Собиратели Руси - Дмитрий Иванович Иловаиский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А в следующем 1379 году сам Иван Вельяминов, отважившийся явиться на Руси, с помощью какой-то хитрости был схвачен в Серпухове и привезен в Москву. Семья Вельяминовых была тогда еще в силе. Тимофей Васильевич, дядя Ивана, состоял окольничим и большим боярином; а Николай Васильевич, брат Ивана, находился в свойстве с великим князем (имея женой его свояченицу). Однако, не помогли Ивану ни известная боярская вольность, ни знатная родня: Димитрий изрек над ним смертный приговор. Утром, 20 августа, за стенами столицы, на Кучкове поле, в присутствии многочисленной толпы, Вельяминову мечом отрубили голову. Эта публичная казнь знатного боярина, судя по словам летописи, у многих вызывала слезы и вообще произвела на народ сильное впечатление. Очевидно, молодой Димитрий Московский, мужественно справляясь с внешними врагами, и дома у себя держал власть твердой рукой. Сообщник Ивана Вельяминова, сурожанин Некомат, спустя несколько лет, также был казнен в Москве{30}.
Не успел великий князь Димитрий Иванович со своими боярами и дружиной отдохнуть от недавних походов против Татар и Литвы, как летом 1380 года в Москву пришла грозная весть: Мамай поднялся со всей своей ордой и идет на Русь. Не довольствуясь тем, что собрал всю свою силу Татарскую и Половецкую, старый хан нанял еще в свою службу отряды Бесермен (закаспийских мусульман), Алан, Черкес и крымских Фрягов (Генуэзцев). Мало того, он заключил союз с недругом Москвы великим литовским князем Ягеллом Ольгердовичем, который обещал соединиться с ним, чтобы вместе разгромить Московскую землю. Вести добавляли, что Мамай исполнился великой ярости против Русских князей за поражение татарского войска на реке Воже, что он хочет их совершенно истребить, а вместо них посадить на Руси своих баскаков; грозит даже искоренить саму православную веру и взамен ее ввести свою бусурманскую (т. е. мусульманскую). В подтверждение этих вестей прискакал гонец от великого князя рязанского Олега Ивановича. Этот последний, бывший перед тем временем в единении и приязни с Московским князем, извещал, что Мамай уже перешел на правую сторону Дона и прикочевал к устью реки Воронежа или к пределам Рязанской земли.
Опечалился Димитрий Иванович при виде такой черной тучи, надвигавшейся на Русь, и прежде всего, по обычаю благочестивых Русских князей, прибег к молитве и покаянию. А затем, ободрясь духом и не теряя времени, послал гонцов во все концы своей земли с повелением, чтобы наместники его и воеводы спешили с ратными людьми в Москву. Разослал также грамоты к подручным себе и соседним князьям Русским, убедительно просил их как можно скорее идти к нему на помощь со своими дружинами; прежде же всего послал за своим двоюродным братом и другом Владимиром Андреевичем Серпуховским. Последний не замедлил явиться на этот призыв. Вскоре со всех сторон стали собираться в Москву ратные люди. Начали прибывать и подручные князья.
Между тем приехали послы от самого Мамая и потребовали у великого князя того же выхода (дани), который Русь платила Орде при хане Узбеке, и той же покорности, какая была при старых ханах. Димитрий собрал своих бояр и подручных князей. На совете присутствовали и духовные лица. Духовенство говорило, что подобает утолить ярость Мамаеву великой данью и дарами, чтобы не пролилась кровь христианская и не были разрушены святые храмы от неверных. Эти советы уважены. Великий князь одарил татарское посольство и отпустил его назад; а вместе с тем отправил к хану со многими дарами и с мирными предложениями собственного посла Захария Тютчева, которому даны были два толмача, умеющие говорить по-татарски. Плохая однако была надежда умилостивить дарами злого Татарина, и военные приготовления деятельно продолжались. По мере того как увеличивалось собиравшееся в Москву Русское ополчение, росло в Русских людях воинственное воодушевление, росла охота помериться силами с Татарской Ордою в открытом поле и уничтожить вконец ненавистное иго. Недавняя победа на Воже была у всех в свежей памяти. Воспрянула древняя отвага в русском сердце, воскресал дух русской удали и молодечества, на время придавленный тяжелой судьбой. Вновь росло сознание Русского народного единства и Русской силы.
Бодрость духа сказывалась также в обычных пирах и попойках, которыми сопровождались сборы на войну. Великий князь и его бояре усердно угощали областных князей и воевод, прибывающих со своими дружинами.
Был пир у боярина Николая Васильевича Вельяминова, который держал Коломенскую тысячу (был Коломенским воеводой). На пиру в числе других князей присутствовал и Димитрий Иванович с братом своим Владимиром Андреевичем. Вдруг прискакал гонец от Захария Тютчева с новыми недобрыми вестями. Тютчев, достигнув Рязанских пределов, узнал, что Мамай неотложно идет на Московскую землю и что к нему пристал не только Ягелло Литовский, но и Олег Рязанский. Последний изменил Димитрию и теперь сносится грамотами с ханом и с Ягайлом. Олег приглашает Ягайла поделить между собой Московские волости; он уже уверяет Мамая, что Димитрий не отважится выйти против Татар и убежит на север в самые дальние места.
Хан условился с Ягайлом и Олегом сойтись на берегах Оки на Семенов день, т. е. первого сентября, чтобы отсюда всем вступить в Московскую землю.
Весть об измене Олега Рязанского наполнила еще большей скорбью сердце великого князя. Однако, она нисколько не поколебала его решимости и бодрости. На общем совете положили ускорить приготовления к войне, идти навстречу Мамаю в самые степи, не дожидаясь его прихода в Московскую землю, и, если можно, предупредить его соединение с Ягайлом и Олегом. Тем князьям и воеводам, которые не успели еще придти в Москву или которым не по дороге было заходить в нее, Димитрий послал гонцов с грамотами, чтобы шли прямо к Коломне: этот город назначен сборным местом всех Русских ополчений. А, между тем, великий князь снарядил крепкую сторожу, т. е. конный разведочный отряд, под начальством трех надежных дружинников: Родиона Ржевского, Андрея Волосатого и Василия Тупика. Они должны были ехать в придонскую степь на Быструю Сосну под самую Орду Мамаеву, чтобы «добыть языка», т. е. захватить пленников, от которых можно было бы в точности узнать о положении дел и намерении неприятеля.
С нетерпением ожидал князь вестей от этих разведчиков. Не дождавшись их, он снарядил вторую сторожу под начальством Климента Поленика, Ивана Свяслова и Григория Судока и приказал им возвращаться как
