Дети Зоны: альтернативная история - Татьяна Живова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Будучи уже начштаба при Крылове, Воронин неоднократно пытался поднять вопрос про неё — всё, мол, понимаю, выглядит существо как ребёнок, но нормальный ребёнок из него — как из собаки самолёт. Мутант это. И, вероятно, небезопасный. Со всеми вытекающими рисками и, скорее всего, последствиями. С Ворониным соглашались, но всё было как-то не до того — жаркие были времена, дрянь всяческая из Зоны на Периметр пёрла, как горох из худого мешка.
А потом Воронин и сам её увидел. Он ходил к Кордону забирать оружие у своего человечка из военных. Человечек задерживался, а переодетый обычным бродягой-сталкером Воронин, нервничая, слонялся по поселку, обжитому вольными. Шёл он, шёл, и вдруг — среди всего этого, среди разрухи и неустроенности, серых палаток, мрачных рож — увидел.
Девочка-девушка в перешитой кем-то мужицкой одёжке-спецовке — улыбчивая, с большими добрыми глазами и пушистой косой. Она сидела в палисаднике возле одного из домов (как заметил Воронин — отремонтированного, со сравнительно свежими латками на крыше) и, закатав рукава, старательно намывала в облупленном эмалированном тазу большую пластмассовую куклу. Ещё одна кукла, поменьше, уже вымытая, сохла тут же на заботливо расстеленном половичке.
Из чинёной хаты вышел плотный человек в простой одежде, прошёл мимо. Девочка тут же окликнула его:
— Тату! Ты только погляди, погляди, что мне Нарзан из рейда принёс!
И показала ему своих лупоглазых «подопечных».
— Видишь, тату? Это Катя и Света! Катя была грязная-грязная! А я её отмыла!
— Ты моя умница! — улыбнулся человек. — И правда хорошо вышло, Ксан.
Он осторожно взял из её рук куклу, повертел и так, и эдак. Короткопалая ладонь ласково погладила девочку по голове.
— Молодчина! А кем они у тебя будут? Принцессами?
— Не, — девочка светло улыбнулась каким-то своим мыслям. — Принцессы в Зоне не водятся. Катя будет долговкой. А Света — она кивнула на вторую куклу, — свободовкой. И они будут дружить! И вместе ходить в Зону! К Ваське в гости! — она кивнула на сидевшего тут же самодельного тряпичного кровососа с пуговичными глазами, когтями из пластиковых вилок и тентаклями из бечёвок. Игрушечный монстр имел до изумления добродушный вид и даже как будто улыбался.
…Воронина будто ударило. Он слегка ошалело посмотрел на это непосредственное дитя. Всегда — даже после вынужденного замирья на Янове — выглядевшая абсурдной мысль о дружбе между представителями «Долга» и «Свободы», здесь, высказанная совершенно походя играющим в куклы подростком, показалась ему чуть ли не… откровением! И… надо же, она назвала куклу-долговку Катей…
«…Катёна-несмышлёна…»
— Тату, а ты мне достанешь тряпочек им на комбинезоны? — меж тем ластилось дитя к отцу. — Чтобы они как взаправдашние группировошные были?
— Достану, доню, достану. Вот поеду в город на склад…
А она прижалась к толстяку. На её лице были написаны гордость и такая яркая радость, какая бывает только у детей.
— Ой спасибо, тату!
— Ты моя лапонька! Рукодельница… — толстяк поцеловал девочку в щёчку. — Как наиграешься, ступай до хаты, я там щи из подпола вынес. Погреешь?
— Ага!
Воронин даже не сразу узнал в этом заботливом и нежном отце известного делягу Жабу.
В Большом Мире детей у Воронина не было — с женой он разошёлся через год после свадьбы. Может, это тоже была одна из капелек, что подточили железный, казалось бы, его характер и, в конечном итоге, привели его в Зону. Он на этот счёт задумываться не любил. Пришёл и пришёл — значит, надо так. Но иногда, в минуты душевной слабости, которые бывают у всех, он вспоминал то, что бросил безвозвратно за Периметром. И жену Ирину, и дом родителей под Полтавой, и даже болото то поганое, с которого он девятилетним пацаном выходил. И сестру младшую, Катьку, беспутно выскочившую замуж за иностранца.
«Ох, Катька, сколько ж я тебя, обузу-карапузу эдакую, на руках таскал, сколько из школы встречал. И ведь как ругался в душе тогда — пацаны футбол гоняют, а я тебя со второй смены забирать еду, а до школы — восемь километров в один конец… Где ты сейчас, Катёна-несмышлёна?..»
Что повернулось у него внутри этим вечером — Воронин не знал. Видимо, не ко времени накатило прошлое. Только вдруг железный начштаба Воронин понял — именно понял, не умом, а озарением, что ли — что все его измышления про тварей в детском облике, про маленьких изломов — гроша ломаного не стоят. Уверился — и всё тут. Уже глубокой ночью, сдав оружие техникам, он поднялся в свою комнатушку в здании заводоуправления «Ростка», открыл стол и скомкал старый рапорт на имя Крылова.
Когда он писал новый, где угрозе появления нечеловеческих признаков среди самосёлов отводилось её истинное скромное место, за его спиной незримо стояла с улыбкой сестра, уже десять лет как уехавшая в далёкий Сидней.
Конечно, странную девочку «Долг» из своей разработки не вывел. Ей присвоили индекс, завели что-то вроде карточки, какие заводили на всех своих и на интересных чужих, и периодически старались приглядываться — нет ли в этом чудном человечьем детёныше чего-то опасного.
Однако, то было уже просто недоверчивое внимание, а не открытая вражда. Человека, пусть и странного, «Долг» в ней признал. Они глядели за ней вполглаза, не надоедая, но и не забывая — до той поры, пока она вдруг совсем не ушла в Зону, укрывшись от всех где-то на её окраинах. Приходившие с Кордона люди называли разные причины этого ухода, но практически во всех версиях бегства Ксаны фигурировали порождения Зоны и её странно-приятельские отношения с ними. А это уже требовало более пристального внимания. К сожалению, Воронин не успел оперативно разузнать подлинные факты и подробности той истории. А главная участница и свидетельница событий скрылась, затаилась где-то. Потому иногда и проскальзывала у него шальная мысль — ошибся, не разглядел врага, дурень старый, жди теперь сюрприза…
И вот теперь пропажа сама пришла к нему в гости. И весьма удачно нарвалась на патруль, вышедший проверять наружные посты!
Воронин тряхнул головой.
— Десятый! Давайте гостя сюда, раз пришёл…
— Хм… Вы думаете, она пойдёт? Она ж нас боится.
— Михал Евгеньич, ты чего мне мозги заливаешь, а? Сам сказал, что твой проситель просто рвётся меня увидеть. Если рвётся — значит, придёт.
— Я так понимаю, она хотела с вами увидеться здесь, на КПП… Ладно, сейчас приведу. Вы, главное, дежурному прикажите, чтоб он её пропустил — слышно было, как Киллер хохотнул, — А то они тут друг на дружку глядят, как две кобры в серпентарии, и гадают — кто кого сейчас есть будет!
— Дай ему рацию… Десятый! Говорит Центральный. Входящий объект 87-2 пропустить на территорию в сопровождении капитана Киличенкова. Подтвердите.
— Так точно!.. Есть пропустить в сопровождении! — отозвался в трубке голос дежурного.
Киллер выключил рацию и кивнул Ксане:
— Ну, пошли.
— Куда?! — всполошилась девушка и распахнула и без того большие глаза совсем уж на пол-лица.
— К Воронину, к кому ты и хотела. Он разрешил встречу. Но только придётся идти прямо к нему.
— А… разве… — Ксана вздрогнула и даже отступила назад. — Разве он сам сюда не придёт?..
— Некогда ему. Да чего ты трясёшься? Не съест тебя Воронин! — засмеялся долговец.
— По-моему, это вы тут трясётесь, как бы я его не съела… — пробурчала юная мутантка, скорее всего имея в виду его шутку про кобр, но услышавшие это Киллер и его бойцы только захохотали в ответ.
— Пошли-пошли! — он взял её за рукав и потянул за собой. — Не бойся!.. Бойцы — ожидать!
— Есть — козырнули люди и стали деловито располагаться под стеной КПП
2. Долговец и мутантка
Ксана содрогнулась, когда за её спиной лязгнул засов ворот КПП, и нервно обернулась. Ей было очень страшно находиться здесь, в главном логове безжалостных убийц её братьев и сестёр. Страшно — и в то же время интересно. Так вот, как они тут всё устроили…
Как ни странно, испытывая вполне обоснованный страх перед «красно-чёрными», Детёныш тем не менее не могла не признавать, что их принципы и идеи в какой-то степени были ей симпатичны. Долговцы — в отличие от членов многих других группировок — не охотились за артефактами, а мутантов убивали не за тем, чтобы поживиться частями их тел. Эти люди не были корыстными расхитителями и охотниками за трофеями. Они были воинами, но вели войну с Зоной открыто, движимые чистой, незамутнённой ненавистью ко всему, что несло опасность для людей, и столь же отчётливой целью защищать их. Эти-то открытость и целеустремлённость и подкупали прямодушного Детёныша, которая и сама ненавидела неискренность, несправедливость и отсутствие чёткости. И то, что долговцы столь же рьяно отстреливали в Зоне и всяких отморозков, Ксане даже нравилось. Это было справедливо. Если бы они ещё понимали, что Зона живёт по другим законам, нежели их человеческое сообщество, если бы хоть раз попытались пойти на контакт, понять, разобраться, принять…
