Ревизор: возвращение в СССР 21 (СИ) - Винтеркей Серж

— У неё же день рождения послезавтра, — потрясённо проговорил Марат. — А я подарок с собой не взял.

— Да какой подарок? — ответила ему сестра. — Не до подарков ей сейчас.

— Мам, ты куда сейчас? — бросился к вышедшей в коридор с чемоданом Марат.

— На вокзал! — рявкнула Оксана. — Домой уезжаю!

— Я провожу тебя, — начал обуваться Марат.

— А ты что? — подошла Оксана к растерянной Галие. — Даже не попрощаешься с родной матерью?

— Я сказал, оставь дочь в покое! — рявкнул Загит. — Собралась, так и иди себе!

Возвращаясь с пустым ведром от мусорных баков у самого входа, столкнулся с тестем Сатчана.

— Добрый вечер, — улыбаясь, поздоровался он. — Что там за примета есть про пустое ведро?

— Баба с пустым ведром к неприятностям, — ответил я, улыбаясь, — а мужчина с пустым ведром к удаче. Добрый вечер, Николай Алексеевич.

— А скажи мне Павел, а с чего ты взял, что у клеверных развязок пропускная способность слабая?

— А почему вы спрашиваете?

— Да не видят наши теоретики в них никаких проблем.

— Ну и напрасно, — ответил я. — Есть такое понятие «волновые пробки». Их ещё называют фантомные. Пробки без причины. Когда один водитель тормознул и пошло-поехало…

— Не слышал такого.

— Элементарный эксперимент. Ставите двадцать машин по кругу и просите их ехать с одинаковой скоростью тридцать километров в час. И смотрите, что будет.

— И что будет? — с любопытством спросил министр автодорог РСФСР. Неужели этот ударно-волновой эффект ещё не обнаружен? Но сказал «А», говори «Б».

— Ну, сначала, ничего не будет, — начал объяснять я. — Все будут стараться ехать тридцать километров в час. Потом кто-то один устанет или нечаянно газ пережмёт, догонит впереди идущую машину и резко тормознёт, чтобы не врезаться. Машина за ним вынуждена будет сделать тоже самое. А дальше цепная реакция. Человеческий фактор.

— Ну, допустим… Хотя, это надо проверить.

Блин. Он, точно, об этом ещё не слышал, иначе, сразу бы понял, о чём я говорю. Это, вроде, японцы первыми обнаружили. Интересно, в каком году?

Мы с ним вошли в холл с консьержем и пошли к лифтовому холлу. Тут открылся лифт и прямо на нас выскочила Оксана, а за ней Марат с чемоданом. На мой немой вопрос он только махнул рукой, мол, всё потом.

Что, даже чаю не попьёте? — задумчиво смотрел я вслед теще, смутно догадываясь о том, что она, видимо, снова сорвалась с цепи, и ее очередная выходка превзошла чашу терпения ее мужа. — Похоже, Загит решился на кардинальные меры. Интересно, что там такое случилось? Надеюсь, жена в порядке, ей сейчас нервничать совсем ни к чему!

Москва.

Марат усадил мать в машину, собираясь отвезти на вокзал и помочь купить билет на поезд.

— Мать на мужика променяла! — шипела Оксана. — Где это видано?

Марат понимал, что она говорит о сестре, но не понимал сути её претензий. Ладно, — подумал он, — потом у Галии спрошу, что у них там произошло. И желая переключить разговор на другую тему, Марат стал рассказывать матери про курсы арабского языка при Ливанском посольстве. Он рассказывал, как Аиша учит его правильно говорить, как он пишет эти закорючки арабской вязи по ночам, и что у него уже целые тетради исписаны этими закорючками…

— Мне хочется быть полезным для Аиши и её семьи, — делился Марат с матерью.

Он уверен был, что мама порадуется его упорству и похвалит за настойчивость в достижении цели.

— Ты мужик или кто? — вдруг спросила Оксана. — Это она должна учить русский и стараться быть тебе полезной. Ты что так перед ней и её семьёй пресмыкаешься? Сын, мужик не должен так перед бабой кланяться!

Марат ничего не ответил, с недоумением взглянув на неё. Разговор не задался, Марат больше не предпринимал попыток поговорить с матерью и всю дорогу слушал, какие они все дурные и бестолковые у неё выросли. И неблагодарные. Всё делают не так, всю жизнь себе испортили и сломали. Мать никто не слушал и вот, результат…

Поднявшись в квартиру, первым делом увидел жену, хлопочущую на кухне вокруг отца.

— Съешь, пап, пирожок, — ворковала она. — Очень вкусный. И чай пей, пока не остыл.

— Спасибо, доча, — потерянно пытался остановить её Загит, но она не отставала.

— Дорогая, давай я сам посижу с тестем, а ты беги по своим делам, — достал я из холодильника начатую бутылку водки, оставшуюся после праздника и пару тарелок с разными салатами. Жена тут же выставила нам две рюмки и сбежала к детям.

— Я видел внизу Марата с тёщей, — сказал я, давая ему понять, что мне ничего объяснять не надо.

Он кивнул и разлил водку по стопкам.

Говорили о чем угодно, только не о его отношениях с женой. Раз эту тему не поднимает, то и я лезть в душу не буду. Захочет — дам выговориться.

Марат вернулся только через два часа и присоединился к нам.

— Поехала? — спросил его Загит. Марат кивнул в ответ.

— На Брянский поезд посадил, — сказал он. — Там на автобусе дальше придётся…

А жизнь-то налаживается, — подумал я, доставая третью стопку. — Оксана вылетела из моей квартиры раньше срока, и самое главное — я тут вообще ни причем… А то последнее дело в отношения жены с матерью лезть. Даже сейчас одобрит, если что плохое про нее скажешь, а пройдет несколько лет, заболеет мать или помрет, и все будет припомнено, пересмотрено, и станешь для собственной жены врагом номер один… Ее будут угрызения совести мучить, а она на тебе будет срываться. Мол, ты виноват, наговаривал все на сущего ангела, хотевшего только всего самого лучшего…

Ну, мне в помощь то, что Оксана и сама прекрасно справляется с разрушением отношений с близкими людьми.

Глава 16

Москва. Дом на Котельнической набережной.

Воспользовавшись тем, что Ирина Леонидовна уехала к себе, перебрался на ночь к жене.

— Дорогая, что здесь у вас произошло? Стоило на несколько минут вас оставить, так тут же что-то случилось.

— Мама обиделась, что мы вторую квартиру Марату не отдали. И вообще… Ерунду всякую говорила, а папа услышал… и выгнал её. Сказал, что не может больше всё это терпеть. Мол, оставит ей квартиру, только вещи и заберет. Получается, они из-за меня теперь разведутся.

— Здрасьте! Ты-то тут причём⁈ Дорогая, даже не думай, что можешь как-то повлиять на отношения родителей. Тебя это вообще никак не касается. Это их внутренние взаимоотношения. Опять же, всё к этому давно шло и рано или поздно случилось бы. Не ты же наговорила то, что тебя возмутило, а она. Верно? Так что ты тут не причём, поняла?

— Самое неприятное, что у мамы же день рождения послезавтра, — виновато взглянула на меня жена. — И что теперь делать?

— Что делать?.. Даже не знаю… Телеграмму, наверное, надо дать. Это же родители между собой разводятся, а матерью она тебе была, есть и останется, а родителей не выбирают…

А сам подумал, что говорю все правильно, но есть риск, что Оксана эту телеграмму неправильно поймет — как извинения со стороны Галии, и решит, что конфликт исчерпан. Еще и примчится снова погостить… на месячишко-другой… Впрочем, это же Оксана — такое впечатление, что что ни делай, она все равно это неправильно поймет. Сугубо как ей выгодно в ее странном представлении о том, что такое хорошо и что такое плохо…

В воскресенье Марат остался у нас, мы все понимали каково сейчас Загиту и старались не оставлять его одного. В разводе нет ничего хорошего, даже если это вынужденная мера.

Марат и Галия по возможности были рядом с отцом. Мне же пришло в голову переключить мысли тестя на практические вопросы.

— Загит Джиганович, сколько вам ещё надо прослужить до отставки? — спросил я.

— Чуть меньше двух лет, — ответил он.

— Куда планируете устроиться? Я вот что подумал, зачем вам в Святославль ехать на работу, почему бы вам в Москве не остаться? Жить можете у нас, но устраиваться надо так, чтобы работа была с общежитием, прописка в Москве нужна.