Королева-распутница - Виктория Холт

— Они не могут быть настолько глупы.

— Это правда, мадам. Именно это они планируют. Мадам, вы, можете поговорить с ними, остановить их? Они втянут Францию в новую гражданскую войну. Снова польется кровь; кто знает, чем это кончится?

— Они похожи на безответственных детей, — сказала Марго. — И когда они намерены осуществить свой замысел?

— Как можно скорее, мадам. Но король Наварры не может расстаться с мадам де Сов, которая, как вы знаете, ему очень нравится.

Марго охватил приступ ревности, но ей удалось спокойно сказать мадам де Муассон:

— Положитесь на меня. Я разоблачу этот заговор.

— Мадам, я бы не хотела причинишь неприятности королю Наварры, который всегда был добр к моему мужу.

— Генрих Наваррский не пострадает, — сказала Марго и отпустила женщину.

Оставшись одна, она бросилась на кровать и в ярости ударила кулаком подушку. Ее, Маргариту, французскую принцессу и королеву Наварры, подло использовали. Любовник бросил ее ради мадам де Сов; глупый муж готовит опасные заговоры и затем медлит с их осуществлением из-за любви к этой же женщине. Генрих де Гиз поклялся любить ее, Марго, вечно, однако, похоже, он забыл свою прежнюю подругу. Она и ее муж должны быть если не любовниками, то хотя бы союзниками, однако он затеял нечто вместе с Аленсоном, скрыв это от жены. Она не знала, на кого сердится особенно сильно — на Гиза, Наваррца или Шарлотту де Сов.

Она, как всегда, поступила импульсивно; встав с кровати, Марго отправилась к королю.

Он был со своей матерью; Марго попросила разрешения поговорить с ним наедине.

— Я раскрыла заговор, — сказала Марго.

Они насторожились. Они оба не доверяли ей, но видели, что она не только взволновала, но и рассержена.

— Расскажи нам о нем, дорогая, — попросила Катрин; голос матери отрезвил девушку. Что она делает? Она предает мужа и брата. Марго испугалась. Она не хотела причинять им вред; сейчас она поняла, что любит их обоих.

Она помолчала.

— Вы обещаете не причинить зла двум людям, о которых пойдет речь, если я расскажу вам то, что я узнала?

— Да, да, — произнесла Катрин.

— Карл, мне нужно твое слово. Я услышала нечто такое, что я обязана сообщить тебе, но я не могу сделать это, пока ты не поклянешься честью короля Франции в том, что эти двое не пострадают.

— Я даю тебе слово, — сказал король.

Катрин иронично улыбнулась. Значит, ее слова недостаточно! Похоже, все ее дети объединяются против королевы-матери…

— Мой муж и Аленсон собираются бежать из Парижа, чтобы воссоединиться со своими друзьями, сформировать армию и использовать ее против вашей.

Короля прошиб пот, его пальцы задергались.

— У тебя есть доказательства? — спросила Катрин.

— Нет. Я только слышала об этом. Если вы обыщете их покои, то несомненно найдете доказательства.

— Мы немедленно прикажем обыскать их покои, — сказала Катрин. — Ты поступила правильно, дочь моя.

— И вы помните о вашем обещании не причинять им вреда?

— Моя дорогая Маргарита, неужели ты думаешь, что я способна преследовать моего родного сына и человека, который стал моим сыном в результате женитьбы на тебе… какими бы легкомысленными они ни оказались! А теперь не стоит терять время.

Катрин проявила присущую ей энергию. На основании услышанного она арестовала Аленсона и Наваррца; однако их не отправили в тюрьму; они продолжали жить под охраной во дворце.

Генрих де Гиз предстал перед королевой-матерью.

— Их дружба, — сказал он, — началась во время осады Ла Рошели. Я не могу ее понять. Они — странная пара. Необходимо как-то разделить их. Они оба — большие любители всяких проделок. Их сговор подтверждает это. Мадам, нужно срочно что-то предпринять.

Катрин изучающе посмотрела на Гиза. Она боялась его больше, чем кого-либо во Франции, однако выдержка, мужество и красота герцога восхищали ее. Катрин пришла в голову поразительная, предательская мысль. Она захотела, чтобы этот Генрих был ее сыном Генрихом. Она любила бы его бесконечно преданно; вдвоем они властвовали бы над Францией. Но он не был ее сыном, и поэтому Катрин бесила его самоуверенность, надменная манера давать ей указания, словно он был господином, а она — служанкой.

По старой привычке она скрыла свое возмущение и натянула на лицо маску покорности.

— Вы правы, месье де Гиз, — сказала королева-мать. — Будьте спокойны — после вашего предупреждения я разорву их противоестественную дружбу.

— Мадам, — сказал Гиз, — я не доверяю королю Наварры. Я не считаю его таким глупцом, каким он хочет нам казаться. Он изображает из себя сластолюбца, думающего только о женщинах.

— Мужчина может думать о женщинах и политике одновременно, верно? — сказала Катрин.

Гиз пропустил колкость мимо ушей и продолжил:

— Его поведение, я уверен, — всего лишь поза. Он требует тщательного наблюдения за собой. Что касается герцога Аленсона…

Гиз пожал плечами.

— Вы можете говорить прямо, — сказала Катрин. — Хоть Аленсон да мой сын, я знаю, что он непредсказуем и нуждается в присмотре.

— Если бы нам не посчастливилось раскрыть заговор, эти двое могли скрыться. В стране осталось немало гугенотов, они еще способны доставить нам неприятности, мадам.

— Нам повезло в том, что мы вовремя узнали о заговоре. Вам известно, что мы обязаны этим мадам де Сов?

Герцог поднял брови, и Катрин, хорошо знавшая Генриха, поняла, что при упоминании в этом контексте имени его любовницы сердце молодого человека забилось чаще.

— Король Наварры, как вы знаете, — продолжила Катрин, — больше интересуется женщинами, нежели политикой. Он не может расстаться с этой особой — иначе он бы скрылся прежде, чем мы узнали о его планах. Нерешительность подвела его, месье де Гиз.

— Мы должны радоваться этому, мадам.

— Мы должны быть благодарны этой красавице, перед которой, я слышала, не может устоять почти никто.

— Мадам, прежде всего мы должны вогнать клин между Наваррцем и Аленсоном.

— Предоставьте это мне, месье.

— Как вы осуществите это?

— Пока что я не знаю точно, но думаю на эту тему. Вы увидите, каким образом я рассорю эту пару, и весьма скоро. А теперь, если вы простите меня, я попрошу вас уйти, поскольку я должна срочно кое-что сделать.

Оставшись одна, Катрин засмеялась.

— О, месье де Гиз, — произнесла она вслух, — скоро вы увидите, как я разрушу эту дружбу.

Королева-мать подошла к двери, позвала карлика и отправила его на поиски мадам де Сов.

— Когда она придет, — добавила Катрин, — проследи, чтобы, нас оставили одних.

Шарлотта явилась тотчас.

— Можешь сесть, моя дорогая, — произнесла Катрин. — А теперь скажи мне: как продвигаются твои дела с королем Наварры?

— В полном соответствии с вашими указаниями.

— Ты, Шарлотта, похоже, колдунья, если тебе удается поддерживать интерес к себе такого человека, не удовлетворяя его страсть.

— Я вела себя именно так, как велело Ваше Величество, — сказала Шарлотта.

— Бедный Наваррец! Этой ночью ему будет грустно. Ты слышала, что он затеял игру, за которую его следует наказать. Думаю, будет отлично, если сегодня ты сделаешь его заточение более приятным.

Шарлотта побледнела.

— Мадам… я…

— Что? Другое свидание! Обещаю, тебе нечего бояться. Я прослежу за тем, чтобы баран, твой муж, оказался занят и не задавал щекотливых вопросов.

— Мадам, — промолвила Шарлотта, — я не могу.

Катрин рассмеялась.

— Что? У тебя встреча с другим джентльменом? Не твоим мужем?

Шарлотта молчала.

— Скажи мне, Шарлотта, это месье де Гиз? Он очарователен; судя по тому, как бегают за ним женщины, он — отличный любовник. Но я всегда учила тебя тому, что долг превыше удовольствий, верно?

— Да, мадам.

— Сегодня ночью твой долг — развлечь несчастного пленника, короля Наварры. Больше ни слова. Я все сказала. Можешь идти, Шарлотта.

Когда женщина оказалась у двери, Катрин окликнула ее.

— И приходи ко мне завтра, Шарлотта. Я дам тебе дальнейшие указания.

Шарлотта побежала в свои покои; оказавшись в спальне, она задернула полог кровати и горько заплакала, лежа на ней. Впервые в жизни она испытала отвращение к Летучему Эскадрону и захотела покинуть его. Она проплакала какое-то время, предаваясь грустным мыслям, внезапно Шарлотта почувствовала, что за ней кто-то следит. Повернув голову, она в ужасе отпрянула от раздвинутого полога. Там стояла Катрин; она смотрела зловещими глазами на Шарлотту. Но когда королева-мать заговорила, ее голос оказался почти ласковым, безжалостный блеск в глазах потух.

— Не грусти, Шарлотта. Месье де Гиз должен научиться тому пониманию, какое проявляет месье де Сов. А ночью все мужчины одинаковы — я не раз это слышала.

Полог снова закрылся; Катрин исчезла так же бесшумно, как и пришла.

Марго посмотрела на своего мужа, вытянувшегося поперек кровати. Дверь была заперта, в коридоре стояли гвардейцы короля. Марго рассердилась на Генриха. В его позе не было изящества; грязные волосы, несомненно, пачкали подушку.