Боги, пиво и дурак. Том 2 - Ник Гернар

Нахрен, блин. Как теперь это все забыть? Как теперь, блин, отмыться и спать без кошмаров?

Покинув святилище, я, наконец, немного отдышался и пришел в себя.

— Ну, Лёха, — страшным голосом проговорил я. — Ну, Лёха!..

— Даниил, дружище...

— Не смей говорить со мной, как с этим озабоченным Франкенштейном! — рявкнул я.

— Подожди, нам бы объясниться...

— Объясниться? И что, интересно, ты собираешься мне объяснять?! Ты говорил, он нормальный парень, а тут блин вот такое!..

— Даниил, тише... — умоляюще прошептал Лёха. — У него прекрасный слух... И вообще, он вправду был славным парнем. Не без странностей, конечно, но...

— Лучше молчи. Не хочу говорить о нем, — жутким голосом оборвал я Лёху. — По крайней мере, сейчас.

Я засунул череп в мешок, и Лёха замолчал — обиженно или виновато, я не знал. Но спрашивать настроения не было.

Вскоре появились все остальные, и мы, наконец, тронулись в путь.

Мужики приставали с расспросами, но стоило пару раз хорошенько огрызнуться, как все расспросы прекратились.

Мёд для Ники я все-таки купил, потому что теперь абсолютно не сомневался, что пророчество Гермеса исполнится.

Так и случилось. Вернувшись на нашу кабацкую базу, я узнал, что моя бедная кошка совсем слегла.

Когда я пришел в ее каморку, то просто ужаснулся: Ника жила в самом настоящем чулане, без единого окна, и спала на узенькой лавке.

Я дебил. Она заботилась обо мне, как могла, а я ни разу даже не поинтересовался, где она спит и как живет!

— Ника!.. — окликнул я девушку, трогая рукой ее пылающий лоб. — Ника, кошечка...

Она с трудом разлепила глаза и со слабой улыбкой проговорила:

— Вернулся... Живой...

У меня аж все слова разом застряли в горле тугим комком.

Я наклонился, сгреб ее в охапку вместе с плохоньким одеялом и вытащил из этого проклятого чулана.

Впервые мне было глубоко насрать, кто и что по этому поводу подумает. Я вынес Нику из-под лестницы и поднялся наверх мимо онемевшего Берна, изумленно вылупившегося Криса и Яна, у которого брови поползли на лоб.

Пихнув дверь в свою комнату ногой, я занес девушку в свою комнату и положил на кровать.

— Подожди, я сейчас... Я тебе мед привез. Он помогает кошкам от простуды? — бормотал я, наскоро разбирая постель.

— Ты не должен... — проговорила Ника. — Ты — мой хозяин... Я должна служить тебе... Я должна... тебе... А не ты...

— Перестань, а то я рассержусь, — прицыкнул я на Нику.

Развернув мою больную, я стащил с нее юбку и рубашку, оставив только в тоненькой нижней сорочке, и уложил на подушку под одеяло.

— Скажи мне, что тебе принести? Чего ты хочешь?

— Мне стыдно... — прошептала Ника, пряча нос под одеяло. — Прости меня...

Я погладил ее по влажным волосам.

— Глупая, тебе не за что извиняться. А вот мне — стоило бы. Обещал защищать и заботиться, а сам... Так что тебе принести?

— Молока... — робко проговорила девушка. — Теплого... с медом...

— Хорошо.

Я вышел из комнаты и почти столкнулся с Яном.

— Это что еще за представление? — хмуро спросил он.

Я совершенно спокойно посмотрел ему в глаза и ответил:

— Ника больна, и ближайшее время жить она будет у меня. Я не оставлю ее в той каморке, где дышать нечем.

— А с чего ты, собственно, взял, что имеешь право решать за нее такие вещи?

— С того, что я — ее хозяин, — прямо ответил я.

Лицо Яна изумленно вытянулось.

— В смысле... Как? Официально?

— С печатью на ее груди — это считается официально?

Янус присвистнул.

— Более чем. Ну ты, Даня... Такой геморрой себе завел, я тебе скажу!..

— Знаю, — буркнул я.

— Боюсь, что еще нет, — вздохнул Ян, почесывая себе затылок. — Хотя, с другой стороны, если у Ники теперь объявился хозяин, ей в общем-то можно больше особо и не скрываться. И у меня на одну проблему меньше...

— Я хотел сходить на кухню за молоком с медом для нее, — сказал я.

— А, ну это дело хорошее, — проговорил Янус, отступая в сторону и давая мне дорогу. — Если что, завтра Кассандра с Азрой и Тенью уже должны вернуться, она немножко подлатает ее. По крайней мере, ее человеческую половину.

— Это было бы отлично.

— Ладно, там видно будет... Но ты, признаться, меня прям огорошил. Чтобы она выбрала себе хозяина!.. — покачал головой Янус.

— Я и сам немного обалдел, когда она пришла ко мне с этим предложением. Но теперь уже что сделано, то сделано.

— Да уж... Ладно, иди за молоком. А потом придешь расскажешь, как все у вас прошло.

— Оно прошло — и это единственное, что я готов рассказать, потому что все остальное я бы с удовольствием выкинул из памяти и помылся, — честно признался я. — Слушай, я все понимаю, конечно... Но что тут у вас за хрень с богами-то происходит? Кого ни возьми — все какие-то звезданутые! Один от депрессии в лесном озере прячется с кукурузным початком в руках, другая задницей виляет и детей ворует, третий вон вообще!..

Я умолк, возмущенный до глубины души...

Блин. Черт. Черт, я больше никогда не буду использовать это выражение, потому что тут же вспоминаю трехголового похотливого урода!

Ян помрачнел, усмехнулся.

— Да, это ты верно подметил. Понимаешь, какая штука... — он на мгновение умолк, потер пальцами лоб. — То, что ты видишь, Даня — это последствия... Как же тебе объяснить, чтобы ты понял... Местные боги переполнены силой, которую не могут использовать. Каждый из них будто втиснут в какую-то уродливую форму, и им приходится как-то вмещаться в ней, искажая себя. Они заперты в мире, где больше не имеют возможности быть теми, кем должны быть. Но и не быть тем, что они есть, боги не могут. Я тебя совсем запутал, да? В общем, им всем хреново здесь, Даня. И они пытаются выживать, всякий по-своему. И при этом изнывают от того могущества и той силы, что приходится им подавлять каждое мгновение их жизни. Кто-то старается забыться с помощью дурмана, кто-то начинает заигрывать с людьми, кто-то утопает в разврате. А некоторые просто сходят с