Золотая планета - Сергей Кусков

Любовник? Сразу нет. Да, она красивая, но одной постелью так не взлететь. Потолок подобных карьерных индивидок — Анхелика. В серьезных конторах к кадрам не относятся настолько наплевательски, а что она из серьезной конторы — сомнений не возникало ни минуты.

Дальше, коммуникативность. Если обычно, наблюдая за невербальными проявлениями людей, он щелкал их как орешки, то сейчас видел человека, полностью закрытого «броней». Ни форма бровей, ни прищур глаз, ни форма губ не свидетельствовали об эмоциях и внутреннем состоянии ровным счетом ничего. Это было странно, и объяснение складывалось только одно — эта особа прошла специальную подготовку, профессиональную, именно с целью, чтобы любители, вроде него, не смогли ее прочитать.

Следовательно, «серьезная контора» — это однозначно спецслужба.

Плохо.

…Но и это не объясняет, как столь молодая особа могла взлететь на ТАКОЙ верх.

— Войцех Красуцкий? Правильно? — Сидящая за столом наконец подняла глаза. Голос ровный, интонация холодная — профессиональный тон работников спецслужб. Но больше всего поразил взгляд: колючий, ледяной, она прожигала им насквозь, вытаскивая наружу все нехорошие помыслы. Даже те, которых нет. А еще в нем читалась неприкрытая угроза: «Только дернись, Войцех, только скажи полслова неправды! И тебе конец!..» Убийца. Взгляд холодного и жестокого убийцы, видящего, где и когда его могут наколоть. Мужчине стало не по себе.

Он не боялся спецслужб. Сталкивался, его проверяли при устройстве в институт. Но за ним и его семьей не водилось ничего противозаконного, в работе он почти не касался секретных разработок и не был интересен иностранным «конторам». Паниковать из-за теперешней беседы не стоило, а взгляд этот — всего лишь профессиональный прием, стандартный, используемый в разговорах с любым «клиентом» службы…

…Но отчего-то душа все равно уходила в пятки.

— Сирена Морган, императорская гвардия, очень приятно, — с намеком на кивок произнесла она.

— Мне тоже, — кивнул в ответ Войцех, пытаясь взять себя в руки. Не получалось. Потому следующая фраза вырвалась помимо его воли, как часть бравады, за которую прячется человек, когда ему страшно. — Гринго?

— Гринго? Хмм… — На лице собеседницы промелькнуло удивление. Затем глаза ее опасно сузились. — Кто бы говорил, дон Войцех, кто бы говорил!..

Ее тон не предвещал ничего хорошего, но, несмотря на показную грозность, мужчина разглядел за ним всего лишь удивление. Кажется, он эту особу заинтересовал.

— Вы не похожи на латинос, и ваша фамилия… — начал он оправдываться, но его перебили:

— Ее величеству все равно, какой национальности люди, которые верно ей служат. И она, кстати, ничего не имеет против поляков, несмотря на то что те считают иначе.

Сказано было резко, с намеком. Камень в его огород, и он понял, что конкретно она имела в виду.

Скорее всего, это его досье сия молодая сеньора листала только что. А в его биографии достаточно историй, которые, если копнуть глубже, дадут плачевные для его карьеры результаты. И, судя по всему, кто-то их уже копнул.

— Ваш национализм — проблема сугубо вашего внутреннего менталитета и в государственной политике большой роли не играет.

— Я не сторонник польского национализма… — Войцех запел старую стандартную песню, но вновь был грубо прерван:

— Странно, у меня другие данные!

Глаза сеньоры смеялись. Но теперь это был не интерес, а насмешка. Насмешка многоопытного удава над кроликом-неудачником, из последних сил безуспешно пытающимся его обмануть.

— Оч-чень другие и оч-чень красноречивые! И стопроцентно проверенные.

М-да, обмануть такую сложно. И это плохо. С печатью неблагонадежности в личном деле его в момент выпрут отсюда, и найти другую хорошую работу вряд ли получится. Но с другой стороны, если бы хотели поставить крест, с ним бы не разговаривали. Значит, что-то эта фифа от него хочет.

— Но, сеньор Красуцкий, я здесь не за этим…

Тон сеньоры резко потеплел. Он прав. Видимо, она решила играть роль «хорошего гвардейца», а перед этим была демонстрация возможностей. Чтобы знал свою планку и не дергался.

— Давайте оставим ошибки прошлому, все мы люди. Я готова нигде не регистрировать ваши… убеждения… Но вы в обмен будете говорить мне правду, не пытаясь врать и юлить.

Она приторно улыбнулась.

Мужчина про себя выругался. Хорошо проявлять «благородство», зная, что собеседник в твоих руках и осознает это. Хорошо быть добренькой, приперев к стенке.

Но трусом Войцех себя не считал и полез напролом.

— Где гарантии? Что не станете регистрировать, сеньора Морган? — зло усмехнулся он.

— Никаких гарантий, — с той же слащавой улыбкой парировала она. — Лишь тезис о том, что, если бы мне надо было вас утопить, вы бы уже оказались за воротами, а не сидели передо мной. За воротами и института, и нормальной жизни. Такой аргумент устроит?

Войцех тяжело вздохнул:

— Я согласен. — Он небрежно кивнул, разваливаясь на стуле и готовясь к обстоятельному разговору. — Но сначала можно вопрос? Для прояснения ситуации? Откуда такое лояльное отношение к столь проблемной нации, как наша?

Женщина с видимым удовольствием откинулась в кресле и закинула ногу за ногу. Ей нравились и беседа, и его нагловатое поведение. Она, по логике, должна давить, подчинять его, но она специально давала ему свободу для маневра и бравад, чтобы послушать и получить эстетическое удовольствие. Возможно, даже в ущерб делу. Неправильная гэбэшница!

— О, с удовольствием, сеньор Красуцкий! Понимаете, вы мертвы как нация. Вы всегда жили лишь ненавистью к другим нациям, точнее, к ДРУГОЙ нации. Чувством ущемленности, обиды. «Мы такие бедные и несчастные, а во всем виноваты ОНИ, подлые и нехорошие!..» Но с нами такой фокус не пройдет.

Вы исчезнете. Вам не за что нас ненавидеть, это подтачивает вашу национальную идею, выбивает почву. Да и плевать нам на вашу ненависть! Мы не русские, и нас не устраивает наличие под боком целого народа, живущего по чуждым правилам. Поэтому сначала мы лишим вас традиций, затем культуры, потом истории. Привьем вашим детям и внукам нашу систему ценностей, и через пятьдесят лет вы станете нами, белокожими латинос с экзотическими фамилиями. Как такое объяснение?

Мужчина скрипнул зубами так, что слышно было даже в приемной. Сеньора из ИГ спокойно, словно говорила о ценах на гаванские сигары, продолжала:

— Моим коллегам нравится искать среди вас предателей, подстрекателей к восстанию, бунту, центры «сопротивления» и культурного подполья. Но ее величество понимает, что вы всего лишь больная обреченная нация, и относится к венерианским полякам снисходительно. И следовательно, те из вас, кто будет осознанно верно и преданно служить ей сейчас, получит гораздо больше благ, чем те, кто будет делать это добровольно, но БУДЕТ делать это в следующих поколениях. Я ни к чему не призываю, это просто следствие, информация к размышлению.