Бандитская Одесса 9. Бандиты эпохи «демократии» - Виктор Файтельберг-Бланк

Раннее утро, людей на улице не было, только белая пелена тумана простиралась вдаль. Туман стелился по земле, плотно окутывая деревья и дома, единственным красным пятном среди» этого серого однообразия выделялась его машина. Стальной хваткой правой руки Нюма вцепился в старенький потертый кожаный чемоданчик с долларами. Сердце гулко стучало — еще бы, такая ответственность. Вдруг внезапная боль в паховой области чуть не повалила его на асфальт. Он опустился на колено, не выпуская из руки чемоданчика. Дотащившись до своей машины и открыв дверь, он буквально упал на сидение. Подхваченная недавно болезнь нанесла свой предательский удар в заветное для любого мужчины место, да еще в самый неподходящий момент. Вчера он должен был заехать за результатами своих анализов к известному на весь город профессору, врачу-сексопатологу Файтельбергу-Бланку, но весь вчерашний день ушел на решение финансовых вопросов. Его не очень заботило то, что ушел из жизни прогрессивный вождь Советского Союза, а также крупнейший коллекционер автомобилей, наград и медалей. Что вся страна, да что там страна? — весь мир должен быть погружен в траур. Ведь со вчерашнего дня с экранов телевизора исчезли все развлекательные программы, в барах и ресторанах запретили веселиться, петь песни, а по радио передавали только концерты симфонических оркестров, от этой музыки становилось тоскливо на душе, даже погода, и та нагнетала скуку. А теперь еще и это.

Накатившая боль внезапно утихла, Нюма перевел дух и выпрямился в кресле. Положив чемоданчик рядом на сидение, он вставил ключ, и включил зажигание. Пока машина прогревалась, молодой человек принимал решение: как говорится дела делами, а здоровье прежде всего. Придя к такому выводу, он развернул автомобиль и поехал на ул. Богдана Хмельницкого (Госпитальную), к профессору.

Виктора Рафаиловича Нюма знал уже несколько лет, с тех самых пор, как профессор не по своей воле оставил кафедру и начал заниматься частной врачебной практикой. Отношения их были доверительными. Нюма помогал ему приобрести подешевле самые настоящие импортные вещи, а не сделанные на Малой Арнаутской. В ответ на это доктор оказывал, по мере своих возможностей, помощь ему и его друзьям и был среди них уважаем.

Нюма знал, что Виктор Рафаилович на ногах с самого утра, поэтому ранний визит его не удивит. Припарковав машину во дворе, он направился по знакомому адресу.

Виктор Рафаилович встретил гостя любезно. Это был невысокий плотного телосложения пятидесятилетний мужчина, исполненный силы духа и оптимизма. Одет он был, как и свойственно врачам, в белоснежный накрахмаленный медицинский халат, обут в тапочки того же цвета. Поздоровавшись с Нюмой, профессор сказал:

— Добегались вы, молодой человек. Знайте, что все болезни от нервов одни только венерические от удовольствия, а за удовольствия, мой мальчик, приходится платить. У меня для тебя две новости: хорошая и плохая, с какой начать?

— Наверное начнем с плохой, — обреченно выдавил пациент.

— Медленно подняв тяжелые роговые очки, Виктор Рафаилович направил указательный палец в потолок и деловито произнес:

— Veneritus gonokokus.

У ничего не понимающего Нюмы выступила на лбу легкая испарина. С дрожью в голосе пациент выдохнул:

— Это не смертельно?

— Для кого как, — у Рафаиловича в глазах заиграли веселые искры. Маяковский, например, от такой болезни застрелился, но вам это не грозит. Так как у вас есть я и ваши деньги. — Затем профессор добавил:

— Мой мальчик, не отчаивайтесь, могу вас обрадовать: эта болезнь излечима, но требует продолжительного ухода и дополнительного финансового вложения. Я распишу вам курс лечения и требую неукоснительно его соблюдать.

Свое дело он знал хорошо… Вытащив иглу из Нюминой ягодицы и по-дружески похлопав по месту укола, Виктор Рафаилович, улыбнувшись, произнес:

— Мой мальчик, шар в лузе, — ваше лечение началось. — Присев за письменный стол, доктор привычной размашистой рукой начал выписывать рецептурную шифрограмму, понятную только ему и его коллегам. — Хочу вас видеть через три дня, — и, положив рецепт перед остолбеневшим пациентом, добавил: — Принимать, как доктор прописал…

Красная «копейка» неслась с бешеной скоростью, распугивая котов и пешеходов. Нюма колесил по городу в поисках лекарств, он уже навестил пять аптек, но купил не все. Оставались еще три препарата. В последней из аптек ему подсказали, что эти медикаменты можно найти, только в вендиспансере в пер. Веры Инбер, да и то по блату и за большие деньги. Развернув машину, пациент поехал туда. Переплатив сверху, наш герой достал все, что было необходимо. Радостный он вышел из диспансера, но, увидев свою машину, застыл, словно каменное изваяние. Передняя дверь была приоткрыта, исчезла автомагнитола. И тут его посетила мысль: а где же чемоданчик? Нюма подскочил к машине, заглянул внутрь, затем обыскал автомобиль, но злополучный чемоданчик просто испарился. Он огляделся: может, кто-нибудь видел вора, но улица была пуста. Может, я забыл деньги наверху — промелькнула мысль. Не теряя надежды, он бегом бросился обратно. И здесь он чуть было не сбил с ног уборщицу тетю Полю, которая подметала лестницу. Переводя дух, остановившись, с надеждой в голосе он произнес:

— Чемоданчика не видели? Кожаный такой, коричневый…

Старушка отрицательно замотала головой:

— Не, милок, я не видала, могла не заметить, поэтому посмотри сам.

Поиски были тщетны, осмотр второго этажа ничего не дал, выйдя на улицу. Горе-посредник присел на ступеньки, обхватил голову руками и пригорюнился. Это было все… Но слезами горю не поможешь. Нюма решил найти вора, он знал что ничего, а особенно большие деньги, не пройдет мимо внимания местных авторитетов. Уголовная иерархия в те годы соблюдалось строго, так же, как и законы криминального мира. Ни одно дело не проходило без внимания смотрящего, этот человек был в курсе всего, что происходило у него в районе. В этой части города смотрящим был Боря Годунов. Проживал он недалеко, буквально в двух шагах, в маленьком дворике на улице, названой в честь легендарного разведчика — Гефта. Туда и направился наш герой. Авторитета Нюма застал за работой. Борис Иванович, кряхтя и матюкаясь, убирал в саду опавшую листву. После приветственного рукопожатия, оглядев гостя с высоты своего двухметрового роста, авторитет поинтересовался, мол, какое дело привело тебя ко мне?

— Да вот, Борис Иванович, дело деликатное, минут двадцать назад у меня из машины сработали автомагнитолу и чемоданчик. К похитителям у меня претензий нет: каждый зарабатывает как умеет. Магнитофон пусть оставят себе, но чемоданчик принадлежит хорошим людям, его нужно вернуть.

Я в долгу не останусь, вы меня не первый год знаете — этими словами Нюма закончил свой разговор.

— Посмотрю, что можно будет сделать, — сказал авторитет. — Если свои, то разберемся, а если залетные, то здесь я не помощник. Но в любом случае в милицию не обращайся. Если я узнаю, что ты пошел к красноперым, то помощи от меня не жди никогда.

— Какой может быть базар — ответил Нюма, — дед завещал не служить красным и не иметь никаких дел с властями.

— Наслышан о тебе и знаю лично, ты пацан с понятиями, — улыбнулся Годунов, — чем смогу помогу, хорошим людям всегда нужно помогать. Позвонишь вечером, запомни телефон.

— После этого он назвал номер, который юноша сразу запомнил. — Вечером в девять жду твоего звонка.

— Большое спасибо, Борис Иванович, — но у меня к вам еще маленькая просьба: о нашем разговоре никто не должен знать, пока не отыщется чемоданчик.

— Хорошо — пообещал авторитет, — можешь спать спокойно.

— Какой может быть сон? — вздохнул Нюма, решив обязательно позвонить: от этого зависела его жизнь.

Дорогой от Бориса Годунова тревожные мысли не покидали его. А вдруг залетные, что тогда? Тогда, возможно, они попытаются обменять стодолларовые купюры на рубли, — ответил он сам себе. Следуя этой логике, молодой человек пришел к выводу, что единственное место в городе, где они попытаются это сделать — торгсин.

Выехав из Купального переулка, он направил свой автомобиль на проспект Шевченко, к чековому магазину. Подъехав к торгсину, Нюма увидел не много знакомых лиц. Одинокой фигурой возвышался только Фиксатый, занимающийся обменом валюты. Как объяснил ему Фиксатый, в связи с всенародным трауром многие «коммерсанты» решили не выходить на работу. И сейчас валюту продать невозможно. Денег нет, так как все деньги ушли на приобретение какой-то партии товара, да еще КГБ лютует. Но если у Нюмы имеются баксы и чеки, то только в одном месте города он может их обменять. Это здесь. С этими словами блеснув золотыми зубами, Фиксатый пальцем, на котором находился массивный перстень, ткнул себя в грудь. На вопрос, не предлагал ли ему кто-либо стодолларовые банкноты, Фиксатый отрицательно покачал головой.