Черная вдова - Анатолий Безуглов

Дежурная (а возможно, горничная, профессор так и не понял) приняла путевку, сделала какую-то отметку в журнале, после чего вручила Валерию Платоновичу ключ и повела его снова наверх. Отдельный номер, который предстояло занять профессору, находился в начале коридорчика.

Когда они вошли в него и женщина включила свет, розовые мечты Скворцова-Шанявского и вовсе увяли. "Номер" - это звучало просто издевательски по отношению к тому, что он увидел.

Убогая комнатенка, мебель, какую трудно раздобыть и у старьевщика...

- А где удобства? - ставя чемодан на пол и находясь словно в шоке, спросил Валерий Платонович и уточнил, не будучи уверен, что представительница администрации пансионата сразу поймет, о чем речь: - Ну, туалет, ванна?

- Умывальник и уборная рядом, - показала куда-то женщина и вышла, пожелав все-таки хорошего отдыха.

Каким будет здесь отдых, Валерий Платонович понял через минуту, когда раздался трубный, с засосом звук сливного бачка, переходящий в жуткое завывание.

Скворцов-Шанявский чуть не подпрыгнул: казалось, что туалет не где-то рядом, а прямо тут, в его комнате. Не успел он прийти в себя, как с другой стороны послышался чей-то разговор, смех, словно стена была из бумаги...

Профессор опустился на стул, с ужасом ожидая очередного сюрприза, а в голове вертелось: "Ну и влип же я! Вот так влип!.."

По своей натуре Валерий Платонович был из породы людей, которые, упираясь в какую-либо преграду - крупную ли, мелкую, - тут же начинают действовать. Если меры, принятые на месте, не приносят результата, стучатся туда, где могут помочь. И помочь кардинально.

Первое, что он сделал, - бросился искать ту самую женщину, которая определила его в злополучную комнату. Она дремала в красном уголке перед телевизором. Выслушав претензии профессора и требование перевести его в другой номер, представительница администрации вяло ответила:

- Могу. Только будет общий.

- Как - общий? - вспыхнул негодованием Скворцов-Шанявский. - У меня же путевка в отдельный!

- Так что же вы хотите, дорогой товарищ? Ваш номер считается самым лучшим.

Валерий Платонович метнулся было к телефону, стоящему на столике, но, вспомнив, который час, сник.

- М-да, заведеньице, - пробормотал он и двинулся к себе наверх.

Отревизовал "удобства". Умывальник находился возле его двери и был отгорожен от коридорчика занавеской. Рядом было то самое заведение, откуда исходили страшные звуки сливного бачка, возвращающие профессора в коммунальное детство.

"Утро вечера мудренее", - решил он и, раздевшись, лег в постель, не забыв принять седуксен. Однако сон не шел. Голоса доносились не только сбоку, но и снизу. Валерий Платонович клял на чем свет стоит людей, взявшихся достать ему путевку.

Провертевшись на кровати полночи, он пришел к твердому решению убраться отсюда как можно быстрее и дальше. Естественно, встал вопрос куда?

Потому утром, наскоро умывшись и побрившись электробритвой, профессор немедленно приступил к операции "переселение".

Через полчаса он уже связался с междугородного переговорного пункта с Москвой и обрисовал свое положение человеку, который имел возможность нажать, где надо.

Обратная связь сработала безупречно: к вечеру Скворцов-Шанявский перебрался в новенький, только что построенный корпус одного из санаториев, где был сторицей вознагражден вниманием и улыбками персонала за жуткую ночь, проведенную в пансионате. Правда, сумму за путевку пришлось выложить посолиднее, чем за несостоявшееся общение с писателями. Но профессора это, естественно, не смутило: что касалось его здоровья, за ценой он не стоял никогда.

Врач, ознакомившись с курортной картой Скворцова-Шанявского, осмотрев его и побеседовав, назначил диету, предписал соответствующие ванны, озокерит и непременную "Нафтусю". Причем первый раз в день профессор должен был пить ее теплой, а во второй, через полчаса, холодной. Все процедуры принимались в самом санатории и лишь на "водопой" надо было идти к бювету. Впрочем, прогулки тоже входили в лечение. И чем длительнее, тем полезнее.

Валерию Платоновичу, наслышавшемуся о волшебных свойствах "Нафтуси", не терпелось отведать чудо-воды. В огромном зале бювета яблоку негде было упасть. У всех в руках кружечки для питья. Фарфоровые, фаянсовые, различные по форме и расцветке, но непременно с носиком, они продавались в Трускавце на каждом углу. Однако будучи искушенным посетителем курортов, Скворцов-Шанявский предусмотрительно прихватил из Москвы старинной работы серебряную кружку, столько раз бывавшую с ним в Ессентуках. И вообще даже простую воду из-под крана Валерий Платонович пил только из серебра.

Профессора ждало неприятное открытие: что на вкус, что на запах "Нафтусю" нельзя было назвать приятной. Но он отнесся к этому философски лекарство есть лекарство.

С этими мыслями он покинул бювет и тут же услышал знакомый голос:

- А, дорогой профессор! Приветствую вас!

Это был Иркабаев. Он тоже только что приобщился к минеральному источнику. Скворцов-Шанявский поздоровался с ним как со старым знакомым. Решили прогуляться.

- Ну, как устроились в цветнике муз? - поинтересовался Мансур Ниязович.

- Сбежал, - ответил Валерий Платонович и поведал об испытаниях, выпавших на его долю. - Вот уж не предполагал, что у писателей подобные условия! - заключил он.

- Это еще что! - с улыбкой протянул Иркабаев. - Тут встретишь такое!.. Одно название пансионат! Две-три комнаты, набитые койками. Всяким министерствам, организациям тоже ведь хочется иметь свою здравницу.

Об этом Скворцов-Шанявский слышал и в Ессентуках, но лично самому жить в таких заведениях не приходилось.

Со своей стороны он спросил, доволен ли Иркабаев.

- Как к себе домой приехал, - ответил тот. - Все врачи знакомые, медсестры, нянечки. - Он засмеялся. - Представляете, захожу в столовую земляки! Один из Намангана, другая из Ургенча. Сажусь за стол, включили радио - выступает ансамбль из Ташкента "Ялла". Словно и не выезжал из Узбекистана!

- Плова только не хватает, - улыбнулся профессор.

- Плов мне пока нельзя, - серьезно сказал Иркабаев. - А вот без зелени, петрушки-метрушки, кинзы, мяты не могу.

День выдался как на заказ. В синем небе ни облачка, трава свежая, чистая. Поросшие лесом мягкие холмы, окружавшие Трускавец, создавали покой и уют, заставляли забыть, что где-то есть большие города с бешено мчащимися автомобилями, круговертью жизни и людей. Тут же толпа двигалась медленно, степенно. И если не знать, зачем сюда приехало столько народа, можно было подумать, что присутствуешь на чинном провинциальном празднике.

Валерий Платонович отдыхал душой, любовался старинными домами, утопающими в зелени огромных грабов, вязов, магазинчиками, игрушечными башенками причудливых строений у минеральных источников с названиями "Юзя", "Эдвард" и "Бронислава". Он даже сначала удивился, когда услышал замечание спутника:

- Ай-я-яй, какой непорядок!

Профессор, что говорится, спустился с небес на грешную землю Иркабаев показывал на комки глины, оставленные грузовиками на асфальте.

- Кстати, говорят, при прежнем председателе горисполкома такого не было, - заметил Мансур Ниязович. - Пока шофер не вымоет шины из шланга, со стройки не выпускали. Вот это был хозяин.

- Знаете, а я бы даже не обратил внимания, - признался Валерий Платонович.

- Не забывайте, - поднял палец Иркабаев, - я ведь тоже председатель исполкома. Правда, райсовета...

- Да уж вижу. Все-то вас интересует, все вы подмечаете.

- А как же! Хожу, смотрю, прикидываю, что хорошего можно перенять. У нас тоже красивый городок. Зеленый. Но здесь опрятней. И воздух такой чистый.

- Ну, положим, теперь нигде на земле нет абсолютно чистого воздуха. В Антарктиде и той обнаружена сажа в атмосфере, - заметил профессор. Издержки цивилизации.

- И у нас гари хватает, - горько усмехнулся Иркабаев. - Только это издержки головотяпства. Надо же было додуматься построить асфальтовый завод в черте города! Бьюсь с министерскими чиновниками и ничего не могу пока поделать.

Они продолжали свою неспешную прогулку. Что поразило Скворцова-Шанявского (а для этого не надо было иметь заинтересованный глаз) - несметное количество фотографов. Они встречались буквально на каждом углу - возле минеральных источников, памятников, санаториев, на площадях и скверах.

- Господи! - не выдержал профессор, проходя мимо очередного скучающего на стульчике человека у фотоаппарата на штативе и доски с образцами продукции. - Их, по-моему, на каждого курортника по одному!

- Думаю, больше, - засмеялся Мансур Ниязович. И уже всерьез предложил: - А может, воспользуемся услугами? Потом, в Москве, посмотрите на снимок и вспомните, как мы с вами гуляли по Трускавцу. А?

Валерий Платонович замялся.

- Знаете, как-нибудь в другой раз. - Он провел рукой по лицу. Сегодня я выгляжу не очень...