Пропавшая карта - Спенсер Куинн

а отчасти – потому что люди любят его липкие булочки, а мистер Иммлер – человек, хоть и низшего сорта. Я тихо сделала по снегу несколько шагов, и передо мной открылся прекрасный пейзаж для завтрака. Я имею в виду, что не заметить птичью кормушку было невозможно.

Так или иначе, но при виде кормушки я замерла, моя передняя лапа так и застыла в воздухе в изящном изгибе. До чего великолепная картина! И она, должно быть, отлично видна из некоторых окон гостиницы. Но сейчас, надеюсь, никто на неё не смотрит. «Принцесса, лучше бы тебе не отвлекаться», – подумала я, но именно в этот момент что-то красное затрепыхалось на фоне голубого неба. Красное трепыхание стало расти, у него обозначились крылья. Это кардинал. Моё плохое настроение вмиг улетело – так же быстро, как прилетела птичка. До чего интересно! Неужели я на пороге блестящего открытия о связи между полётом и настроением?

Но сейчас мне не до этого. Птица – единственное красное пятно на всей большой улице, по крайней мере в моей её части. Она приземлилась на маленькую жёрдочку, которую Элрод предусмотрительно сделал перед отверстием, куда насыпают для птиц зёрнышки, чтобы любая голодная пташка имела на что опереться. К тому моменту, как мой приятель-кардинал сел на неё, я уже была рядом и пряталась на маминой террасе за одним из цветочных горшков. Между этим цветочным горшком и кормушкой – всего ничего: спружинить на двух задних лапах и сделать один прыжок, полностью вытянув вперёд передние лапы.

Но всё это происходит не само собой – сообщаю на тот случай, если вы намерены тоже попробовать. Нужно много терпения. Много терпения – значит, дождаться, когда ваша птица перестанет осматриваться и её крохотный мозг наконец отвлечётся на зёрнышки. Когда она наконец засовывает голову внутрь – всё равно ещё не пора, не сразу. Эта первая попытка обычно – лишь имитация, и так же случилось с моим сегодняшним кардиналом. Кстати, до чего ж он красив! И это именно он: ярко-красные – это самцы, а у самок цвет более тусклый. Я слышала, как Хармони рассказывает об этом Бро. Впрочем, он, кажется, вовсе её не слушал.

Итак, вот и имитация налицо: голова заглянула в кормушку, но немедленно показалась назад. Пронзительный птичий взгляд высматривал растяп, пошевелившихся слишком рано. Но я не из их числа. Я жду. Совсем скоро уже. С птицами вам вряд ли когда-нибудь придётся ждать слишком долго – они живут в очень быстром темпе, и вы поймёте это в первый же раз, когда впервые вонзите свой зуб в её шейку и почувствуете, как трепыхается крошечное сердечко в последнем… хм, наверное, мне лучше избавить вас от подробностей. Так вот – я жду, а кардинал вновь сунул голову в кормушку. На этот раз он держал там голову подольше, но всё же это опять была имитация: птица внезапно выпрямилась и вновь насторожилась. Третий раз должно быть уже то, что нужно. Я замерла.

Кардинал наконец решился. Мне было прекрасно видно, как он сел на жёрдочку, повернулся к отверстию кормушки и…

Бах! С грохотом открылось окно, и Хармони закричала:

– Принцесса! Что ты там делаешь?

Мой кардинал взмыл в небо – ветер, поднятый его крыльями, зашевелил мои усы. Хармони тем временем смотрела прямо на меня. Трудная ситуация. Но есть у меня одно достоинство – ещё одно достоинство, кроме всех прочих: я умею в трудных ситуациях сохранять присутствие духа. Я медленно села на пол террасы, приняв, как я полагаю, изящно-непринуждённую позу.

– Подожди там, – сказала Хармони. – Не двигайся.

С превеликим удовольствием. Окно со стуком захлопнулось. Шапка снега соскользнула с крыши и упала на землю. Я ждала и не шевелилась. Разумеется, я не обязана была ждать. И могла двигаться, как мне вздумается. Но я сегодня добрая.

Боковая дверь дома открылась, и из неё показалась Хармони в уличной одежде.

– Я скоро вернусь, – сказала она куда-то через плечо и направилась ко мне. До чего приятный сюрприз: у неё в руках – мой рюкзак!

– Мы идём гулять, маленькая чертовка, – сказала Хармони. Маленькая чертовка – это одно из ласковых прозвищ, которыми она меня называет. Она положила рюкзак на землю, расстегнула молнию на прозрачном сетчатом отделении и скомандовала: – Полезай, будь умницей. Это ради Мэтти, а не ради тебя.

Не ради меня? Очень странное замечание! Но я всё равно прыгнула внутрь. В рюкзаке так уютно. Хармони застегнула рюкзак и надела его на себя спереди – так, как мне нравилось ездить, – и мы отправились в путь. Дорога в одну сторону вела к Уилларду, в другую – в центр города. Мы направились по второй. Для прогулки день был совершенно прекрасен: морозно, но безветренно, машин на улице немного, в чьём-то дворе прыгает белка… Я эту белку проигнорировала.

– Да что с тобой? – спросила Хармони.

А! То есть я всё-таки тоже чего-то стою. Я размышляла, что можно было бы ответить на её вопрос так, чтоб никого не обидеть, когда мы, пройдя элитный жилой комплекс, вошли в небольшое каменное здание.

– Это библиотека, – сказала Хармони. – Берта говорит, что миссис Хейл любит кошек. Соображаешь?

Разумеется. Я должна понравиться этой неведомой миссис Хейл.

Мы вошли в библиотеку, полную разнообразнейших запахов прели – древесной и бумажной. А ещё она пахла мышами, причём во множестве. Я сделала себе зарубку на будущее – стоит как-нибудь посетить это место самостоятельно.

Из людей же здесь была лишь одна бабуля за стойкой. У неё были очки, белоснежные, собранные в высокий пучок и словно подмороженные волосы и помада, цвет которой напомнил мне о моей птичке-кардинале. Но, несмотря на всё эти странности, она была чем-то неуловимо привлекательна, хоть и не выглядела мягкой. Счесть её таковой было бы глубоким заблуждением, а делать подобные ошибки при оценке новых людей не стоит.