Потребление (январь 2008) - журнал Русская жизнь

Но однажды настает момент, когда мы уже не влияем на вещественную среду своего ребенка, или участвуем в этом очень слабо. Он подросток, тинейджер, и к нему прирастают, как мусор, чужие, вздорные и в массе своей враждебные взрослые вещи, притворяющиеся «молодежными».

Эти вещи совмещают коня и трепетную лань - непристойность и буржуазность, фрондерство и гламур, высокие технологии и дремучие назначения. Шмотки. «Гаджеты» - бессмысленные, без конца ломающиеся мобильники и плейеры. Губная помада категории «три вокзала». Лифчики, уместные в порнофильме. Глянцевые журналы. Молескины.

Иными словами, в доме множится пакость. И мы - с переменной кротостью - отдаем за нее трудовые рубли.

III.

«…всегда есть социальная группа, стремящаяся освоить более высокое качество жизни, - это молодежь, не имеющая на старте ни материального благополучия, ни социальных позиций. Поэтому чем больше в обществе доля молодежи, особенно образованной, тем выше темпы экономического развития», - утверждают социологи из Центра стратегических исследований Росгосстраха. Может быть, и так, - но «высокое качество жизни» в представлении современного городского подростка выглядит довольно-таки забавно. Структура подросткового потребления в гораздо большей степени сформирована запросами среды и масскульта, чем возможностями родителей. В этом смысле бедные максимально приближены к богатым - после окончания школы они уже никогда не будут находиться на такой короткой дистанции.

Как ни странно, самое безобидное - это шмотки. Подростковая среда, если она не жуковско-рублевская, достаточно демократична, она не требует дизайнерского и брендового, ей довольно «Террановы» или китайских забавностей, и в бедных семействах проблема «хуже всех одета» не самая острая. Независимо от достатка - нас чаще напрягает вкус, чем цена, форсированная попытка сексапила или, напротив, рыночности, которая «зовется vulgar, не могу».

Один из главных объектов подросткового потребления - идеология и представления. Девочки потребляют, разумеется, идеологию гламура. Не стильные вещи, а их образы, не предметы, а ценности, не лайф-стайл, а представления о нем. Ценностное поле гламура простое и понятное, на нем растут совсем простые злаки. Манифестируется правильная, ясная, эффективная женская доля. Глянец А - для секретарш - учит грамотному, т. е. матримониально успешному, отсосу у шефа, а глянец Б - для особо удачливых экс-секретарш, ставших женами (это профессия), - учит, как удержать мужа от развода и раздела имущества. А вот есть журнал В для нимфеток, порядочный, благопристойный, с нравственными основами: запрещается упоминать алкоголь, сигареты и наркотики, зато о презервативах пишут с большим знанием дела, за каждым словом чувствуется причмокивание. «Мне 15 лет, парню 20, он требует секса. Дать иль не дать, вот в чем вопрос?» Психолог отвечает: «Решение надо принимать самостоятельно…» Мы, конечно, считаем, что у наших девочек есть некоторый иммунитет, мы что-то там вкладывали, и про гламур они отзываются с замечательным ядом, иногда даже и остроумно, однако пакость появляется в доме с поразительной регулярностью. («Врага надо знать в лицо», - выпалила дочь, застигнутая за чтением «Космо». Глаза у нее были честные-честные). Мы уже и не боремся, памятую о сладости запретного и обаянии подзаконного, уговариваем себя, что все пройдет, как ветрянка, но оно все равно живет, все равно действует, - и девочки второго пубертата, умные и глупые, скромные и не очень, красотки и серые мышки, из семей разного достатка и разных культурных сред, так или иначе подвергаются этому облучению.

В структуре подростковых запросов важное место занимают коммуникации, «медийное потребление». Два с половиной часа в день - норма европейского подростка, интернета едят больше чем телевизора, но в России, думается, этот показатель намного больше. Книга для современного подростка - прежде всего учебник (никуда не денешься), собственно же литература присутствует очень факультативно, если не считать литературой разнообразный покетбуковский трэш. Главный стон родителей-интеллигентов: не читают! утрачена культура книги! книга вышла из обихода! утрачена потребность в чтении! Ну да, уже полтора десятилетия дети не читают, а смотрят и слушают. Террор визуальности, подмена текста клипом, картинка и звук вместо буквы. Сотни работ, тысячи рекомендаций по приучению к чтению - и ни одна не работает. Покупаем плейеры в робкой надежде, что «Преступление и наказание» будет изучено с помощью аудиокниги: сиди в метро и слушай, собственноручно закачиваем, - а там певица Максим и почему-то (здесь слеза умиления и надежды) Фрэнк Синатра, книга же аннигилирована за недостатком места на диске. Все по-честному: мы полагаем, что они обкрадены эпохой («что за юность без Мандельштама?»), а они объясняют наши настроения скудной бесцветной юностью, «У вас-то был полный Кобзон». К счастью, совсем не в моде телевизор, точнее, телевизор модно презирать, и делается это громко и демонстративно, за исключением тех вечерних часов, когда идет сериал «Кадеты», и дневных, когда в Доме-2 травят строителей любви.

На четвертое место в структуре потребления можно поставить досуговую сферу. В клубах они еще не совсем родные (к счастью, к счастью), а вот недорогие концерты, open air и, главное, кофейни - постоянные резиденции, что, в общем, тоже дорого и чревато гастритом (хотя у кого его нет), но мы закрываем глаза, как закрываем их и на многое другое. Вместе с тем это наиболее тревожная сфера - мы неутомимы в своей наркофобии, но, отстегивая очередные сотни на какую-нибудь гадкую «Шоколадницу», утешаем себя тем, что там, по крайней мере, не валяются шприцы, место чистенькое, не подворотня. Не знаю родителей, которые устраивали бы своим детям скандалы из-за курения, - все держат в голове другую опасность, гораздо более страшную.

IV.

Первое поколение детей, родившихся на конвульсиях Советского Союза, на сломе грандиозных эпох, не стало жлобским поколением: они со снисходительным пониманием относятся к нашим проблемам, не очень активно делятся собственными, не требуют от нас невозможного, но и не задают больших ожиданий. Наши претензии к ним - чаще всего вкусовые, то есть вечные. Если нашему поколению часто не хватало уверенности в себе, то им, напротив, недостает рефлексии, - и это, пожалуй, единственный радикальный их недостаток. И когда девочки контрабандой тащат домой глянцевую дрянь, я только пожимаю плечами: мне непременно вспоминаются революционная соска из прозрачного латекса, походившая на кусок медузы, и белоснежный ершик для мытья младенческих бутылок. Вспоминаются те ставки, то доверие, те прельщения и очарованности. Все чаще кажется, что многое было предопределено тогда, а не сейчас, что в воспитании мы лишь корректоры, а не креаторы, - и Детский мир периода первоначального накопления все еще стоит за каждым окном.

Наталья Толстая

Грехом не считается

Как выжить в эпоху потребления

При социализме денег всегда не хватало, поэтому тащили с работы, кто что мог. Летом мы снимали комнату в Сестрорецке у хозяйки, которая работала мастером на фабрике им. Крупской, в шоколадном цехе. Их там на вахте ежедневно обыскивали, но хозяйка без шоколадных конфет домой не возвращалась. Конфеты приходилось выносить россыпью. Она прятала их в высокой прическе, «хале», а дома распускала волосы, и конфетки вываливались. Приносила, помню, два сорта: «зоологические» и «грильяж». А муж хозяйки работал прорабом на стройке в Ленинграде. Он не мелочился: на своем горбу пер из города двери, обои, кафельную плитку. Человек он был немолодой, ну и надорвался, когда нес с электрички куль с цементом. Слег и больше не встал. А если на работе давали что-нибудь бесплатно… Туши свет. В НИИ докембрия в сентябре пригоняли к проходной машину с белокочанной капустой: берите бесплатно, кто сколько хочет. (В магазине в эту пору она стоила 5 копеек кило.) Народ кидался на эту капусту, как будто Ленинград все еще был в блокаде. Волокли домой по двадцать кило на брата, и каждую осень в институте кого-нибудь хоронили: инсульт.

Выносят ли сегодня с производства, как раньше, не знаю. Врать не буду. Сейчас повышают свое благосостояние, не сходя с места. При исполнении. Наблюдаю, как обувают иностранцев, в качестве внештатного гида. Гид-переводчик не только ходячая энциклопедия, но и экономист-самоучка. Вокруг гида текут-журчат финансовые потоки, там есть и пороги, и плотины, и тихие заводи.

Милиционера Вадима в Питере знают все: его постоянный пост находится в Эрмитаже. На Вадиме бронежилет, в руках автомат Калашникова. Там, за бронежилетом, у Вадима находится склад билетов во все театры, на любое число. «На Риголетто на завтра? Нет вопросов. Пропуск в Большой Петергофский дворец? На четыре лица? Да ради Бога!» Конечно, с наценкой, и немалой, но у него есть все! Вадик - сказочный герой. Взмахнет левой рукой - посыплются из кармана доллары, взмахнет правой - евро. А уж в Эрмитаж… В выходной день - откроет, ночью - снимет сигнализацию и гуляй себе по пустым залам.