Правдивая история Золушки - Дора Коуст

Преступник ускорился, совершенно точно услышав этот грохот. Его шаги стали частыми, будто он бежал, а я буквально разрывалась между книгами и неизвестным, решившим проделать во мне дыру. Застонав от бессилия, я с трудом подняла тяжелый камень и вставила его на место, чтобы возвратиться к своей погоне.

Бежала изо всех сил, где-то по пути выронив кинжал. Он с лязгом приземлился на каменный пол, а я вдруг увидела свет в полукруглой арке, рядом с которой сейчас возился темный силуэт. Солнце, проникающее сквозь заросли какого-то растения, не слепило, но после темноты глаза не успели привыкнуть, а потому я никак не могла разглядеть лицо. Плюнув на все, я в несколько шагов достигла преступника, чтобы со всей дури ударить по его спине канделябром. Чужая спина в некотором шоке начала медленно оборачиваться, тогда как тело уже покачнулось вперед. Незнакомец попытался схватиться за меня, но в итоге вниз, обрывая лианы растений, мы полетели вместе.

Я лишь успела заметить краем глаза, что веревка, привязанная к телу светловолосого мужчины, так и не была закреплена, а мы уже летели в тихие темные воды. Зажмурившись, я прижалась к преступнику как к родному. Спина его встретилась с вязкой толщей, а мне показалось, что я услышала хруст.

Вода накрыла нас с головой, но я достаточно быстро смогла выплыть наружу, чтобы сделать первый жадный вдох. Вокруг меня плескались темные волны, но не они поразили меня. Я очутилась в плену четырех стен высотой куда выше, чем дворец. Каждая стена была буквально увита плющом, а там, откуда мы выпали, зияла черная дыра. Солнце стояло высоко над дворцом и давало мне возможность внимательно все осмотреть, но время утекало сквозь пальцы. Мой личный палач до сих пор не выплыл, а потому мне пришлось задержать дыхание и ринуться вслед за ним, молясь Вершителю, чтобы ноги мои не запутались в платье.

Глубина оказалась смешной. Будь я на две головы повыше, то могла бы спокойно стоять на этих острых камнях. Собственно, именно по ним я и шарила руками, пока не нашла предводителя всех моих сегодняшних бед.

– Эй, давай очухивайся! – трясла я мужчину, который никак не желал приходить в себя.

Заметив в противоположной стене темное пятно, я поплыла прямиком к нему, утаскивая вслед за собой и преступника, волосы которого быстро пропитывались кровью. Я уже поняла, что он ударился головой об острые камни, но бросить его вот так не могла. Во-первых, он был должен мне булочку с клубничным джемом. Во-вторых, я обязана была во что бы то ни стало передать его Дэрреку. Ну и в-третьих, оставаться одной в этой узкой квадратной клетке мне было по-настоящему жутко.

Единственное, о чем я вскользь просила Вершителя, чтобы вода, в которой я сейчас плавала, не оказалась канализацией. Со всем остальным я справлюсь сама, а вот опозоренное имя мне уже никто не вернет. В общем-то, от стресса мысли в голову лезли бредовее некуда.

Темное пятно в противоположной стене оказалось какой-то трубой, что большей своей частью находилась в воде. Радовало лишь то, что внутри нее я могла спокойно встать и посадить мужчину, чтобы он не захлебнулся. Правда, в себя он так и не приходил ни после моих уговоров, ни после пощечин, ни после угроз оставить его здесь одного. Лезть обратно наверх было чистым самоубийством. Если вдруг плющ оборвется, то я упаду обратно в воду и голова моя встретится с камнями, как и тело. Погибать в расцвете лет не хотелось совершенно.

Ничего так и не придумав, я взяла преступника за шкирку и потянула вперед по трубе, здраво расценив, что если труба есть, то она должна куда-то вести. Идти, правда, пришлось очень долго – уж слишком много весил мужчина, – но в итоге я все-таки добралась до круглого окна в мой полный рост, которое было закрыто железными прутьями.

Думала я недолго.

Оценив обстановку, заметила, что железное кольцо с вертикальными прутьями с одной стороны держится на громоздкой петле, а вот с другой – всего лишь приковано к камню с помощью тонкого железного прутика, который я без труда могла бы разогнуть, окажись по ту сторону. Преступника через расстояние между толстыми прутьями я бы точно протолкнуть не смогла, а вот сама пролезть… При должном желании…

Наверное, когда-нибудь о моих подвигах во имя родины будут слагать легенды. И вот честное слово, вы не услышите ни слова неправды, потому что пролезть на ту сторону мне было действительно тяжело. Выбрав проем, который был, на мой взгляд, шире остальных, я терпела дикую боль, кое-как просачиваясь через прутья. Невыносимо мешала грудь, попа тоже оказалась лишней. Я сильно поцарапала спину, получила глубокий порез на груди и окончательно выбилась из сил, но расслабляться раньше времени не могла.

Кое-как разогнув железный прутик, я отворила окно и вытащила наружу мужчину. Мы оказались далеко за пределами дворца – почти у самой пристани, где стоял на ремонте «Неуловимый Странник». Доплыв до мели, я не спешила выбираться на берег. Так и тащила преступника по воде, потому что так было значительно легче. Босая, в мокром изорванном платье, с сосульками волос – именно такой я и предстала перед обескураженными моряками. Своей командой!

– Никаких вопросов! – жестко отрезала я, увидев, как Веселый Брен собирается что-то сказать. – Быстро мне карету из проверенных, кто умеет держать язык за зубами, и полотенце!

Уже через минуту мне на плечи был накинут плед, а молчаливые моряки грузили преступника в экипаж. За эту минуту наш лекарь успел подсуетиться и перевязал по-прежнему не приходящему в себя мужчине голову. Я видела, что он хочет мне что-то сказать, но сил просто не было. Да меня Веселый Брен обувал в такие привычные сапоги, потому что я даже на это сейчас не была способна. С огромным трудом, просто на голом упрямстве все еще находилась в сознании.

Стражники на задних воротах, едва услышав, кто приехал, мигом пропустили нас внутрь двора. Карета спешно доехала до черного входа, а по ступенькам ко мне навстречу уже бежали император, Дэррек и целая куча стражников.

– Так меня еще не встречали, – нервно съязвила я, буквально вываливаясь из кареты на руки императору.

Собственно, со своих рук он меня больше и не отпустил. Мокрую, грязную, завернутую в простой серый плед, в окровавленном платье и в сапогах на