Океан веры. Рассказы о жизни с Богом - Наталья Черных

В июле 1920 года Василий Федорович вернулся в Москву, сдать выпускные экзамены в Академию. Выпускники для сдачи экзаменов приходили на квартиру к отцу Владимиру Страхову. Еще после смерти сестры Анны Василий Федорович принял решение перебраться поближе к Москве, а теперь представилась возможность. В начале 1921 года Василий Федорович устроился счетоводом в Построечном управлении узкоколейки города Орехово-Зуево. Состоялся переезд в Петровско-Разумовское, к тестю Василия Федоровича, отцу Елены Сергеевны, Сергею Андреевичу Борисоглебскому.

3 июля 1921 года Василий Федорович был рукоположен Святейшим Патриархом Тихоном во диакона, а уже 7 июля, в праздник Рождества Иоанна Предтечи — во иерея. Приписан к церкви во имя святителя и Чудотворца Николая у Соломенной Сторожки.

Храм Святителя Николая у Соломенной Сторожки — единственное место священнического служения отца Василия до самого дня его ареста в 1929 году. Храм был построен усердием офицеров 675 пешей тульской дружины, расквартированной в Петровско-Разумовском. Автор проекта — Федор Шехтель. Храм освящал Можайский епископ Димитрий (Добросердов) в 1916 году. Церковь была построена на земле Сельскохозяйственного Института и приписана к Институтской Петропавловской церкви. Институтский храм, как и все храмы при учебных заведениях, после революции был закрыт, а его прихожане стали посещать Никольскую церковь. К 1924 году в южной части летнего неотапливаемого храма был устроен теплый придел.

Прихожане Никольского храма в начале двадцатых годов были, в основном, из научной интеллигенции, служившей при Сельхозинституте. Новый священник всем пришелся по душе, и вскоре группа профессоров Института — после того, как институтский храм был закрыт, — обратилась к отцу Василию с просьбой заняться христианским просвещением их детей. Отец Василий словно бы ждал этого предложения. Ведь он готовил себя именно к этой деятельности! Вскоре в храме появился большой прекрасный хор, составленный из приходской молодежи. Отец Василий очень много времени проводил с детьми, и, кажется, просто не мог от них устать. Вел с ними долгие беседы об основах христианского нравственного учения и отвечал на бесконечные вопросы. Вместе с подопечными посещал порой концерты классической музыки, разбирал литературные произведения. Помогали члены приходской общины.

Чтение писем батюшки напоминало то, как в древности читались послания Апостола Павла

В январе 1927 года матушка Елена Сергеевна родила сына Сергея. К тому времени у Надеждиных подрастал помощник — сын Даниил. Матушка ожидала прихода отца Василия в клинику, но вместо батюшки пришел Сергей Алексеевич Никитин и принес такую записку: «Я не могу никому позволить вмешиваться в мою пастырскую деятельность, она всегда будет у меня на первом плане. Ты это знаешь и понимаешь меня, а потому и не будешь осуждать меня или сердиться на меня как жена моя».

Именно на этот день назначен доклад Николая Степановича Педашенко о первых веках христианства, и отцу Василию необходимо было на нем присутствовать.

Эту записку можно посчитать небрежностью.

Знаком невнимания к близким. Но если вспомнить, сколько оставалось отцу Василию жить и служить — записка выглядит почти пророческой. Он, конечно, в точности не знал — сколько жить и служить. Но Господь готовил его к кончине.

Стараниями отца Василия в 20-е годы в доме Клушанцевых была устроена своего рода начальная школа для небольшой группы детей прихожан Никольского храма. Сам отец Василий преподавал в ней Закон Божий и общеобразовательные предметы. Радость о Господе, которая, кажется, никогда и не покидала его, мгновенно сообщалась окружающим: и на богослужении, и помимо него. Черта эта необыкновенно становилась заметной в день Святой Пасхи. Порой голос батюшки просто тонул в мощном хоре собравшихся к заутрене.

Весной 1928 года у отца Василия было обострение туберкулеза, и ему пришлось летом уехать в Башкирию на лечение кумысом. В отсутствие отца Василия в Никольском храме служил вместо него отец Владимир Амбарцумов, недавно прославленный в сонме священномучеников. В Башкирии батюшка молился за богослужением в местной церкви. Его интересовало все: как долго служат, что поют и читают, какие особенности приходской жизни можно усвоить. «Служат здесь хорошо, — писал отец Василий из Башкирии, — уставнее нашего. Это очень приятно, когда священство на высоте. Местный Архиерей обязал священников всякое Таинство предварять объяснительным поучением. Вот это правильно, а мы еще не додумались до этого. Стоял и вспоминал мою церковку. Как-то у вас там все?». Письма отца Василия к духовным чадам прочитывались вслух, в кругу его духовной семьи, которая никогда не оставалась без его духовной заботы. Чтение писем батюшки напоминало то, как в древности читались послания Апостола Павла.

Архангел Гавриил. Икона из деисусного чина. 1387–1395 гг.

Блаженны вы, когда возненавидят вас люди и когда отлучат вас, и будут поносить, и пронесут имя ваше, как бесчестное, за Сына Человеческого. Возрадуйтесь в тот день и возвеселитесь, ибо велика вам награда на небесах (Лк. 6, 22–23)

Паства отца Василия состояла из людей «старого толка» и из молодежи — старый да малый. Однако слаженность и взаимопонимание в ней царили истинно христианские, и все ее члены, каждый на свой лад, были немножко воинами Христовыми.

28 октября 1929 года отец Василий был арестован и помещен в Бутырскую тюрьму. С обыском нагрянули внезапно, но батюшка сумел передать Елене Сергеевне письмо, обнаружение которого могло повлечь за собою арест одного из его духовных чад.

1 ноября состоялся первый допрос. Следствие вел старший оперуполномоченный шестого отделения Секретного отдела ОГПУ А. В. Казанский.

Вот несколько фрагментов из протоколов допроса. По ним можно заметить, что отец Василий отвечает на вопросы следователя, сохраняя внешнее спокойствие и при том очень внимательно, стараясь сохранять ровный тон общения и даже некоторое благодушие. Батюшка не старается отрицать очевидные факты, но придает им видимость обыденных для него дел, как бы смягчая их. Влияние первых дней в заключении (а отцу Василию уже, наверно, ясно было, что оно закончится очень не скоро) будто не сказывается. Будто на вопросы отвечает не голодный и невыспавшийся человек, а знакомый следователя.

«Что касается степени моей политической грамотности, то я совершенно теряюсь при политике в жизни. Я, например, разбирал в свое время трактат Данте „О монархии“. Я принимаю, или, вернее, мог бы принять его стройную систему: помазанника Божия на престоле, возглавляющего нацию, и так далее. Но практика монархизма меня отталкивает.