Настоящее имя - Даниил Корецкий

- Что нибудь не так? - спросила Лена и улыбнулась. Вокруг губ у неё осталась полоска томатного сока.

- Все так, - улыбнулся в ответ Макс и показал рукой:

- Вытрите здесь.

Лена вытерла и неожиданно подмигнула. Она была достаточно красива, с хорошей фигурой. К тому же у молодых людей был отменный аппетит, крепкие белые зубы, превосходные физические данные: под обтягивающими штроксами Лены угадываются железные мышцы... Плюс коммуникабельность, располагающие к себе лица, будто виденные уже в каком-то из американских сериалов. Да, новая смена, следующее поколение, подрастающие волчата новой эпохи. Легко представить, как эта молодая пара занимается любовью среди тренажеров и шведских стенок, так же молча, сосредоточенно и слаженно вколачивая тела друг в друга.

Макс подождал, когда они закончат завтракать, выпил свой сок и встал. Лена и Вадим тоже поднялись и быстрым шагом направились к двери.

- Вам туда, - выйдя на галерею, Лена изящным пальчиком обозначила направление. - Шестой выход. Половина самолета - иностранцы. Ваших знакомых среди них нет. В соседнем кресле - коммерсант с Кипра, 42 года, ничего особенного. Счастливо!

Больше ни слова не говоря, молодые люди направились к лестнице в дальнем конце галереи. Макс проводил взглядом две пары быстро удаляющихся тренированных ягодиц.

Макс быстро прошел таможенный досмотр, получил печать в паспорт и перешагнул белую линию, условно отделяющую Россию от всего остального мира. И таможенник и погрпничник были с ним крайне предупредительны и подчеркнуто любезны.

Через полчаса он уже сидел на борту "Боинга", рядом с коричнево-золотистым, как копченая скумбрия, киприотом - не международным гангстером, не шпионом и не наркоторговцем, а следовательно, по меркам разведки, человеком, ничего особенного из себя не представляющим.

За иллюминатором чинно проплыл топливный тягач. Потом где-то далеко-далеко засвистели двигатели, постепенно набирая обороты. Красивая стюардесса со значком авиакомпании на высокой груди, произнесла традиционную предполетную речь и исчезла. Огромный "Боинг" встряхнулся, разбежался и взмыл ввысь, заснеженный подмосковный лес провалился вниз. Потом пространство за толстым стеклом помутнело, забелилось туманом облаков.

Над ухом что-то спросили по-английски.

Макс оторвал голову от иллюминатора. Стюардесса - стройная мулатка с ослепительной улыбкой, - катила по проходу тележку с напитками.

- Please.

Макс попросил себе двойную порцию "Белой лошади" и побольше льда. Киприот взял мартини.

На экране монитора сменялись цифры: высота, скорость, полетное время. Потом появилась карта с маршрутом полета: крохотный самолетик медленно полз по красной линии со стрелкой на конце. Скоро должен был начаться какой-нибудь фильм.

Макс прикрыл глаза, поболтал широкий стакан, вслушиваясь в скорее угадываемое, чем пробивающееся сквозь гул турбин позвякиванье льда, отхлебнул чуть-чуть. Двойное виски - это сорок граммов, один хороший глоток по российским меркам. Но Макс был уже не в России.

"Я опять в деле, - подумал он. - Только что из этого выйдет"...

Макс достал фотографию. Мужчина и женщина с мальчиком лет четырех-пяти на фоне Виндзорского дворца. Женщина небольшого роста и довольно хрупкая, в белом платье с синим бантом, белой шляпке и босоножках на танкетке, она улыбается, закрываясь левой рукой от бьющего в глаза солнца, а правой держит ладошку мальчика в матросском костюмчике, который смотрит в объектив не по-детски серьезно и печально. За другую ладошку держится худощавый мужчина со спортивной фигурой, в легких светлых брюках, рубашке апаш и теннисных туфлях. Он тоже широко и счастливо улыбается.

Покажи снимок соседу-киприоту, или стюардессе-мулатке, или её напарнице с высокой грудью - покажи любому человеку и тот скажет, что это любящая семья, у которой впереди долгая счастливая жизнь... Может так и вышло бы в другом пространственном измерении или при ином стечении обстоятельств. Если бы взмахнуть волшебной палочкой... Но у него нет волшебной палочки и все остается так, как есть: на фото - его семья. Советские шпионы Томпсоны и их сын, не знающий своего настоящего имени. И впереди у них нет ничего хорошего. И вообще ничего нет. Тупик.

Макс спрятал фотографию. Он чувствовал себя старше своих тридцати трех. Даже не старше, а - дряхлее, что ли. Ранний подъем и предполетные хлопоты утомили его, а сорок граммов виски навеяли дремоту. Перед тем, как уснуть, он видел перед глазами жующих Лену и Вадима, их крепкие молодые зубы и сильные челюсти... Они, наверное, были классе в пятом-шестом, когда Макс начал выполнять специальные задания.

Сейчас ему предстояло очередное. Встреча с собственными родителями.

"Узнаю ли я их?" - подумал он, засыпая.

В Хитроу у него никаких осложнений не возникло. Пограничник никак не среагировал на английскую фамилию российского гражданина.

- Цель вашего визита? - доброжелательно поинтересовался крепкий парень с открытым лицом.

- Встреча с родственниками.

Пожалуй впервые, пересекая чужую границу, он говорил чистую правду.

Последний раз он был здесь лет десять назад. Погода, настроение, небо - все выветрилось из памяти. Помнилось другое: Брайтли-стрит, восемнадцать, Арчибальд Кертис. Триста тысяч фунтов стерлингов. Неизвестно, дошли ли они до коммунистов Великобритании и поддержали ли английский пролетариат в нелегкой борьбе с капиталистическими акулами, или мистер Кертис просто купил себе новый особняк, яхту, а может открыл личный счет в банке... Его это не касалось - главное, передача прошла четко и без осложнений. Пять минут. И он поехал обратно. Кертис нервничал и не предложил даже стаканчик английского чая.

Макс вышел к стоянке такси. Сыро, мокро и голо, никакого намека на снег. Не очень старательно проверившись, он не установил наблюдения. Да и то: для англичан он интереса не представляет, а резидентуре тоже нет резона брать его "под колпак".

Он прошел вдоль ряда машин, прислушиваясь к звукам рока и джаза, рвущимся из магнитол, пока наконец не услышал шепелявый голос Северина Краевского в сопровождении "Червоных гитар". Водитель был поляк, можно голову давать на отсечение.

- Мне нужно попасть в Уормвуд-Скрабз, - по английски сказал Макс, наклонившись к окошку.

Красномордый детина за рулем усмехнулся и пыхнул трубкой-носогрейкой.

- Вам это обойдется в тридцать фунтов, сэр. Хотя есть хренова уйма способов попасть туда бесплатно. Вы сами не с Белостока случайно?

- Нет, я из Москвы.

- Значит, бывшие братья. Меня зовут Бронек, из Лодзи. Но дешевле не могу: бизнес есть бизнес.

По дороге Бронек рассказал, что по крайней мере два его приятеля-поляка побывали в Уормвуд-Скрабз и вышли оттуда если не поправившимися, то, по крайней мере, не сильно похудевшими. По сравнению с тюрьмой "Корча" под Бела-Подляской это - рай.

- А у вас там кто: друг, брат? Если не будет валять дурака, он может даже закончить университетский курс и сдать экзамен на магистра. А за что сидит? Кража? Изнасилование? Или русский рэкет?

- У меня там деловая встреча, - сказал Макс и Бронек замолчал.

Тюрьма особо строгого режима выглядела вполне цивильно, как музейный замок - ни вышек, ни колючей проволоки, ни грубо сваренных железных загородок... Высокая и толстая стена, за ней массивное здание из красного кирпича. Похоже на мрачноватую гостиницу. Небольшие окошки обведены по периметру белой краской, даже решеток нет!

"Наверное, бронированные стекла", - подумал Макс.

И служащий в серой суконной форме сидел за перегородкой из пуленепробиваемого стекла. Он деловито обслуживал посетителей и профессионально улыбался, но вдруг перестал улыбаться и застыл на месте. Застыл его рот, который минуту назад, округлившись, повторил: "Заключенные мистер и миссис Томпсон... Родители посетителя Томпсона, из Москвы..." Застыли быстрые глаза, пальцы, ловко перебиравшие клавиши компьютера, голова застыла, спина.

Еще бы! Знаменитые шпионы всегда отрицали какую-либо связь с Россией!

Через мгновение оцепенение прошло.

- Простите, мистер Томпсон, вы приходитесь им родственником по нисходящей линии? - переспросил служащий, приходя в себя.

- Я их сын, - ответил Макс. По английским законам родственники по нисходящей, равно как и по восходящей линии имели беспрепятственное право свиданий с заключенными. Отказать в этом было нельзя ни под каким предлогом.

- Все понятно. Одно небольшое уточнение...

Серый клерк куда-то отлучился, затем снова возник на прежнем месте, пальцы забегали по клавиатуре. Создавалось впечатление, что он хочет получить от своего "Эппл-Макинтоша" ответ, который тот никак не может дать. Макс почувствовал, что его начинает бить нервная дрожь. Наконец, усилия служащего увенчались успехом - он что-то выудил из компьютерной памяти, лицо его осветилось ровным голубоватым светом - не то от дисплея, не то от внутреннего удовлетворения.