Падение звезды - Фридрих Незнанский

Светлана вздохнула:

— Видишь ли… Мама Даши считает, что разговоры о студии могут повредить дочери. Она хочет, чтобы Даша побыстрее забыла обо всем, что с ней случилось. Она даже заявление из милиции забрала.

— Стерва, — процедил сквозь зубы Артур.

— Зря ты так. Я поговорю с Еленой Аркадьевной. Я объясню ей, что ты тут ни при чем. Ведь ты спас ее дочь. Именно тебе Даша обязана жизнью. Думаю, я смогу ее убедить.

— Вы это сделаете? — слегка недоверчиво переспросил Артур.

Светлана кивнула:

— Да. Обещаю тебе. Я уверена, что Даше пойдет на пользу встреча с тобой. Она сейчас сильно подавлена. А ты в ее глазах тот человек, который вытащил ее из этого кошмара. — Светлана поправила пальцем очки и решительно добавила: — Если понадобится, я заручусь поддержкой психологов.

— Я вам верю, — тихо сказал Артур. Помолчал и продолжил: — Что вы хотите знать?

— Это ты выкрал у Кравцовой фотографии? — прямо спросила Светлана.

Артур опустил голову и кивнул:

— Да. Только не фотографии, а диск. Это с него потом… распечатали.

— И ты разослал фотографии родителям?

Он покачал головой:

— Нет.

— Кто же это сделал?

Артур поднял взгляд и прямо посмотрел в глаза Светлане:

— Один человек. Он сказал, что его зовут… Иван Иванович. — Артур усмехнулся. — Ясно, что это вранье.

Светлана насторожилась:

— Кем он представился?

— Частным детективом. Он сказал, что Кравцова занимается черными делишками. Я ему поверил. Я не мог не поверить. Он откуда-то знал Дашу… Он вообще много знал о нашей студии.

— Как он выглядел?

— Невысокий, коренастый. Лицо такое… как у военного. И еще — седая прядь.

— Вот здесь? — Светлана провела пальцем по волосам.

Артур кивнул:

— Да. Вы его знаете?

— Нет, но кое-что о нем слышала. И о чем он тебя попросил?

— Он предложил мне выкрасть видеокассету из просмотровой комнаты. Сначала я отказался, но потом… Потом Даша захотела покончить собой. И я решил, что сделаю все, чтобы эти гады получили по заслугам!

— Ты выкрал диск из квартиры Кравцовой?

— Да. В просмотровую комнату я проникнуть не смог. Поэтому согласился встретиться у нее дома.

Противно вспоминать. Вы только Даше об этом не говорите.

Светлана пообещала не говорить. Потом спросила:

— Где вы встречались с Иваном Иванычем?

— В летнем кафе на «Петровско-Разумовской».

— Ты сказал, что он похож на военного. Чем именно?

— Голос у него властный, как будто привык командовать. Еще выправка. Да, и вот я еще вспомнил: у него были такие лапы… — Артур растопырил ладонь и повертел ею в воздухе. — Такими только шеи душманам скручивать. Большие и мощные, как клешни! Если я его увижу — сразу вспомню.

— Хорошо. — Светлана закрыла блокнот. — Ты очень наблюдательный парень.,

— Вы точно с Дашиной матерью насчет меня поговорите?

Светлана поправила пальцем очки и сказала:

— Разумеется. Я ведь обещала.

15

Утром следующего дня Александр Борисович Турецкий проснулся раньше обычного. В последнее время из-за навалившейся административно-бумажной работы он плохо спал. К тому же не давало покоя «дело Графа Монте-Кристо». Кто же этот «неуловимый мститель»? И какого черта ему сделал генерал-лейтенант Мамотюк?

По поводу убийства генерала Турецкого терзали чуть ли не каждый день. Он уже устал объяснять, что дело это сложное, включающее в себя огромное количество фигурантов. И что Мамотюк — лишь одна из жертв в этом длинном списке. Однако, как и следовало ожидать, генпрокурора такое объяснение не устроило. Он требовал ускорить поиски преступников.

«Головой отвечаете!» — такова была его последняя реплика во вчерашнем телефонном разговоре.

Стараясь не разбудить жену, Турецкий тихо встал с кровати, нашарил ногами тапки и поплелся на кухню — выкурить свою первую утреннюю сигарету и запить ее чашкой крепкого кофе.

Пока турка стояла на плите, Александр Борисович подошел к окну и, дымя сигаретой, выглянул во двор. Во дворе было пусто, за исключением почтальонши, которая как раз «припарковала» свою тележку рядом с подъездом Турецкого.

— И так каждое утро. Вот уж воистину собачья работа, — резюмировал Александр Борисович и отошел от окна.

Глотая горький кофе, Турецкий стал размышлять.

Итак, основной подозреваемый некто Иван Иванович. Имя, конечно, липовое, но проверить все равно стоит (Турецкий уже отдал нужное распоряжение). Мужчина лет сорока, темноволосый, среднего роста, широкоплечий. Особые приметы — седая прядь в волосах и еще руки: большие, как клешни.

Александр Борисович вздохнул: по таким приметам можно каждого второго работягу брать.

Что у нас есть еще? Ничего. Хотя… стоп! Глаза Турецкого блеснули. Сводя Ингу Лаврову с дизайнером Лисиным, «мститель» наверняка знал, что у нее не все в порядке с головой. Он знал о ее кровавых наклонностях (она ведь уже пыталась оттяпать «агрегат» своему бывшему любовнику). Знал он и то, что Инга дьявольски ревнива. Нет никаких сомнений, что «мститель» был знаком и с ее историей болезни, и с заведенными на нее уголовными делами. Значит, наш таинственный Иван Иваныч (или как там его?) имел доступ к закрытой информации!

Нужно локализовать поиск: искать Ивана Ивановича либо среди медицинского и обслуживающего персонала психиатрической клиники, в которой лежала Лаврова, либо… Либо среди сотрудников милиции!

— Век живи, а все равно дураком помрешь, — с досадой проговорил Александр Борисович и поскреб чайной ложкой небритую щеку.

Итак, если наш убийца имеет отношение к правоохранительным органам, тогда легко объяснить и исчезновение гильзы с места убийства режиссера Хано-ва. Нужно срочно установить, кто из сотрудников МВД присутствовал при осмотре. Хотя, конечно, это не доказательство. Убийца мог подобрать гильзу сразу после выстрела. И все-таки попробовать стоит.

Идем дальше. Что у нас есть еще?

Турецкий глубоко задумался и вдруг припомнил, что один из получателей пресловутого коричневого конверта — отец четырнадцатилетней девочки — вынул конверт утром, по пути на работу. А еще вечером, по его же собственному утверждению, почтовый ящик был пуст. Притом что вернулся он домой поздно — около полуночи (задержался на работе по случаю празднования юбилея начальника).

Значит, таинственный мститель опустил конверт в ящик либо ночью, либо рано утром. Если ночью, то… из этого ничего не следовало. А вот если утром…

— Гм… — сказал Турецкий, рассеянно посмотрел в окно и одним большим глотком допил кофе.

На месте он был через двадцать минут. Пробок на дороге по случаю раннего часа еще не было. Турецкий выбрался из машины, достал сигареты и стал ждать.

Вскоре из одного из подъездов вышла почтальонша — полная женщина в синей куртке.

— Простите! Можно вас на минуту? — окликнул ее Александр Борисович.

Почтальонша посмотрела по сторонам, не веря, что окликают именно ее. Но Турецкий махнул ей рукой и приветливо улыбнулся. Почтальонша, недоумевая, подошла.

— Простите, что мешаю вам работать. Меня зовут Александр Борисович Турецкий. Я старший следователь Генпрокуратуры. Можно задать вам пару вопросов?

— У меня еще три дома, — сказала почтальонша.

— Ничего. Я не отниму у вас много времени. Скажите, а кто разносил почту двадцать седьмого апреля?

— Двадцать седьмого? — Почтальонша зашевелила губами, отсчитывая дни. Затем сказала: — Я и разносила. А что?

— Это было утром?

— А как же. Вот примерно в это время или на полчаса пораньше. А что?

— Вы никого не встретили во втором подъезде? Или рядом с подъездом? Может, там кто-нибудь стоял и курил?

— Во втором-то? — Почтальонша обернулась и посмотрела на подъезд. — М-м… Точно, был! — Она перевела удивленный взгляд на Турецкого. — А вы-то откуда про то прознали? Вас я вроде тут не видела.

— Кого вы встретили? — быстро спросил Турецкий, не отвечая на ее вопрос.

— Парня. Молодого. Когда я из подъезда выходила, он попросил не закрывать дверь. Я уже к другому подъезду пошла, но потом увидела одну квитанцию — забыла опустить ее в ящик. Ну, ясное дело, пришлось вернуться. Так вот. Как только я в подъезд вошла, паренек этот от почтовых ящиков отошел. Мне показалось, что он что-то туда бросил. Не то газету, не то журнал. Помню, я еще его спросила: чего он, мол, тут делает? А он мне: ничего. Сунул руки в карманы и пошел.

— Это все?

Почтальонша кивнула:

— Да. — Затем ее маленькие глазки блеснули любопытством и она спросила: — А что? Никак, преступник был паренек-то этот?

— Простите, что досаждаю вам вопросами, но… если бы вы его увидели — смогли бы опознать?