Ласковый хищник - Анна Андерсон

Когда Джон подъехал к школе, Рут уже ждала его у ворот и, едва он вышел из машины, взяла за руку, увлекая за собой в школьный парк, больше похожий на лес. Некоторое время они шли молча, пока узкая тропинка не вывела их к поляне, посреди которой чернело кострище, а вокруг из поваленных деревьев были сделаны длинные скамьи.

— Тут у нас всякие дурацкие праздники проходят, — быстро пояснила Рут, садясь на поваленный ствол, — а дальше, за лесом, озеро. Почему ты так долго не приезжал?

— Я был очень занят на работе. — Джон сел рядом с дочерью. — Вся эта возня с новой разработкой здорово затянулась.

— И так до сих пор и не закончилась, да? Я помню, ты обещал, что, когда все закончится, мы куда-нибудь поедем.

— Я тоже помню, малышка. — Джон обнял Рут за плечи. — Мы съездим обязательно. Там мои технологи что-то напутали, в общем, работы полно.

— Папа! — Рут освободилась из объятий Джона и встала напротив него. — Зачем ты меня обманываешь?

— Как это?

— Все твои дела давно закончены. Процессор сделан, так ведь? Только вот так вышло, что не вы его показали, верно?

— Откуда ты все знаешь? — вопросом на вопрос ответил Джон.

— От Кэролайн. Все это время, пока тебя не было, она навещала меня каждые выходные и звонила часто. Кстати, она учит меня стрелять! Это так здорово, папа, ты должен обязательно попробовать! — С детской непосредственностью Рут перескакивала на более волнующие ее темы. — Вчера я выбила больше сотни очков из двухсот! Кэролайн и мистер Голд, наш тренер, считают, что из меня будет толк!

— Погоди, Рут. А что же тебе рассказала Кэролайн?

— Все рассказала, — просто сказала Рут, снова садясь на импровизированную скамью. — Она сказала, что давно хотела заполучить ваш глупый процессор.

— Почему глупый? — не понял Джон.

— Да потому! — Голосок Рут дрогнул, словно девочка вот-вот расплачется. — Потому, что из-за него вы поссорились! Это так ужасно, папа!

— Да, дочка.

— Ужасно то, что ты не понимаешь, как глупо ссориться из-за какой-то железяки, которую скоро все будут носить в карманах, забыв, кто ее сделал!

— Это Кэролайн тебе так сказала?

— Нет, я сама не дурочка. Кэролайн сказала, что ты очень зол на нее из-за того, что она… — Рут не могла подобрать слово.

— Украла, — подсказал Джон. — Кэролайн украла мою идею, девочка. Причем она специально для этого познакомилась со мной.

— Ну хорошо, пусть украла. Но она ведь не знала, что влюбится в тебя!

— Это тоже она тебе сказала?

— Папа, я не ребенок уже! — возмутилась Рут. — Я же вижу, понимаю, что она тебя любит и очень переживает, что вы в ссоре.

— Рут, а если бы ты обидела кого-то, ты пошла бы просить прощения?

Девочка задумчиво ковыряла мягкую землю носком туфельки.

— Не знаю, пап. Но Кэролайн сказала, что она сразу тебе все объяснила, даже предложила хорошую работу и сказала, что любит и тебя, и меня.

— Дело не в этом, дочка. Понимаешь, она обманула мое доверие, причем прекрасно знала, чем это все для меня закончится. Я потерял работу, уважение друзей.

— Работа, работа, работа! Ты всегда говоришь только о ней, только ее и любишь! А я люблю тебя, но из-за этой работы уже третье лето сижу у бабушки с дедушкой. Думаешь, мне это очень интересно? Я хочу поехать с тобой куда-нибудь, а ты вечно твердишь, что занят, что у тебя эта самая работа. А Кэролайн, хоть у нее тоже есть работа, находит время для меня, вот! А все твои хорошие подруги, которые шарахались от меня, как от лягушки? Думаешь, мне было не обидно, что папочка не брал меня из школы, потому что у него была работа или важные дела со знакомыми? С Кэролайн все не так, она… Она как мама! — Рут расплакалась.

— Ну что ты, что ты, девочка моя!

Джон был растерян, Рут разбивала его привычный мир, где он жил спокойно и с комфортом. Оказывается, она страдала рядом с ним, молча, не упрекая, потому что любила. Даже в последние недели она делала вид, что принимает его ложь, чтобы не обижать. Такое великодушие ребенка заставило Джона усомниться в правильности собственных мыслей и действий. Он не смог бы поступать так, как делала Рут. Пусть она иногда была несносной, но ведь она, как могла, боролась за любовь и внимание отца, за то, что другим детям достается даром, с рождения.

— И теперь, — не унималась Рут, — теперь она ездит ко мне втайне от тебя, потому что ты на нее обиделся! Папа, но ты ведь тоже любишь Кэролайн, разве ты не можешь ее простить? Ради меня, — тихо добавила Рут.

Джон гладил девочку по волосам, и она постепенно успокаивалась.

— Милая моя, — шептал Джон, — я постараюсь сделать так, чтобы ты больше никогда не плакала из-за меня. Обещаю.

— Видишь, — Рут подняла на него глаза, — ты тоже часто обещаешь и не делаешь, я могла бы тысячу раз обидеться на тебя, как ты на Кэролайн. Да и не обманула она тебя вовсе! — вдруг повеселев, заявила Рут.

— То есть как это?

— А так это! Обычные женские хитрости. Работу ты не потерял, Кэролайн ведь предлагает тебе другую, даже более важную, так что твой любимый процессор никуда от тебя не уйдет. А друзья, если они хорошо тебя знают, никогда не подумают о тебе плохо. Ты сам говорил мне, что настоящие друзья именно такие.

Джон чувствовал себя побежденным, причем своим же оружием. Он поцеловал дочку.

— Я подумаю про все, что ты мне сказала. На этот раз даю самое-самое честное слово. А теперь поехали куда-нибудь пообедаем.

Рут кивнула, понимая, что дальше день может сложиться очень удачно.

— Я обязательно приеду в следующую субботу, котенок, — пообещал Джон дочери, когда привез ее вечером в школу. — И буду звонить Часто.

Рут кивнула с серьезным видом и отправилась к себе.

Когда Джон вернулся домой, родители проявили крайнюю деликатность и не стали расспрашивать Джона о визите к Рут. Только отец спросил:

— Все прошло нормально, сынок?

Джон кивнул и ушел в свою комнату. Он должен был обдумать все то, что произошло сегодня, да и не только сегодня. Много ли он по-настоящему размышлял о сложившейся ситуации? Нет, скорее все это время он лелеял обиду, доказывая самому себе, что прав, отвергая любые доводы в оправдание Кэролайн. Только сейчас Джон начал понимать, что вел борьбу с самим собой, пытаясь убить любовь к этой женщине. Из-за чего? Уязвленное мужское самолюбие не давало ему покоя, подсказывая такие слова, как «предательство», «ложь», «воровство». Кэролайн, конечно, поступила ужасно, но если все же поверить ей? Если разрешить себе думать, что она не лгала, говоря о любви, и действительно не представляла всех последствий своего поступка, то разве не сможет он простить Кэролайн и вновь доверять ей? Ведь он вопреки всему продолжает любить ее всей душой. Осознав все это, Джон решил довериться своим чувствам.