Вход для посторонних (СИ) - Бор Евгения

— Не приведёт он сюда полицию и сам не придёт, пока не пригласим. И никто нам задавать дурацкие вопросы не станет. Раз мы здесь, значит право имеем. Одного только взгляда на ограду достаточно что бы понять, что здесь без славного рода не обошлось. Никто в здравом уме в такой дом не полезет.

— Но мы же полезли. Или забыла уже?

— Мы не в дом лезли, а в сад. Есть разница. Кроме того я, немножко, но всё-таки ведьма…

— Ты мне сейчас об этом говоришь? А когда я по ограде карабкалась, молчала. А если бы это не твой дом был? Если бы меня поймали?..

— Если бы — не считается, — Мелина отмахнулась от всяческих обвинений, — что ты себя накручиваешь безо всякого на то повода? Ну проводил нас молодой человек. Покупки помог донести. Что в этом такого особенного, что ты всё ни как успокоится не можешь?

— Ну не нравится он мне, не нравится! Рядом с ним я всё время жду какой-нибудь неприятности…

— Какой неприятности?

— Не знаю, — буркнула Алька, понимая, что объяснить свою антипатию ей нечем, — неприятной неприятности…

— По моему ты просто мужчин боишься, — поставила диагноз Мелина.

— А ты нет?

— Я нет. Мне мужчины ничего плохого не сделали. Все мои беды от женщин.

— Просто ты их мало знаешь.

— Можно подумать, что ты знаешь много.

— Много или мало значения не имеет. Я знаю, что мужчины ничего просто так не делают. Ну объясни мне, зачем мы ему? Он с нами пол дня провозился. Ему что, больше делать нечего?

— А может быть мы ему понравились и ему просто приятно с нами общаться.

— Ха! Понравились мы ему. Как же! Ты на нас посмотри. Это ты у нас красавица блондинка, а я ни то и ни другое. Да ещё одета так, что ни кто второй раз не взглянет. А тут такое внимание от симпатичного молодого мужчины… Есть над чем задуматься.

— Ты тоже находишь его симпатичным? — с мечтательными интонациями в голосе спросила бестелесная красотка, — Мне даже кажется, что он красивый. А какие у него руки! Ты рассмотрела его руки?

Нет, это невозможно, думала Алька. Мелина слышала только саму себя и все доводы разума и логики проходили сквозь неё как паровоз сквозь туман. Алька уже сталкивалась с подобным феноменом несколько раз. Тоська была очень влюбчива. Каждый, очередной раз, влюбляясь, она глупела на глазах и приобретала избирательные слух и зрение. Потом были слёзы и сопли, и прежняя Тоська возвращалась — циничная и безжалостная, прежде всего к себе. Казалось, что жёсткая самоирония защитит её трепетную душу, но проходило время и всё повторялось. Алька наблюдала и делала выводы. Нет, у неё тоже подобное случилось, но ей хватило одного раза. Случилось это давно. Ещё в школе. Но Алька до сих пор помнит злые глаза и перекошенные в презрительной улыбке губы. Переживать подобное унижение ещё раз? Нет уж. Увольте.

И вот сейчас, по милости блондинистой красотки, ей предстоит пережить внеочередное разочарование.

Ну как, как объяснить наивной дурочке, что рыжая и конопатая Алька не может быть объектом романтических мечтаний молодых и симпатичных, и что у молодых и симпатичных романтических мечтаний нет и быть не может, в связи с физиологическими особенностями организма. Что у молодых и симпатичных есть свои цели и задачи которые, обычно, совершенно не соответствуют желаниям и мечтаниям представительниц противоположного пола.

Да никак.

Прийдётся сделать запас носовых платков и терпеливо ждать когда они потребуются. А они потребуются. Рано или поздно. Потребуются.

— Руки, как руки, — сказала Алька, возвращаясь к разговору. И, безнадёжно вздохнув, закончила, — пошли уже в дом. Пока светло займёмся поисками, а потом с покупками разберёмся.

— Как скажешь, дорогая, — пропела в ответ Мелина и жизнерадостной козочкой потрусила к своему наследству.

— Где, обычно, хранят ценности? — спросила Алька, сгружая на стол в прихожей немногочисленные покупки.

— В сокровищнице, — бодро отрапортовала Мелина.

— И где у нас сокровищница?

— Понятия не имею, — так же бодро сообщила Мелина.

— Ну понятно. Мама тебе об этом не говорила. Это ведь совсем не романтично.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— У нас сокровищница в подземелье, но здесь подземелья нет. Так, что может быть где угодно.

— Откуда ты знаешь, что подземелья нет? — заинтересовалась Алька.

— Потому, что нашим подземельям больше тысячи лет. Их копали и обживали ещё до возникновения королевства. А этот дом новый. Зачем тут подземелья если даже боятся некого.

— А раньше было кого?

— Всё было. И налёты враждебных родов, и войны междоусобные, и предательства с заговорами тоже были, — Мелина сообщила об этом с таким видом, словно гордилась.

— И тогда вы объединились, — подвела за неё итог Алька.

— Ну да. Спасибо Всевидящему. После объединения подземелья уже без надобности оказались.

— Понятно. Под землёй значит искать не надо. Это хорошо. Будем искать в доме.

— Будем в доме, — с готовностью согласилась хозяйка.

— Откуда начнём?

— Давай в спальнях. Заодно себе кровать присмотрим.

— Разумно, — одобрила Алька, вспомнив своё утреннее пробуждение.

Спальни обнаружились на втором этаже.

Было их шесть и только в трёх сохранилась мебель. Мелина, взвизгнув, потянула Альку к завешанному шторой алькову.

— У меня дома такой же, — и нетерпеливо отдёрнула тяжёлую и пыльную ткань.

За шторой оказался гардероб. Довольно большой, с зеркальной стеной и с пустыми одёжными полками. За приоткрытой дверцей оказалась миниатюрная ванная комната, а у стены напротив большой кованный сундук. Мелине удалось открыть его только со второго раза, так руки тряслись.

— Постельное бельё, — разочаровано протянула Мелина, но Алька разочарования не испытывала.

С энтузиазмом извлекая из исторических глубин подушки, одеяла и прочую мелочь, она радовалась так, словно нашла бесценные сокровища. Мелина только с удивлением наблюдала с каким азартом Алька ковыряется в желтых от времени вещах.

— Ну чего ты в неё вцепилась? Подушка, как подушка. Нам бы и одной хватило, а это уже пятая по счёту. Лучше бы они здесь юбки хранили. Больше бы толку было.

— Мелина, ты что не понимаешь? Это же продать можно! Это же лучше всякой юбки! Подушки всем нужны…

— От куда ты знаешь. Может у всех свои есть.

— Не говори глупости. Это юбки у всех есть.

— У меня нет…

— Будет. Обязательно будет. Вот продадим подушки и купим. Красивую купим, модную, а не какое-то столетнее барахло.

— Эти подушки тоже столетние…

— Подушка, она и в африке подушка. Почистим, проветрим и ву аля… Милка, ну что ты тупишь? Это же тот самый доход о котором мы мечтали.

Алька, раскинув одну из простыней, свалила на неё найденное богатство, и потащила Мелину в следующую спальню, уверенная, что и там найдётся чем поживится.

Здесь тоже был зашторенный альков, только тут на многочисленных крючках висела одежда.

Пришла очередь Альки наблюдать за Мелинеными восторгами.

Когда пыль уже на зубах скрипела, Алька не выдержала.

— Ну что ты визжишь как резанная. Этому шмотью уже сто лет, сама сказала. Мы это перешивать будем, или в музей сдадим?

— Ты что? Какой музей? Да таким нарядам придворная дама рада будет.

— Ты это серьёзно? Они же все одинаково никакие. Из моды давно вышедшие. Единственное украшение — вышивка, а так, без слёз не взглянешь, — Алька присмотрелась к прабабушкиным нарядам и её осенило, — Постой, я кажется поняла! У вас здесь что, мода за сто лет совсем не изменилась?

— А зачем ей меняться, если и так красиво, — совершенно серьёзно удивилась Мелина.

Озадаченная Алька даже затылок почесать попыталась, забыв, что всё ещё таскает на себе дурацкую шапку. В сердцах, стянув её с головы, кинула под ноги и, уперев руки в бока потребовала ответа:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Так чего ты от Сианиных платьев нос воротила? Они же такие же как и эти твои, придворные.

— Сравнила! Ты посмотри какая здесь ткань. А вышивка? Ты на вышивку посмотри! Разве можно сравнить с тем убожеством.