… Накопленные же ранее сбережения ушли на оплату лечения жены. Никаких тайных счетов, никаких «левых» фирм… И что из этого следует? А то, что тебе, старый дурак, надо искать богатого человека в близком окружении Клебаничева. Кандидатура номер один – жена советника. Вот у кого могут быть и счета, и фирмы, и левые доходы… Все правильно, но при чем здесь Константин Панфилов? Где он? Почему не подает никаких признаков жизни?.. Не умчался же он на край света, где нет никакой цивилизации – ни электричества, ни телефона?»

Если бы генерал Фалунчук знал, насколько в своих рассуждениях он недалек от истины! Но, увы, он даже не догадывался об этом. Он молча смотрел прямо перед собой, на залитое дождем стекло автомобиля, и никак не мог свыкнуться с мыслью, что его отпуск окончился, что лето прошло, и за время его отсутствия в Москве мало что изменилось.

Глава 9

Весь день лил дождь. Возможно, поэтому все, что находилось за окном, казалось таким бездушным, холодным и мрачным.

Устав от скуки и бессмысленного созерцания увядающей природы, отец Василий, дабы не тратить время попусту, решил посвятить себя осмотру состоящего на балансе секты реквизита. Три часа он блуждал по комнатам и кладовкам, заглядывал в шкафы и ящики, доставал, считал, измерял…

Эта импровизированная ревизия показала, что запасов пищи осталось не более, чем на пять суток. Не лучше дело обстояло с непременными атрибутами всех культовых мероприятий. К отсутствию провианта отец Василий отнесся спокойно, даже безразлично. А вот иссякающие запасы благовоний заставили его изрядно поволноваться, особенно когда он представил, какие мрачные деньки ожидают его и подопечных, когда иссякнут последние запасы других «божественных снадобий».

Почувствовав неприятный озноб, отец Василий возвратился в свою конуру, подбросил в печку дров и, желая согреться, поставил на огонь чайник. Однако тревожные мысли не покидали его.

«Хоть и не время еще, но придется связаться с нашим благодетелем… – окончательно решил он. – Пусть подкинет еды да травки… А то, не дай бог, у паствы поедет крыша. Потом собирай трупы по деревням…»

Василий подошел к тумбочке, открыл дверцу и попытался нащупать хранившийся в дальнем углу сотовый телефон.

Но раскатистый низкий голос, внезапно прогремевший у самого окна, заставил его напрячь слух.

«Я же просил меня не беспокоить!» – с раздражением подумал он, одновременно пытаясь определить, кому принадлежит этот бесцеремонный голос.

Через пару секунд скрипнула парадная дверь, и в храм кто-то вошел. Громко ступая, он двинулся в направлении каморки. По четкому ритму шагов отец Василий догадался, что в гости пожаловал «шеф службы безопасности». Еще мгновение – и дверь резко распахнулась, а на пороге показался Романов собственной персоной. Среагировав с небольшим опозданием, отец Василий резко захлопнул дверцу тумбочки и вопросительно посмотрел на подчиненного.

– Если святой отец там прячет бабу или бомбу, то меня это интересует меньше всего, – грубо съязвил Романов, сорвал с плеч промокшую насквозь плащ-палатку и швырнул ее на стул.

Такой наглости отец Василий не ожидал.

– Что ты себе позволяешь! – с возмущением проговорил он и, упершись взглядом в комки глины, налипшие на сапоги инструктора, едва не сорвался на крик: – Во-первых, когда входишь в храм, обувь нужно снимать, а во-вторых, в следующий раз перед тем, как открывать дверь моей комнаты, не забудь постучать…

Однако Романов даже и не подумал попросить прощения.

– Послушай, батюшка, – с вызовом бросил он. – Устанавливай законы для своей паствы. А меня, пожалуйста, не впутывай в эти дела. И запомни, я здесь для того, чтобы охранять тебя и вправлять мозги твоим овечкам. Насчет всего остального уволь.

– Но обувь-то ты можешь снимать? – смягчил интонацию отец Василий.

Романов пренебрежительно шмыгнул носом и опустился на стул.

– Налей-ка лучше чаю, – уставшим голосом попросил он и ладонями смахнул с лица крупные капли. – Я уже три часа мокну под дождем. А ведь не май месяц.

– Хорошо, я приготовлю, – уступил отец Василий, догадавшись, что визит инструктора вызван каким-то чрезвычайным происшествием.