Сотворение мира и человека - Константин Пархоменко

Сказание об Энлиле и Нинлиль

Миф рассказывает о рождении и появлении на небосводе бога луны Нанны (аккадского Сина). В шумерском пантеоне бог луны Нанна считался главным астральным божеством, а бог солнца, Уту, – его помощником. Этот очень интересный и загадочный миф касается не только Нанны и небесного мира, но по ходу сюжета затрагивает и дела подземного мира. Миф говорит о взаимосвязи небесного и подземного миров, о законах их взаимоотношений и поэтому может служить завершением рассказа о делах небесных и началом повествования о делах подземного мира.

Миф этот рассказывает о том, как Энлиль силой овладевает молодой богиней Нинлиль. Собрание богов изгоняет Энлиля из Ниппура, и он направляется в Кур – подземный мир. Но Нинлиль, беременная богом Наиной, следует за Энлилем. В этом случае Нанна должен был бы родиться в нижнем мире и вместо того, чтобы обитать на небе, остаться там. Чтобы не допустить этого, Энлиль под видом других низших божеств также зачинает богов, каждый раз произнося таинственные слова:

Семя моего господина – к небу, семя мое —в землю воистину пусть идет!Семя мое за семя моего господина в землювоистину пусть идет!.

И Нинлиль рождает богов подземного мира, которые остаются там вместо нее, – Энлиля и Нанну.

Таким образом, помимо объяснения факта существования на небе луны – бога Сина, миф содержит очень важное указание на определенные законы мироздания, в соответствии с которыми должно сохраняться равновесие между миром живых и миром мертвых. С такой же идеей обязательности гармонии между мирами мы встречаемся и в других мифах, связанных с проникновением в подземное царство. Шумерский текст о нисхождении Инанны в подземный мир, в котором вместо нее в преисподней вынуждены пребывать Думузи и Гештинанна, однозначно показывает незыблемость этого закона равновесия. В аккадском мифе о нисхождении Иштар в преисподнюю богиня угрожает нарушить это равновесие:

Сторож, сторож, открой ворота,Открой ворота, дай мне войти.Если ты не откроешь ворот, не дашь мне войти,Разломаю я дверь, замок разобью,Разломаю косяк, побросаю я створки.Подниму я усопших, едящих живых,Станет больше живых тогда, чем усопших.

Этот же мотив звучит в поэме о Нергале и Эрешкигаль.

В шумерском языке мы встречаем несколько слов для обозначения подземного мира: Кур, Кигаль, Эден, Иригаль, Арали и вторичное название – кур-ну-ги, то есть «страна без возврата»; в аккадском это – эрцету и церу. Все, что мы знаем о подземном царстве, мы в основном знаем из мифов, связанных с культом плодородия, но это достаточно скудные сведения. О местонахождении «страны без возврата» мы не находим четкого представления, известно только, что туда спускаются, а иногда и проваливаются. В подземном мире находится река. Она служит окончательной границей, разделяющей мир живых и мир мертвых, через реку переправляет специальный перевозчик. Чтобы попасть в преисподнюю, нужно пройти через семь ворот, у которых приходящего встречает привратник Нети. Владычица подземного царства – Эришкигаль, судьи – боги-ануннаки. Имена мертвых заносит в специальную таблицу писец подземного мира – Гештинанна (аккад. Белетцери). В целом жизнь подземного мира – безрадостное существование. Несколько облегчается участь людей, правильно похороненных, павших в бою, оставивших большое потомство. Но представления о суде, основанном на правилах морали, не встречается.

Итак, об устроении, порядках и законах подземного мира мы имеем, к сожалению, крайне мало сведений. Отчасти эти пробелы восполняются третьей частью «Сказания о Гильгамеше, Энкиду и подземном царстве», конец которой как раз и посвящен законам подземного мира. К сожалению, именно эта часть сказания более всего повреждена, однако В.К. Афанасьева выявляет в своей статье «Сказание о Гильгамеше…» три основные группы идей в структуре рассказа.

Роль потомства в загробной жизни человека

Гильгамеш спрашивает Энкиду об участи человека, не имевшего детей, имевшего одного, двух и так до семи сыновей, а также о людях, умерших, не успев узнать любви и произвести на свет потомства: дворцовом евнухе, нерожавшей женщине, молодом человеке и юной девушке. Из ответов Энкиду мы видим, что положение в том мире человека, имеющего много сыновей, несравнимо лучше участи человека бездетного:

– Того, кто наследника не имеет, видел?

– Да, видел.

– Каково ему там?

– Хлеб, кирпичу, разбитому ветром, подобный, он ест.

– Того, у кого семь сыновей, видел?

– Да, видел.

– Каково ему там?

– Словно друг богов, сидит в кресле, музыкой танцев наслаждается.

Особенности смерти человека и их влияние на загробную участь умершего

Здесь разбирается несколько вариантов участь человека, павшего в битве, участь людей, умерших от несчастного случая, участь нерожденных или мертворожденных младенцев, участь сгоревшего в огне. Интересно, что тот, чье тело сгорело в огне, вообще не имеет духа-призрака, что особенно примечательно в контексте традиционных представлений о бродящих призраках. Особенно резко выделяется среди обычных описаний унылого существования за гробом описание участи мертворожденных младенцев и тех, кто умер в расцвете лет (они чем-то отличаются от юношей и девушек, о которых говорилось выше, хотя бы потому, что те перечислены в контексте бесплодия). Последние две категории умерших удостаиваются весьма завидной участи:

– Того, кто в расцвете умер, ты видел?

– Да, видел.

– Каково ему там?

– Там, где ложе богов, и он лежит там.

– Моих младенцев мертворожденных, кто себя не знает, видел?

– Да, видел.

– Каково им там?

– Вокруг столов из злата и серебра, где мед и прекрасные сливки, резвятся.

Размышляя над этими строками сказания, В.К. Афанасьева пишет: «…какая глубокая мифологема, и сколько ощущений, чаяний за ней, и какая могучая концепция, пусть не сформулированная теоретически, но выраженная интуицией поэта, позволяющей закончить произведение именно этими положениями!».

Участь конкретных людей

Здесь Гильгамеш спрашивает о судьбе своих родителей, шумерийцах, аккадцах и т. д. Тут, видимо, играет ведущую роль этический мотив, так как спрашивается о судьбе тех, кто не чтил отца и матери, кто был проклят отцом или матерью, кто клялся ложной клятвой, кто нарушил клятву. Несмотря на то что текст сильно разрушен, мы можем сказать, что участь таких людей, скорее всего, была очень тяжелой.

В третьей части «Сказания о Гильгамеше, Энкиду и подземном мире» важна также и тема смерти от нарушения запретов и тема удерживания Куром попавшего туда. Но эти темы достаточно традиционны и встречаются и в других текстах, касающихся подземного мира.

Вот так, достаточно схематично, может быть представлено устроение подземного мира.

Заключение

Древние жители Месопотамии не обладали, конечно, современными научными знаниями о космосе. Однако внимательное исследование окружающего мира не было безрезультатным. Мы можем только удивляться их знаниям о звездном небе, солнце, лунных циклах. Но, основываясь на повседневном опыте, они и Вселенную представляли себе наподобие земного мира. В книге Т. Якобсена «Сокровища тьмы» название каждой главы так и начинается словами: «метафора такого-то тысячелетия». Космос виделся им хорошо устроенным государством, в котором каждое живое существо или предмет занимает определенное место. Человек тоже имеет свое место в этом вселенском государстве. Исходя из понимания устроения космоса и своего места в нем, древний житель Месопотамии и строил свою повседневную жизнь.

Примечания

1

Впоследствии эта вода будет называться «бездной, лежащей долу», т. е. внизу (см. Быт. 49, 25).

2

Прп. Иоанн Дамаскин. Тропари по непорочных в чинопоследовании «погребения человеков».

3

Известный баптистский богослов Миллард Эриксон в своем капитальном труде «Христианское богословие» много размышляет о времени сотворения человека. Эриксон решил вычленить, что же по-настоящему отличает человека от животного, когда в действительности, исторически, существовали Адам и Ева. Творчество древнего человека? Для Эриксона это не аргумент – творить могут и обезьяны. Культура погребений? Нет, практика погребений «свидетельствует лишь о страхе перед неизвестным, который в свою очередь подразумевает лишь наличие воображения». Наконец, баптистский богослов ►