Адвокат - Джон Гришэм

— Значит, ты признаешь, что оно у тебя?

— Да, но при необходимости заберу признание назад.

— Ты играешь, Майкл, а ведь это далеко не игра. Тебе придется очень нелегко.

— Вовсе нет, если ваши парни дадут обратный ход. Давайте объявим перемирие — на неделю. Никаких обысков, никаких арестов.

— А что взамен?

— Материалы дела будут лежать без движения.

Барри покачал головой:

— Я не уполномочен заключать с тобой какие-либо сделки, я передаточное звено.

— Другими словами, заправляет Артур?

— Естественно.

— В таком случае передай, я буду говорить только с тобой.

— Ты самонадеян, Майкл. Считаешь, будто фирма желает разговаривать с тобой. Скажу откровенно: ты ошибаешься. Кража разозлила всех, твой отказ вернуть досье подливает масла в огонь. Фирму не в чем винить.

— Барри, обрати их внимание на следующее: документы в папке — сенсация. Пусть вообразят кричащие заголовки газет и орды назойливых журналистов. Если меня арестуют, я обращусь в «Вашингтон пост».

— Ты сошел с ума.

— Возможно. У Ченса был помощник, Гектор Палма. Слышал о таком?

— Нет.

— Значит, в круг посвященных ты не входишь.

— Я и не претендую.

— Гектор слишком много знает. Со вчерашнего дня на старом месте он не работает. Меня интересует, где он сейчас. Спроси у Артура.

— Верни досье, Майкл. Не представляю, что ты намерен с ним делать, но использовать его в суде тебе не позволят.

Я допил кофе и поднялся.

— Недельное перемирие, Барри. И скажи Артуру — пусть они допустят тебя к своей кухне.

— Вряд ли Артур подчинится твоим приказам.

Я стремительно покинул кофейню и почти бегом направился в сторону Дюпон-сёркл в расчете, что уличная сутолока поможет скрыться и от Барри, и от другого соглядатая фирмы, буде он есть.

Если верить телефонной книге, Гектор Палма проживал в Бетесде. Поскольку спешить было некуда, я спокойно ехал по Белтуэю и размышлял.

Шансы оказаться арестованным в течение недели я расценивал как пятьдесят на пятьдесят. Фирма вынуждена преследовать меня. Она могла пойти на самые жесткие меры, если Ченс действительно скрыл от Артура и членов исполнительного комитета правду. В их распоряжении достаточно улик, что кражу совершил именно я, и оформление ордера на арест займет считанные минуты.

История с Мистером взбудоражила фирму. Ченса наверняка вызвали на ковер, где он, безусловно, покаялся в досадных ошибках. Но в основном он изворачивался и лгал — в надежде, что, поколдовав над досье, спрячет концы в воду.

Черт возьми, ведь его жертвы — лишь наглые бродяги, захватившие чужую собственность.

Но как ему удалось так быстро сплавить Гектора? Деньги для Ченса, компаньона фирмы, проблемы не составляют. На его месте я бы сунул Гектору пачку наличных и припугнул немедленным увольнением. А потом позвонил приятелю, скажем, в Денвер и попросил о личной услуге — устроить срочный перевод ассистента. Трудностей не возникло бы.

Итак, Гектор надежно упрятан от чрезмерного любопытства посторонних, по-прежнему считаясь сотрудником фирмы и получая за лояльность хорошую плату.

Что он говорил о полиграфе? Не был ли детектор лжи примитивной угрозой как Гектору, так и мне? Вряд ли Палма согласился на проверку.

Ченсу требовалось, чтобы Гектор держал язык за зубами.

Гектору нужно было, чтобы Ченс не вышвырнул его вон. В какой-то момент Брэйден отверг идею о детекторе, даже если поначалу намеревался его использовать.

Жилой комплекс на севере от шумной суеты центра состоял из разных по этажности и архитектурному оформлению зданий. Прилегающие к нему улицы изобиловали кафе и ресторанами быстрого обслуживания, автозаправочными станциями, мелкими магазинами для местных ценителей времени.

Оставив машину возле теннисного корта, я начал неторопливый обход. В списке сегодняшних задач розыск Палмы стоял на последнем месте. Хватит приключений. Может быть, полиция, приготовив наручники, уже кружит по городу с ордером на мой арест. Я постарался выбросить из головы жуткие истории о камерах вашингтонской тюрьмы, но безуспешно. Одна слишком глубоко врезалась в память.

Несколько лет назад молодой сотрудник «Дрейк энд Суини» засиделся после работы в баре в Джорджтауне. Полиция остановила его машину уже почти возле дома — им показалось, что водитель перебрал спиртного. В участке парень наотрез отказался дышать в трубку и был препровожден в камеру, набитую алкоголиками. Среди смрадно дышавшего сброда он оказался единственным белым — с дорогими часами, в приличном костюме и хороших ботинках. Ему здорово не повезло: случайно наступил на ногу сокамернику и был так наказан, что врачи три месяца трудились, чтобы вернуть ему человеческий облик. Из клиники парня забрали в Уилмингтон родители. Повреждение мозга, в общем-то незначительное, навсегда лишило беднягу возможности вернуться к своей профессии.

Первая будка консьержа оказалась пустой. По узкой дорожке я направился к следующему подъезду. Номер квартиры телефонная книга не сообщала — жильцы комплекса заботились о безопасности. В небольших внутренних двориках валялись велосипеды и яркие пластиковые игрушки, забытые детьми. За освещенными окнами нижних этажей семьи сидели перед телевизорами или обеденными столами. Окна без решеток, все цивилизованно и спокойно. Машины на стоянках самых различных марок, но преобладает обычный городской автомобиль средних размеров, чистенький, с противоугонными колодками на колесах.

Охранник, убедившись, что я не покушаюсь на покой обитателей, направил меня в контору управляющего, идти до которой было метров триста.

— Сколько здесь квартир? — спросил я.

— Много.

С какой стати ему знать точную цифру?

Ночной дежурный с сандвичем был увлечен игрой-стрелялкой. Рядом с компьютером лежал учебник физики.

Я спросил, где проживает Гектор Палма. Парень перебрал клавиши.

— Секция Г-134. Но он выехал.

— Знаю. Мы из одной фирмы. В пятницу его перевели в другое отделение. Я подыскиваю новое жилье, вот и пришел посмотреть, может, меня устроит его квартира.

Не дав мне закончить, парень отрицательно замотал головой.

— Только по субботам, приятель. У нас более девятисот квартир и целый список желающих.

— В субботу меня не будет в городе.

— Тогда извините. — Откусив огромный кусок сандвича, он вновь повернулся к экрану компьютера.

— Сколько там спален? — Я вытащил бумажник.

— Две.

У Гектора четверо детей. Новые апартаменты наверняка просторнее прежних.

— А как насчет платы?

— Семьсот пятьдесят в месяц.

Стодолларовую бумажку парень заметил сразу.

— Вот что, дружище. Дай мне ключ, я взгляну на квартиру и через десять минут буду здесь. Никто ни о чем не узнает.

— Я же сказал, у нас целый список. — Недоеденный сандвич лег на картонную тарелку.

— В компьютере? — Я кивнул на экран.

— Да. — Парень вытер губы.

— Значит, его можно подкорректировать.

Парень отпер шкафчик, протянул мне кольцо с ключами и проворно вырвал сложенную купюру.

— Десять минут.

Квартира находилась рядом, на первом этаже трехэтажного корпуса. В нос ударил резкий запах свежей краски.

Разгар ремонта: посреди гостиной стремянка, кисти на длинных ручках и ведра с побелкой. На ступеньках стремянки аккуратно сложена рабочая одежда. Полки и ящики шкафов зияют пустотой, в углах ни пыли, ни паутины, удручающе чисто под кухонной раковиной. Даже в ванной и туалете ни пятнышка. Квартира стерильна, как операционная.

От мысли обнаружить хоть какие-то следы пребывания семейства Палмы отказался бы и самый искушенный эксперт.

Вернувшись в контору управляющего, я бросил ключи на стол.

— Ну как?

— Тесновата. Но в любом случае благодарю за содействие.

— Хотите денежки назад?

— Ты учишься?

— Ага.

— Оставь себе.

— Спасибо.

На выходе я обернулся:

— Новый адрес Палма не оставил?

— Вы же вместе работаете.

— Ах верно.

Глава 22

В среду с утра был легкий морозец. Я подошел к конторе около восьми. На ступеньках сидела женщина. Мне показалось, что она провела здесь ночь, укрываясь от ветра, и закоченела. Однако при виде меня незнакомка резво вскочила.

— Доброго утречка.

— И вам того же. — Я улыбнулся и завозился с замком.

— Вы юрист?

— Да, мэм.

— Для таких, как я?

Мне стало ясно: дома у женщины нет. Это было все, о чем мы спрашивали у человека, обратившегося к нам впервые.

— Да, мэм. Прошу вас. — Я распахнул дверь.

Внутри оказалось холоднее, чем на улице. Я покрутил регулятор температуры на батарее. Похоже, она висела под окном ради собственного удовольствия. Я отправился варить кофе. Предложенный черствый пончик дама съела в мгновение ока.