Папанинская четверка: взлеты и падения - Юрий Бурлаков

Тем не менее, жизнь Э.Т. Кренкеля с 1924 по 1948 год оказалась связанной с Арктикой. А это 24 года, включающих пять зимовок, две воздушных и три морских экспедиции. В семье Кренкелей сохранился документ: «Пропустить тов. Кренкеля с одним чемоданом из здания Адмиралтейства. 22.07.24 г. Комиссар Антоненко». То оказался не просто пропуск из здания, а пропуск в Арктику и всю последующую биографию.

Первое в жизни плавание на экспедиционном судне «Югорский Шар» в водах Баренцева моря произвело неизгладимое впечатление, уйти с палубы не было сил. Во второй смене работников обсерватории насчитывалось 13 человек, в том числе два радиста. Почти все они были в Арктике впервые. Начальник Д.Ф. Вербов, например, в недавнем прошлом являлся коммивояжёром фирмы канцелярских принадлежностей. Зимовка была довольно бесшабашной, по словам Кренкеля – «буйной, похожей на Запорожскую сечь». Дисциплину не любили.

«Украшали нашу когорту и две другие красочные личности, фамилии которых не помню, – Пауль и Отто, матросы немецкого крейсера «Магдебург», потопленного русскими военными кораблями. После гибели корабля Пауль и Отто попали в плен, откуда их освободила Февральская революция. За это время они достаточно обжились в России и вернуться в Германию не пожелали. Каким ветром занесло их на Новую Землю, не знаю». (Кренкель, 1973).

Как правило, именно первая зимовка решает, быть или не быть человеку полярником. Не всем дано выдержать тяжёлые физические и моральные нагрузки, суметь ужиться в маленьком коллективе. Многие начинают хандрить и опускаться, плохо уживаются с товарищами, теряют интерес к работе. Зато те, кто находят в этом нелёгком труде большую радость, навсегда остаются верны Арктике. К числу таких людей принадлежал и Э.Т. Кренкель.

Общительность, расположенность к людям, склонность к юмору, привитое с детства свойство не чураться чёрной работы быстро сделали Эрнста Теодоровича своим на зимовке. Помимо несения радиовахт, он принимал участие во всех хозяйственных, часто не очень приятных работах. Отдых находил в походах по окрестностям, охоте, коротких пребываниях в маленькой избушке в нескольких километрах от станции.

Зимовка для Кренкеля не прошла, а пролетела. По возвращении в Москву его призвали в Красную Армию, год он прослужил в радиотелеграфном батальоне, расположенном во Владимире. Интересно, что с соседом по койке в казарме он встретился через 40 лет в Москве, им оказался знаменитый советский разведчик Р.И.Абель.

После демобилизации в ноябре 1926 года Кренкель записал в своём дневнике:

«Ещё на военной службе решил, что с приездом в Москву надо будет усиленно заняться радиолюбительством. Это будет приятно, а главное полезно, так как даст практические навыки и заставит разобраться в дебрях радиотехники. С первых же дней, благо были деньги, стал закупать оптом и в розницу радиопринадлежности, и к сегодняшнему дню их у меня скопилось порядочное количество…

В конце 1926 года я уже имел официальный позывной и в маленькой комнате, где жили мы с матерью, работал, устроившись в уголочке со своими самодельными передатчиком и приёмником. Окна выходили во двор, который был как узкий, тёмный колодец. Ни одного солнечного луча ни в один из часов суток в нашу комнату не попадало. Я взобрался на крышу, сделал антенну». (Кренкель, 1973).

Эрнст Теодорович смог собрать необходимую аппаратуру, мечтая установить самую дальнюю связь. В то время в Арктике на коротких волнах не работал никто. И опять молодого радиста потянуло в высокие широты. Он решил повторить зимовку на Маточкином Шаре, где провести опыты связи.

Кренкель сумел заинтересовать этой идеей ведущую в то время Нижегородскую радиолабораторию и получить комплект коротковолновой радиостанции. В 1927 году он вновь оказался на Новой Земле. Теперь это был достаточно опытный радист, обуреваемый смелыми замыслами. И когда в ходе разгрузки шлюпку с аппаратурой унесло во время прилива, он, не раздумывая, бросился в ледяную воду, догнал беглянку и притащил к берегу. В этом эпизоде впервые проявилась его будущая отличительная черта: нетерпимость к лихачеству, но первому идти на риск, когда требовало дело.

Первыми регулярными корреспондентами Кренкеля стали Нижегородская радиолаборатория, Архангельский и Диксонский гидрометцентры. Из месяца в месяц росло число любительских связей, список которых охватил весь мир. Так, с лёгкой руки Кренкеля, короткие волны начали входить в практику арктической радиосвязи и сыграли немалую роль в её развитии.

После зимовки на Маточкином Шаре Кренкель работал в навигацию 1928 года радистом на гидрографическом судне «Таймыр», совершавшем рейсы в Баренцевом море. Это был тот самый «Таймыр», на котором экспедиция Вилькицкого открыла 15 лет назад Северную Землю.

Вспоминает писатель В.Г. Лидин:

«Кренкель с женой жили тогда в комнатёнке, которая прежде называлась «для прислуги», в большой, некогда принадлежавшей одной семье квартире, а затем уплотнённой по всем правилам того времени. В этой закуте на ночь стелился на пол тюфяк, а всё нехитрое хозяйство напоминало каюту на пароходе или столь знакомый Кренкелю по полярным зимовкам какой-нибудь уголок в деревянном домике, наскоро сколоченном плотниками, уехавшими потом на пароходе.

Правда, ни ветра, ни завывания зимней бури тут не было, но от этого жилище не становилось просторнее. Однако я никогда не слыхал от Кренкеля ни одной жалобы на стеснённые неудобства своего бытия: внутренне он всегда был в просторах, а ведь именно внутренний мир в огромной степени определяет самочувствие человека». («Наш Кренкель»,1975).

В 1929 году Институт по изучению Севера организовал экспедицию на Землю Франца-Иосифа. Дело в том, что со времён плавания Седова в 1914 году россияне здесь не бывали – помешали Первая мировая и Гражданская войны, зато ежегодно работали иностранные экспедиции. Возникла необходимость «застолбить» принадлежность архипелага и организовать здесь стационарную полярную станцию. По рекомендации В.Ю.Визе, заместителя директора Института, под станцию выбрали бухту Тихую, где в 1914 году зимовал «Св. Фока» Седова.

Вспоминает Э.Т. Кренкель:

«Произошло это несколько неожиданно, на квартире Красинского, интеллигентнейшего человека, крупного знатока Арктики и выдающегося полярного исследователя. В гостях у Красинского за чашкой чая услышал я впервые о предполагаемой экспедиции на Землю Франца-Иосифа. Я загорелся. Экспедиция обещала стать интересной по многим соображениям…