Озорники - Самуил Миримский

— Кто как… Другой и от скуки станет ссориться…

— Это верно, пожалуй. Я вот читал фантастику, как жители одной планеты перессорились. Все у них было поровну, а только одни из них были рыжие, а другие черные. Вот черные и стали придираться к рыжим:

«Почему вы рыжие, а не черные?» Ну, рыжие тоже стали нападать на черных. Ссорились они, дрались, стали воевать, а когда совсем их стало мало, один мудрец и сказал им: «Взяли бы да и разделили планету на две половинки — и спорам конец…» Так они и сделали…

— Это как же технически?

— Прокопали по экватору канаву, заложили атомные бомбы и как шарахнут — она и раскокнулась…

— Чепуха это…

— Ну понятно, чепуха, я же говорю — фантастика… А только слушай, что дальше было! Разлетелись они в разные стороны, рыжие на одной половинке, черные на другой, стали жить-поживать и радоваться, обнимаются, целуются и песню поют: «Я люблю тебя, жизнь…»

— Это которую сейчас поют?

— Ну, не эту, так другую, а только слушай и не перебивай. Не прошло и нескольких дней, как рыжие на своей половинке стали замечать, что одни из них маленького роста, а другие — большие. Тогда большие стали придираться к маленьким: «А вы чего, говорят, недоростки такие?» — «А вы чего верзилы такие?» Ну, опять стали драться и воевать, а когда их мало стало, мудрец им сказал: «Чего вы воюете? Взяли бы да и разделили половинку на четвертинки…»

— Опять, что ли, атомными бомбами?

— Опять…

— Так это ж сказка про белого бычка…

— Я же говорю — фантастика… Ну вот, разделились они, радуются, обнимаются, а потом стали замечать: у одних носы длинные, а у других курносые… Длинноносые стали придираться к курносым: «Это чего ж вы курносые?» А курносые на них: «А вы чего носатые такие?» Ну, слово за слово — опять война…

— Постой ты со своей сказкой… Чего это она лежит так тихо?

Мальчики попыхтели, делая искусственное дыхание.

— Заморгала… А теперь слушай, что дальше…

— Всё так и делились?

— Верно, всё так и делились, пока планетки такие маленькие стали, что негде ступить. Тогда вспомнили про мудреца, пришли к нему и говорят: «Как нам жить дальше? Совсем погибаем!» — «А вы, говорит, объедините свои планетки да и живите в мире». Так они и сделали. Вот тогда и поняли, какие дураки были…

— Ну, а дальше что?

— А дальше — ничего…

— Ну, а потом что было?

— А что потом, не знаю…

— А я знаю. Нашелся обормот и заметил, у одних уши круглые, а у других острые. И снова стали драться…

— Гм, это оригинально, пожалуй… Получается, как в песенке про попа и собаку…

— Люди как ссорились, так и будут ссориться, а для разных слабаков придумали рай: вот-де устанете от жизни, зато на том свете отдохнете…

— М-да, озадачил ты меня…

— Я тебя еще не так озадачу. А девчонки там есть?

— Это где же?

— Ну, в раю твоем…

— Вообще-то, теоретически рассуждая, дети тоже иногда умирают, но, понятно, детей в раю меньше, а больше старики и старухи…

— И что же они, все время про любовь говорят, старики и старухи?

— Это я точно не знаю, а гадать не хочу, потому что, видишь ли, все это не научно, сказки…

— Хоть бы интересное что-нибудь придумали, а то и придумать не умеют. Рай какой-то выдумали! А по мне бы, сделать так: выдавали бы всем по буханке хлеба, колбасы граммов по триста, а еще кто хочет — сахару, яичек там, молока, а детишкам фрукты и конфеты, так чтобы уж вовсе не думать о еде…

— Ты очень оригинально рассуждаешь, Базиль. А только разреши задать вопрос: а что людям делать тогда, если об этом не думать?

— Я и веду к тому, что вот тогда-то люди и начнут делать кто что захочет: кто машины изобретает, кто жуков там изучает, разные деревья, кто в космос летает — мало ли чего! Вот это и будет настоящий рай, а не это — сидеть, крылышки друг другу чесать и про любовь говорить. Тьфу!..

— Это что же получается — всем по потребностям, а от всех по способностям? Сам, значит, придумал?

— Ясное дело, сам.

— У, котелок у тебя варит, раз ты сам до этого додумался! Ну-ка, давай сделаем ей пару дыханий… Только осторожненько… за больную ногу не хватай… Раз-два… Раз-два… Руки-ноги… Раз-два… Ну вот, все в порядке, моргнула… Теперь поддержи-ка ей ногу, а я попробую оттянуть…

— Это зачем же?

— А может, вправится…

— Лучше не надо…

— А чего там! Давай! Ну…

— Ой!

— Это ты, что ли, ойкнул?

— Нет, не я…

— А может, она? Отнесем ее к себе, а там что-нибудь придумаем… Врача из лагеря вызовем…

— Это чтобы нас накрыли?

— Ну, тогда дедушке надо сообщить…

— Это как же?

— Позвонить откуда-нибудь, он приедет…

— Ему делать, что ли, больше нечего?

— Да ты не знаешь дедушку! Он сразу прикатит. Он сколько детей спас! Ему изо всех городов пишут… С ним когда по улице ходишь, так устаешь здороваться… «Здравствуйте, Дим Димыч…» — «Здравствуйте… э… уважаемый…» — «Не узнаете, что ли?» — «Это когда же было?» — «Двадцать пять лет назад… Мы теперь каждый год два раза день рождения справляем: первый раз в день рождения, а второй — в честь позвонка».. Он столько операций сделал, что разве все упомнишь? Был бы он здесь сейчас, он посмотрел бы и вставил все куда надо…

— Ну, заладил — дедушка, дедушка… Хватит рассусоливать, а давай подумаем, как тащить ее будем… Как она там, дышит еще?

— Моргает…

— Мы тогда волокуши сделаем и потащим…

— А ей больно не будет?

— Ей что! Она же все равно как покойница…

— Мальчики, а можно покойнице слово сказать?

«Я ЛЮБЛЮ ВАС, МАЛЬЧИКИ!»

— Нет, все-таки попробуем пойти, мальчики… Может быть, я не так уж плоха, как вы думаете… Ну-ка, поддержите, а я сделаю шаг… Ну вот, шаг сделала, а дальше? Дальше, кажется ничего не получится… Ой-ой-ой, мальчики, не могу!

Ого, дело, кажется, принимает серьезный оборот. Можно вас поздравить, Бронислава! Ужас какой — ступня вывернулась! Если бы только узнали мои старушки… А-а-а-а! Ничего, спокойнее, мальчики, не стоит пугаться, а ты, дурочка, возьми себя в руки и постарайся не кричать. Если удастся, конечно… Вот сейчас полегче. Или, может, лучше все-таки на носилки положить? Но это ведь надорваться — такую колоду тащить! Нет уж, она сама пойдет, а они пусть с боков поддержат. Мальчики ей столько дыханий сделали, что она должна пойти. Должна! А ну-ка… О нет, пожалуй, так далеко не уйдешь. Лучше прилечь и немного отдохнуть. И спокойно во всем разобраться. И первым делом выяснить, с кем она имеет дело. Интересно, кто же из них кто: кто Боб, а кто Базиль? А то ведь ей пришлось только моргать, а рассмотреть толком не удалось… Значит, ты Базиль? Базиль — это значит Василь? А не Василиса? Тебя легко за девушку принять — какие длинные волосы! Если в косы заплести, то будет как у индейца Чингачгука. А этот плотненький — Боб? Ему очень идет имя Боб — круглый, как боб. Или как фасоль. Фасоль — тоже неплохое имя. Ну что ж, можно протащить ее и по земле. Совсем даже неплохие получились волокуши. Две елочки, а как все просто — взяли вместе, потащили___Ничего, не колются, вот только смола клейкая, джинсы испортятся. Мальчики не знают, как смолу вывести? Или лучше оставить как есть? Чем грязнее, тем, кажется, моднее? Уф-ф! Вся мокрая даже. И косточки гудят. И чего же это вы со мной вытворяли, изверги?! Руки-ноги… Руки-ноги… Чуть было в рай не отправили… Интересно, сколько же это душе моей пришлось бы ждать там, чтобы вернуться на Землю? О, мальчики, с вами не соскучишься! А Боб-то, Боб, прямо-таки смех душит от твоих фантазий.

— К-ха! К-ха! Ой-ой-ой! У вас у кого-нибудь платочек есть? Дайте слезы вытереть. Осторожно, вот так. Едем дальше!

Теперь можно почистить перышки и осмотреться. Тайга, тайга и тайга. И как вам здесь не страшно, мальчики? Впрочем, птенчикам, как вы, неведом страх. Это один мудрец заметил. Самое страшное для вас — это скука, а скука вам не грозит. Так, так, значит, Базиль самостоятельно придумал коммунизм, а у Боба из головы лезут разные мысли. Не он их придумывает, а они сами лезут… Очень даже оригинально про рыжих и черных — кто же это написал? А новая концовочка делает Базилю честь… И о чем только мальчики не рассуждают, а мы, тетеньки и дяденьки, даже не догадываемся… Так вот, Бронислава, студентка, знаешь ли ты, что такое душа? И вообще, что ты знаешь? Темный человек, если в корень Досмотреть. И стоило ли вам, друзья, хлопотать, делать ей искусственное дыхание, приводить в чувство? Она даже хуже, чем вы думаете о ней. Да она просто… бр-р-р! Кобра. Да, Кобра Хмелевская — это она и есть, будем знакомы. Только осторожнее, а то укусит. Она очень признательна, что вы спасли ее, хотя, быть может, лучше было бы оставить ее в яме волкам на съедение. Но вы… вы ее спасли, и она теперь вам обязана. И вправду ее бы волки съели, если бы не мальчики. Очень даже запросто — разорвали бы на куски. Совсем неплохой волчий обед — она в лагере, знаете, поправилась на три килограмма, хотя сейчас, наверно, опять похудела.