Место смерти изменить нельзя - Татьяна Светлова

— У вашего отца есть другое жилье? Загородный дом, например?

— Нет.

— А у вас?

— Дом.

— Где?

— На Лазурном берегу. В двадцати километрах от Ла Сьота.

— Другого жилища в Парижском округе нет?

— Нет. У вас все? Время заканчивается.

— Секундочку. Вы виделись с вашим отцом на следующий день?

— В воскресенье? Да.

— В котором часу?

— Около полудня.

— У него есть ключи от вашего дома на юге?

— Нет.

— Вам не показалось, что он ведет себя необычно?

— Нет.

— Он не был встревожен…

— Не был.

— Или слишком нервным, беспокойным…

— Он всегда нервный и беспокойный. Он алкоголик, господин Реми, что, я полагаю, вам известно. И характер у него скверный, что, я полагаю, вы также знаете.

— Ваш отец не раз угрожал рассчитаться с месье Дором…

— Это так. И я полагаю, что у вас есть тому свидетели.

— Мог он, по-вашему, реализовать свою угрозу?

— Глупый вопрос.

— То есть?

— Вы спрашиваете дочь об отце. Конечно, я вам отвечу «нет».

— А других аргументов у вас нет? Чего-нибудь более тонкого, чем родственные связи, — отомстил за «глупый вопрос» Реми.

Мадлен удостоила его несколько более продолжительным взглядом спокойных серых глаз, и краешки ее губ дрогнули в легкой улыбке.

— Вам, как детективу, следовало бы знать, что есть люди-делатели и люди-говорители. Делатели редко говорят, а говорители редко делают. Мой отец относится к последнему типу.

— Допустим. Однако же… Вы ведь были у него в среду? Вы слышали, как мы приходили с Вадимом Арсеном к вашему отцу?

Заколебалась, сомнение на секунду мелькнуло в ее лице. Но только на секунду.

— Была, — ответила Мадлен твердо, глянув Реми в глаза.

— Почему ваш отец не пустил нас в квартиру?

— Это его квартира. Он волен пускать или не пускать кого он хочет.

— Или он что-то в ней скрывал?

— Нет. Ему нечего скрывать в своей квартире. Кроме бардака и пустых бутылок.

— Уходя, я слышал ваш голос за дверью. Вы крикнули «Что ты с ним сделал?» («ничтожество» Реми решил опустить). Вы могли бы мне объяснить эти слова? Они расходятся с вашей теорией о делателях и говорителях.

— Вам послышалось.

— Нет.

— Я не помню, чтобы я это сказала.

— Я очень хорошо помню. Вы произнесли именно эти слова. Почему?

— Я не могу вам объяснить, так как я не помню, чтобы я что-то подобное произносила.

— Я помню, повторяю вам, вы их произнесли.

— Вот вы и объясняйте, раз помните. Ваше время истекло, господин детектив.

— Погодите. Ваш отец пьет обычно где — дома или в баре? У него есть компания или он предпочитает одиночество?

— По-разному.

— Вы можете мне назвать бар, где он бывает чаще всего?

— Я не в курсе.

У Реми был еще вопрос, и, боясь, что она уйдет, он решил его сформулировать самым ошарашивающим образом.

— Зачем вы приходили позавчера в квартиру Арно? Брови Мадлен выгнулись, очертив две крутых темных дуги над ее холодными серыми глазами.

— Если бы я располагала временем, мне бы следовало вас спросить, что означает ваш странный вопрос. Но у меня времени нет, и поэтому я остаюсь без вопроса, а вы — без ответа. Меня работа ждет.

Она поднялась, вознесясь над столиком и сидящим Реми, который поспешил встать. Мадлен кивнула ему, не подавая руки, и направилась к дверям.

— Где вы были в среду вечером, около девяти часов? — крикнул ей вдогонку Реми.

— Дома, — ответила Мадлен не оборачиваясь и величественно покинула кафе. Реми проводил ее взглядом, выключил портативный диктофон, лежавший рядом на соседнем стуле, и принялся доедать свой застывший крок-месье (Горячий гренок с ветчиной и сыром.).

Глава 15

Реми устал. Реми был зол.

— Я с ног валюсь, — сказал он в трубку. — Давайте завтра. Завтра я приеду замок ставить и все вам расскажу.

— Приезжайте, Реми, я вас накормлю ужином, отдохнете, — заманивал Максим. Он был доволен работой над сценарием, и ему хотелось поужинать в компании, переключиться, узнать о ходе расследования.

— Вадим еще там?

— Он собирается уходить, но если вы приедете, то он, конечно, останется, чтобы услышать новости. У меня водка есть. Настоящая, русская, не то что тут у вас продают.

— Холодная?

— Холодная.

— А еще что? — капризничал Реми.

— Мясо.

— Строганофф?

— Что-то в этом роде.

— Ладно, еду.

Вадим устроился у телефона, чтобы предупредить Сильви, что он задержится. Максим отправился на кухню сочинить что-нибудь на ужин. Он достал мясо, лук, нашел в ящике несколько сморщенных морковок, которые покупал еще дядя, и принялся все это резать на кусочки.

— Ты умеешь готовить? — закончив говорить по телефону, подошел к нему Вадим.

— Холостая жизнь научит. Я два года своей жизни был женат, а остальное время в холостых пробегал.

— А я, по-моему, всю свою жизнь женат. Только на разных женщинах, но — всегда женат…

— Ну и как, состояние женатости тебе нравится?

— А вот это смотря с кем. С Сильви — да. Даже очень.

— Нашел совершенную женщину?

— Может быть… Или, наоборот, стал совершенным мужем. Это, знаешь, приходит с опытом. Я сегодняшний поладил бы теперь даже со своей первой женой.

С которой, как я думал, разводясь, жить вместе никак невозможно.

— Хм, интересная мысль. Выходит, что я упустил бесценный опыт в своей жизни.

— Наверстаешь, — улыбнулся Вадим. — Я могу тебе помочь?

— Можешь. Помой салат.

Когда Реми позвонил в дверь, стол уже был накрыт усилиями двух знаменитостей.

— Мм-м, вкусно пахнет! — сказал детектив на пороге. Они решили есть на маленькой, жаркой от работающей духовки кухне. Максим ловко опрокинул тяжелую стеклянную крышку кастрюли, и обжигающий пар поднялся над тушеным мясом.

— Я ваши фильмы не видел, месье Дорин, скажу вам честно, и никак не могу судить, какой вы режиссер, — говорил Реми, оттопырив щеку и отдуваясь от слишком горячего куска. — Но повар вы отличный. Это строганофф?

— Да нет, — усмехнулся Максим. — Это просто тушеное мясо. Меня мама научила нескольким простым рецептам для хронических холостяков…

— Надо будет у вас переписать, — промямлил Реми, жуя. — Я не то чтобы хронический, но пока еще холостяк. А готовить вот не умею, меня мама не научила, она думала, что я всю свою жизнь женатым проживу и буду перманентно иметь горячие обеды и глаженые рубашки…

Максим поднял рюмку с водкой. Реми потянулся к морозильнику, нашел лед и, выковыряв два кубика, кинул их себе в стакан с водкой. Максим посмотрел на него осуждающе. Вадим, заметив его взгляд, провокаторски улыбнулся и налил себе в стакан с водкой апельсиновый сок.

— Добро переводить только, с вами русскую водку пить! — возмутился Максим. — Теперь я понимаю, почему у вас в магазинах продается какая-то недоделка в тридцать семь градусов. Вам больше и не нужно.

— С меня на всю жизнь хватит нашего с тобой каннского распития, — сказал Вадим.

— У меня тоже кое-какой опыт имеется по части русской водки, — произнес Реми. — И я за рулем.

— Слабак, — снисходительно сообщил Максим. — Слабаки. Но, как вы есть французы, я вас прощаю, так и быть. Чин-чин, ваше здоровье. Так что там у вас, Реми, что нового?

— Встретился я с таинственной женщиной, которая навещала вашего дядю.

Это такое молочно-белое создание с веснушками и рыжеватыми кудряшками, с акварельными зеленоватыми глазами и умилительной простотой провинциалки. Зовут ее Пенни Синклер, ей тридцать четыре года, она англичанка по происхождению и говорит с очаровательным акцентом. — И что у нее общего с Арно?

— Массаж.

— То есть?

— Она его массажистка.

— Потрясающе, — сказал Максим. — И только?

— Нет, не только. Между ними… Она не знала об исчезновении Арно и очень плакала, когда я ей об этом сказал, и что-то говорила по-английски, только я из всего понял одно слово — «лав»(Любовь (англ.).).

— Это она приходила тогда вечером?

— Нет.

— Вот те на!

— Во всяком случае, она утверждает, что была у себя дома и смотрела телевизор. Назвала мне передачи, которые шли в это время.

— Это можно было узнать и из программки.

— Разумеется. Алиби, что называется, у нее нет. Впрочем, его нет и у Мадлен. Она тоже утверждает, что была дома.

— Можно попытаться встретиться с мужем Мадлен, чтобы проверить, — предложил Вадим.

— Спасибо за совет. Я уже попытался: он в двухнедельной деловой поездке по Азии.

— Что касается меня, то я не представляю, зачем могла приходить Мадлен в квартиру Арно, — сказал Вадим. — Массажистка же, Пенни или как ее там, могла, напротив, прийти за какой-нибудь вещью, оставленной в квартире.

— В том-то и дело, что здесь вы не найдете никаких дамских предметов!

Мы с Максимом облазили все углы. К тому же, если ей верить, она не знала о пропаже Арно — какой ей был смысл бежать в квартиру забирать свои вещи?