Долго и счастливо - Джил Грегори

– Любимая, что случилось? – Филип мгновенно оказался рядом, поддерживая ее.

– Моя щиколотка немного разболелась. Я… я слишком долго пробыла на ногах сегодня вечером… Прошу прощения, но я вынуждена покинуть вас и пойти к себе и отдохнуть…

– Мне не следовало позволять тебе так переутомляться. – Филип взглянул на Бриттани и Марчфилда, давая им понять, что прием окончен. – Прошу прощения, Камилле нужно отдохнуть. Шарлотта, может быть, вы пойдете с нами наверх и поможете Камилле устроиться поудобнее?

– Ну конечно, с удовольствием. – Шарлотта, казалось, тоже была рада оставить собравшееся в библиотеке общество.

У самых дверей Филип внезапно остановил Камиллу.

– Нет, любимая, ты уже и так слишком долго сегодня утруждала свою бедную ножку.

Он с нежной решимостью отобрал у нее трость, отдал ее Шарлотте, а затем, не дав Камилле возразить, быстро подхватил ее на руки.

– Опять! – невольно вырвалось у Камиллы, и Филип рассмеялся.

– Да, опять. Но, – прибавил он с лукавой улыбкой, рассчитанной на то, как догадалась Камилла, чтобы помучить Бриттани, – это всего лишь репетиция перед нашей первой брачной ночью, когда я наконец смогу перенести тебя на руках через порог нашей спальни.

С этими словами Филип вышел из комнаты, нежно прижимая ее к себе. Оцепеневшая фигура Бриттани, глядевшей им вслед с вымученной улыбкой, не ускользнула от его внимания.

Наверху, в голубой комнате, Филип опустил Камиллу на кровать.

– Шарлотта, будьте добры, оставьте нас на минуту.

– Ваше сиятельство… я… я не знаю, следует ли мне… все это так неприлично… – Голос Шарлотты дрожал, глаза наполнились слезами. – Каковы ваши намерения? Вы заставляете меня участвовать в чем-то ужасном… моя мама предупреждала меня, что если я выйду замуж за одного из членов вашей семьи…

– Избавьте меня от ваших истерик.

– Но, милорд, вся эта ситуация скандальна, это… неслыханно… эта ложь… О, что вы делаете?

– Отправляйтесь хныкать к Джеймсу, возможно, он это терпит, а я не намерен. – Филип схватил Шарлотту за руку и довольно бесцеремонно выставил из комнаты, захлопнув за ней дверь. Камилла со страхом отметила выражение жестокости на его лице.

– Вы были с ней грубы, – упрекнула она его тихим голосом, стараясь говорить спокойно. Очевидно, не в его характере мириться с причитаниями, слезами и прочими проявлениями женской слабости. – Шарлотта привыкла к мягкому обращению и к тому же искренне пыталась проявить заботу.

– Я тоже пытаюсь ее проявить – о вас, мисс Смит. Вы были великолепны там, внизу. Простите, что поставил вас в такое положение, но, – прибавил он с мимолетной улыбкой, – вы вели себя восхитительно.

– Я делала все необходимое, чтобы спасти положение. Но я не понимаю, зачем вы говорили этим людям такие смехотворные вещи.

– Знаю, что не понимаете. И попытаюсь объяснить. Но сперва – ваша нога. Очень больно?

– Нет, – солгала Камилла. – Болит совсем немного.

Он пристально вгляделся в нее.

– Вам не удастся меня одурачить, моя милая.

– Одурачить? – Камилла уставилась на него широко открытыми, полными негодования глазами. – И вы смеете говорить это, вы, который только что наплел столько небылиц всем этим людям в библиотеке? Это вы мастер дурачить людей, милорд!

Граф коротко и невесело рассмеялся.

– Пусть так, я все равно пришлю к вам миссис Уайет с опием, когда мы закончим разговор. Любому болвану ясно, что вам больно. У вас был бурный вечер, и вы провели слишком много времени на ногах. В этом моя вина – и не только в этом. Кажется, я порядком осложнил вашу жизнь, мисс Смит.

– Она и до встречи с вами была достаточно сложной, – пробормотала Камилла, вспомнив об убитом, о записке, спрятанной в ящике бюро, и о тайне талисмана, висевшего у нее на шее.

Граф бросил на нее быстрый, оценивающий взгляд, затем медленно подошел к окну и стал смотреть на сверкающий октябрьский полумесяц, тихо плывущий по звездному морю.

Казалось, он погрузился в глубокую задумчивость, лицо его стало напряженным и сосредоточенным. Камилла подавила в себе желание подойти к нему, взять его лицо в свои ладони и целовать морщинку между бровями, пока она не разгладится. Если она не научится подавлять эти странные вспышки чувств, то, несомненно, выставит сама себя на посмешище и разобьет собственное сердце. Сбросив туфли и устроив ногу поудобнее на шелковом покрывале, Камилла молча ждала, что же он скажет дальше.

Наконец граф отвернулся от окна и сел в одно из кресел у камина, которое казалось слишком хрупким для такого крупного, атлетически сложенного человека. Он заговорил ровным, спокойным голосом, который тотчас же снял тревожное напряжение Камиллы.

– Я буду говорить прямо, потому что считаю вас рассудительной молодой женщиной, которая предпочитает честность и откровенность красивым фразам. Я прав?

– Ваша проницательность в отношении моего характера не уступает вашему искусству придумывать небылицы.

Граф наклонил голову и длинными пальцами начал развязывать узел галстука. Когда он его снял, серая шелковая сорочка распахнулась, открыв взгляду курчавые темные волосы на широкой груди. Казалось, он не осознает, что делает, целиком погруженный в предстоящий разговор, но Камилла, как завороженная, смотрела на него, и ее обдало жаром.

– Я счел необходимым наплести все эти небылицы, как вы их называете, – сказал Филип, – чтобы спасти репутацию и вам, и себе. Нельзя было представить вас этим людям как будущую гувернантку Доринды. – Он нахмурился и запустил пальцы в иссиня-черные волосы. – К несчастью, нас застали в самый неподходящий момент, и хотя мы оба знаем, что между нами не происходило ничего, что было бы похоже на любовь или страсть, никто из вошедших в комнату – особенно это касается Бриттани и Марчфилда – не поверил бы в это ни на секунду.

– Вы пытались спасти мою репутацию? Не понимаю почему. – Камилла нервно теребила складки своего платья. – Я всего лишь служанка, ваше сиятельство, – тихо произнесла она. – Эти люди меня не знают, а я не знаю их. Какая разница, если они приняли бы меня за девушку, которая… что я…

Граф встал, подошел к кровати и склонился над бледным, взволнованным лицом Камиллы.

– Вы очень хорошо понимаете, что разница есть. Каково бы ни было ваше окружение, мисс Смит, вы не заурядная служанка. Возможно, я и пользуюсь репутацией повесы, – добавил он с горькой насмешкой в голосе, – но я не посмею причинить вреда невинной молодой девушке.

Камилла глубоко вздохнула. Она не знала, что сказать. Никто еще так бережно не обращался с ней. Что за загадочный человек!

– Ценю вашу галантность, сэр, – наконец пробормотала она. – Благодарю вас.