Моя навсегда (СИ) - Шолохова Елена

— Ой да, ну не могли отправить как раньше — Вахрушева, — раздосадовано произнесла кадровичка. — Тот, конечно, пил как не в себя, но зато и подписывал какие надо акты.

— Что теперь говорить? Наш Роман Владимирович не такой. Мне сказали уже, что его нереально ни споить, ни подкупить, ни задобрить, ничего. Сплошные принципы. Робот, а не человек.

Ольга при упоминании Романа Владимировича тотчас напряглась. Она, конечно, знала, что Стрелецкий работает в головном офисе. Почти полгода уже знала. С тех пор, как стала замом и получила доступ в босс-кадровик. Едва ли не в первый же день набрала его имя в поиске программы, просто на удачу. И чуть не подпрыгнула от радости, когда оно нашлось. Правда, открыть его карточку не могла — прав было недостаточно. Лишь полюбовалась на маленькое фото, на котором он такой строгий и чужой. Так что ничего кроме должности Романа узнать не получилось. Но сам факт, что она наконец хоть что-то о нем выяснила, безмерно радовал. А то ведь Ромка тогда словно в омут канул. Ну и то, что они работали на одном предприятии, хоть и в разных городах, грело душу.

Ольга даже не раз порывалась написать ему, но так и не осмелилась. Ведь неизвестно, как он сейчас живет. Вдруг у него жена, семья, все хорошо, слаженно, устроенно. Зачем вносить разлад в его жизнь?

И неужели это он едет к ним с проверкой? Ольга почувствовала, как внутри все задрожало.

— Но! — Павел Викторович поднял указательный палец кверху. — У нас есть маленькое преимущество перед всеми. Мы все его знаем лично. Да, господа, наш ревизор — это Роман Стрелецкий, сын Маргариты Сергеевны. В общем, свой человек. Так что надеемся, что с нами лютовать он не будет, но и подстраховаться надо. У вас есть сутки, чтобы привести все свои дела в порядок. Особенно это касается вас, Ольга Николаевна. В кадрах, плановом и у снабженцев он может запросить договоры. А вот по вашей части… он будет рыть конкретно. У вас все в порядке, надеюсь?

Павел Викторович посмотрел на Ольгу, а та еле дышала и почти не слышала директора. В голове метались мысли как растревоженные птицы: господи, Ромка приезжает! После стольких лет она наконец его увидит! Наконец сможет с ним поговорить! Даже если он уже женат, хотя это больно… все равно хотя бы просто увидеть его… как долго она об этом мечтала! Сколько раз бессонными ночами представляла их встречу, а потом рыдала, понимая, что этого не случится… И вот он приезжает…

От переизбытка чувства у нее закружилась голова, и в глазах потемнело.

— Ольга Николаевна, вам плохо? — забеспокоился Потапов. Вызвал секретаршу: — Воды!

Оля с благодарностью приняла у Любы, секретарши, стакан, отпила немного. Вроде отпустило. Но и стыдно стало — коллеги на нее уставились с явным любопытством.

— Ну все, не смею вас больше задерживать, — объявил Потапов. — А вы, Ольга Николаевна, задержитесь на минуту.

Когда все вышли, он встал из-за директорского стола и пересел к ней поближе.

— Оль, что это ты так? Ей-богу, перепугала старика. Скажи честно, у тебя там что, какие-то серьезные нарушения? Откуда такая реакция?

Она покачала головой. Взглянуть в глаза ему не могла, потому что, казалось, что он не просто смотрел пристально, а видел ее насквозь.

— Если что-то там не так с документами или вообще, лучше скажи сразу. Чтобы у меня не было неприятных сюрпризов. Ты у нас молодой специалист, работаешь недавно. Вполне могла что-то напутать. Если я буду знать, я смогу тебя хоть как-то прикрыть… — мягко говорил он.

Оля на миг зажмурилась, потом посмотрела прямо в глаза Потапову и выпалила на одном дыхании:

— Мы с Ромой… с Романом Стрелецким раньше встречались.

— Ах вот оно в чем дело! — засмеялся обрадованно он. — Слушай! Точно-точно. Что-то такое теперь припоминаю. Там же с ним какой-то скандал был. Оклеветали пацана, он и уехал. Это я помню, а про тебя вот совсем забыл. Ну так это же еще лучше!

— Почему? — не поняла Оля.

— Потому что первая любовь не ржавеет. Даже если там у тебя и найдутся вдруг огрехи, ну станет ли он тебя казнить за это? Нет, конечно.

Ольга умом понимала беспокойство директора, но отстраненно. Сейчас ее вообще не волновали какие-то огрехи, проверка эта, из-за которой поднялась такая суета. У нее сердце бесновалось от скорой встречи с Ромой, а все остальное сделалось сразу неважным.

— Кстати, насколько знаю, Роман так и не обзавелся семьей. Помню, Маргарита Сергеевна все жаловалась, что он никак не женится, внуков ей не подарит.

Следующие сутки прошли в нервном и томительном ожидании. А в ночь перед их приездом она ни на секунду не сомкнула глаз. С ума сходила от волнения, от страха, от счастья и изнемогала от любви, которая, оказывается, никуда не делась, лишь притупилась, но сейчас нахлынула с новой силой. Захлестнула так, что задохнуться можно.

Наутро, ожидаемо, выглядела Ольга неважно, а так хотелось быть для него красивой…

Павел Викторович обещал привести Рому в ее кабинет, когда будет водить его по комбинату. Примерно перед обедом, сказал он. И Оля сидела как на иголках. Не могла вникнуть ни в какие дела. От одной мысли, что Рома в эту самую минуту где-то здесь, рядом, ее буквально колотило, а сердце выпрыгивало из груди.

Потом ей позвонили из кадровой службы, попросили зайти расписаться в должностной. Стала расписываться — а рука ходуном ходит. Еле вывела закорючку, похожую на подпись. Кадровичка ничего, конечно, не сказала, но посмотрела многозначительно.

Наверное, тоже решит, что я боюсь проверки, подумала Оля, ну и плевать.

Она выскочила из отдела кадров, без задней мысли взглянула налево и остолбенела, словно ее молнией пронзило. Рома…

Роман тоже остановился, нет, замер… Оля тонула в синеве его глаз и не могла вдохнуть. Он тоже смотрел на нее, и казалось, что не было этих долгих лет, что они перенеслись назад, где снова вместе, вдвоем…

— Рома, привет… — выдохнула она, сморгнув набежавшие слезы радости. Устремилась к нему навстречу.

— Здравствуйте, Ольга Николаевна.

Она даже не поняла сначала. Лишь увидела, что огонь в глазах, полыхнувший в первый миг, внезапно потух и взгляд стал ледяным. Затем осознала, как он с ней говорит.

Его слова, холодные, строгие, как удар хлыстом, остановили ее, заставив внутренне съежиться от боли и шока. Хотелось закричать ему: Рома, это же я, твоя Оля! Не отталкивай меня, пожалуйста. Я так долго тебя ждала…

Он продолжал цедить вежливо и сухо:

— Мне нужен отчет о движениях денежных средств…

Господи, как он был сейчас похож на свою мать, холодную, надменную, презирающую любую слабость. Что стало с тобой, Ромочка?

Снова выступили слезы, только на этот раз от жгучей боли. Надо же, она столько грязи вынесла, столько оскорблений и лживых обвинений, что стала к ним почти бесчувственной. Думала, что ничем уже не пронять. Привыкла. И вот он… всего лишь говорит с ней, как чужой, а больно так, словно ее ножами внутри кромсают.

Каких только нечеловеческих сил ей стоило кивнуть ему и ответить помертвевшим голосом:

— Хорошо.

Оля словно на автомате дошла до бухгалтерии, передала приказ Стрелецкого и пошла к себе. Потом закрылась в своем кабинете и добрых полчаса беззвучно рыдала, спрятав лицо в ладони. Хорошо, что никто не сунулся к ней это время, хотя Олю это мало волновало. Она терзалась мыслями: почему он так с ней? Потому что она тогда отказалась с ним сбежать? Или просто потому, что разлюбил и забыл?

Столько лет прошло — разве можно держать обиду так долго? А вот разлюбить очень даже… И от этого было нестерпимо больно. Совсем как раньше, а говорят, что время лечит…

Снова зазвонил внутренний. Теперь ее срочно требовал к себе Потапов. Кое-как успокоившись, она попыталась привести себя в порядок. Черт, все равно видно, что она тут ревела. Глаза красные, нос блестит, еще икота дурацкая привязалась. В общем, сию секунду явиться не вышло, да и отправилась она не на лифте, чтобы нос к носу ни с кем не столкнуться в таком виде, а по лестнице. И, вероятно, Потапов ее уже не ждал.