Путешествия к американским берегам - Лаврентий Загоскин

Летники строятся прямо на почве. Наружная их форма сходна с нашей деревянной избой, то есть передняя и задняя стены сведены к вершине углом; бока крыши застилаются сплошным карбасником и засыпаются землей. В летниках огня не разводят, и потому они сверху не имеют окон, свет самопроизвольно входит через щели и дверь – эллиптическое отверстие, делаемое на передней стороне жилища. Чтоб знать, что делается в окружности или не быть захваченным врасплох, с передней и боковых сторон прорезают небольшие окна, затыкаемые или лоскутом шкуры, или задвигаемые ставеньками. Полов в летниках не настилают. Остальное внутреннее расположение одинаково с зимними жилищами. Пространнее 3 сажен в квадрате ни зимних, ни летних жилищ у туземцев прибрежья мне видеть не удавалось.

Кладовые, или кормовые бараборы, всех племен народа канг-юлит утверждают на четырех столбах, футах в 10 от поверхности земли в предохранение от лисиц, волков, мышей и собак. Передняя стена кладовой разбирается по надобности, и потому доски этой стороны ставятся стоймя. Обшивка остальных стен набирается лежачими плахами. Плоский потолок, засыпанный землей, заменяет крышу. Длина и ширина кладовых не бывает более 8 футов, вышина – 5 футов. Отверстие, заменяющее дверь, заставляется особой доской или закладывается поленьями. Отправляясь с жила, туземцы складывают в кладовые все свои пожитки, и нет примеров, чтоб кто другой чем-нибудь воспользовался.

На каждом туземном жилье есть общественное здание, известное нам по кадьякскому произношению под названием кажима. Кажимы строятся сходно с зимниками, но в больших размерах: иные по 10 сажен в квадрате и 4 или 5 высоты; вместо нар и полок по всем их сторонам протягиваются лавки и в некоторых кажимах на Квихпаке и Кускоквиме в два и три яруса; сверх обыкновенного хода из сеней, таких же узких и низких, как у зимников, в кажимах устраивается особый, из подполья через яму огнища, которая бывает до 4 футов глубиной. Кажимы свидетельствуют давнее заселение туземцев этого края: плахи лавок, часто с лишком 21/2 фута шириной, едва заметно, что были колоты и обтесаны каменными топорами, так они слажены и вылощены несколькими поколениями жителей.

В кажимах мужчины производят все свои домашние работы: выделывают шкуры, плетут морды209, связывают нарты; в кажимах производятся и решаются все совещательные дела жителей; кажим заменяет гостиную при приеме гостей, столовую при угощении их, залу при общественных игрищах, спальни вообще всего мужеского народонаселения, исключая младенцев, наконец, бани, которые составляют одно из первейших наслаждений всего племени народа канг-юлит.

Кажим – мужской дом североамериканских эскимосов

Из книги: Н. W. Elliott. An Arctic province, 1886 г.

Ни один из путешественников не упоминает, чтоб пища, усвоенная туземцами, вредила бы их здоровью: так, все племена приполюсных стран в главе своей кухни помещают жиры морских животных, которыми, сверх отдельного употребления, приправляют все свои кушанья. Росс в четырехлетнее свое пребывание между льдами опытом убедился в греющем свойстве жиров. Я не могу сказать о себе, чтоб нужда заставляла прибегать к этого рода пище, но все русские, служащие в севернейших наших поселениях Америки, удостоверяют, что жир не только греет, но, употребленный в толкуше, освежает силы: «Как чарка рома, только в голову не бросается», – говорил мне один из числа команды экспедиции, который долго крепился, не желая опоганиться туземной пищей, но, наконец, принужден был уступить времени и привычке. В самом деле, откуда войти простуде к человеку, у которого все поры замазаны маслом, или, как у приморца Северной Америки, залиты жиром и сверх того продублены уриной? В хорошую погоду, то есть при безветрии и морозе до 20° Реомюра, сколько раз и мне удавалось видеть, как до меня и другим путешественникам, что туземцы спят мертвым сном, а на обнаженной их спине налегло инея на полпальца.

Кухня туземцев не разнообразна. Сырого, исключая мороженой нельмы и другой белой рыбы, они ничего не употребляют, и то всегда с юколой; мясной отвар или рыбную уху своего приготовления отдают собакам; нашу щербу, приготовленную с зеленью и солью, весьма любят. Вообще мяса варят мало; как камчадалы и тунгусы, любят варить оленину в его желудке, не вычищая кал; от такого приготовления мясо не разваривается, становится терпче и сочнее; толкуши, любимое свое кушанье, сбивают из различных жиров, оленьего сала или крови, с приправой снегу, свежей рыбы, кореньев и ягод.

Квашеная рыба и икра составляют непременную потребность зимних туземных запасов; первая запасается в ямах, вторая – в берестяных коробах. Замечательно, что кислая двухгодовая рыба несравненно сноснее однолетней; можно сказать, выкиснув, она становится крепче и несколько теряет свой едкий запах. В числе лакомых туземных блюд не последнее место занимают кислые головки рыб лососиного рода, наиболее чавычи, и молодая откормленная собака. Мясо или рыбу люди походные или те, которым вздумается есть не в урочное время, жарят на палках.

Степень чистоты приготовления пищи туземцами можно выразить словами Крашенинникова о коряках: «Котлы и лотки у них, вместо мытья, лижут собаки. Бабы и собак бьют уполовником, и в котле мешают». Впрочем, опрятность здесь понимают: посуду и руки женщина перед стряпаньем моет в квашеной человеческой урине, потом обливает водой или обтирает снегом. Мы не научили их приготовлять и употреблять мыло и потому не можем осуждать, что от грязи они очищаются по-своему.

Приморцы кухонную посуду, состоящую в медных и железных котлах, кружках, ковшах и пр., ввели у себя во всеобщее употребление со времени основания Михайловского редута; до того лепили горшки, как то и теперь ведется на Квихпаке и Кускоквиме. Деревянную посуду, состоящую в различной величине и формах чаш и лотков, получают от низовых квихпагмютов, потому что по непрочности выкидного лесу, пропитанного морской солью, сами этим производством заняться не могут.

Все племена народа канг-юлит едят весьма умеренно. Между ними не ведется обычая хвастаться обжорством, как о том упоминает Давыдов в своих заметках о кадьяках.

Поутру мужу, отцу или брату жена или кто другой из родственников, а за неимением их какая-нибудь старуха приносит в кажим по кондаку холодной воды, которая заменяет чай; затем на лотках подается каждому особо по куску юколы и мороженой или вареной рыбы, весом всего не более полутора фунта. Позавтракав, мужчины отправляются по своим делам и пред закатом, после бани, таким же порядком получают обед, в количестве несколько большем, потому что сверх означенного прибавляется или горсть толкуши, или кусок квашеной рыбы или икры. Мужчины едят сидя на лавках, а женщины, чтобы не смотреть в глаза, садятся на пол задом к тому, которому принесена пища. Гости получают пишу от жен и дочерей тех, к которым приехали. Таково обыкновение их обедов. Впрочем, многие из мужчин на вечерний обед уходят к себе на дом. Женщины и дети вообще обедают в своих зимниках.

Байдарка и собака – вот средства, употребляемые туземцами при переездах. Не имея надобности пускаться далеко в море за добычей, они не искусные ездоки в байдарках, морские качества которых несравненно ниже алеутских; байдарка жителей устьев Квихпака и Кускоквима устойчива, вместительна, но тяжела на ходу; напротив, их байдары и, особенно, малейгмютов, совершающих нередко переезды из залива Нортона к Берингову проливу и островам Азияк и Укивок, отличаются длиной и качеством скорого хода. Мне удалось видеть одну такую байдару в 52 фута длиной, с двумя мачтами и фальшбортами, которые опускаются или подымаются, смотря по надобности: на большом волнении к обоим бортам байдары привязываются надутые маклячьи пузыри, которые предохраняют ее от валкости.

Трехключная байдарка

Рисунок Ю. Лисянского

Искусство езды на собаках у североамериканских племен в младенчестве: они не имеют ни передовых собак, ни приученных свор и сами никогда не сидят на нартах. У приморцев собаки припрягаются к копыльям, мужчина идет впереди в лямке, женщина помогает, толкая нарту сзади, дети лет с семи следуют за нартой в лапках, совершая свои переходы по убитой ветром тундре или по льду. Для легкости полозья подшиваются моржовыми или мамонтовыми костями. Общее устройство нарт подробно описано Крашенинниковым и Ф. П. Врангелем210, но в частности есть много особенного: так, вместо настоящих прямых копыльев вставляются в полоз кривые, которые приготовляются из кокор211. Передние концы полозьев головками прикрепляются к тонким шестам, которые наложены по всей длине нарты и прикреплены к кокорам, чтоб те не раздвигались. Для составления верхней части нарты в промежуток между копыльев вдалбливаются в полоз тонкие палочки соразмерной вышины. Шест, который привязывается к их верхним концам, пригибается и скрепляется и с головками полозьев. К задку нарты приделываются креслы. Баран212 вовсе неупотребителен.