Лорена - Фрэнк Слейтер

— Ты все еще собираешься в Мексику?

— Естественно. Не думай, что я стану лишать своего сына герцогского титула.

— Нет, Брэд. Я уверена, что ты не станешь так поступать.

Его восторги чуть поубавились. Пристальный взгляд Рины, сухой тон не располагали к веселью. Лучший выход — дать волю злости: он тут же ухватился за него.

— Когда ты обнаружила, что беременна?

— С начала декабря.

— Почему ты не написала мне?

— Как я могла это сделать? Я ведь не знала, жив ты или мертв.

Она чуть не выкрикнула эти слова. Уж что-что, а гнева он от нее не ожидал и отступил на шаг.

— Кого ты ждешь, Рина?

— Боже, помоги мне, я не знаю. — Ее гнев погас столь же быстро, как и вспыхнул. Прежде чем он успел снова уколоть жену, та выбежали из помещения.

Брэд уже было собрался последовать за ней хотя бы ради того, чтобы закрепить условия их соглашения, затем передумал. «Рине все же можно простить эту нервную вспышку. Беременная женщина — думал он, — редко бывает самой собой». Памятуя о банковском вкладе в Лондоне, он надеялся на ее поддержку, когда во вторник отчалит в Веракрус.

Он вернулся на плантацию лишь ради того, чтобы заявить о своих намерениях. Теперь, когда она по веской причине отказалась ехать с ним, он один отправится навстречу своей судьбе. В некотором смысле он невольно почувствовал облечение. Брэд Селби в одиночку всегда добивался самого большого успеха.

Ему было необходимо вернуться в Атланту, посовещаться с друзьями, которые обещали поехать в Веракрус вместе с ним. Прежде чем уйти он нацарапал на первой чистой странице бухгалтерской книги адрес в Новом Орлеане. Брэд оставил книгу открытой, чтобы Рина обязательно увидела этот адрес; она поймет намек и вышлет ему деньги до отплытия.

Брэд еще некоторое время стоял в голой гостиной, пытаясь избавиться от мысли, что он остался единственным живым существом в незасыпанной могиле. Этот кошмар в последнее время не давал ему покоя: сменив обстановку, он скоро избавится от него… Нет никакой пользы дольше оставаться в Селби вместе с беременной женой, которая выходит из себя по малейшему поводу.

Он подумал, не разыскать ли Люка Джексона, и решил не делать этого. Времени в Новом Орлеане будет предостаточно: он сможет прислать надсмотрщику свои приказы по почте. Нахлобучив сомбреро, капитан Брэдфилд Селби готовился без сожаления покинуть свои владения.

Уже на портике Брэд вспомнил о запертом ларце, в котором когда-то хранились бренди и сигары, и на всякий случай решил проверить, не уцелело ли что после аукционов. Сигар не оказалось, но две затянутые паутиной бутылки были припрятаны за тайной панелью. С таким грузом в переметной суме путешествие в Атланту сулило стать приятным. Он снова напевал, направляясь к двери гостиной. На пороге он догадался, что внизу есть еще кто-то.

Негр, стоя перелистывавший страницы бухгалтерской книги, явился сюда без доклада. Аккуратный пиджак изо льна, который тот носил, был куплен в магазине для белых людей. Как и бриджи для верховой езды, и шляпа, которую тот швырнул на стол. «Даже манеры, — подумал Брэд, — он позаимствовал у своих хозяев». Бросалось в глаза, с какой непринужденностью он уселся на стул, вырвал страницу с адресом в Новом Орлеане и, заложив ее меж переплетов, начал быстро что-то записывать.

Брэд узнал Сала, хотя тот сидел спиной к нему. Он инстинктивно издал недовольный вопль.

— Что ты здесь делаешь?

Сал встал со стула. Он заговорил не сразу, а по его позе чувствовалось, будто Брэд, а не он здесь нежеланный гость.

— Доброе утро, капитан Селби, — наконец сказал он. Его голос прозвучал сдержанно вежливо.

— Черная обезьяна, ты разве забыл, как полагается говорить негру?

Сал и глазом не моргнул.

— Капитан, мы теперь говорим на одном языке.

— Я же советовал тебе держаться подальше от моего дома…

— Мисс Рина наняла меня заниматься рабочей силой.

— Убирайся отсюда и держись подальше от Селби!

Сал не шелохнулся, когда Брэд ринулся к столу.

Но капитан вовремя вспомнил, что у него руки заняты бутылками. Он остановился, чтобы поставить их на пол. Если бы его руки оказались свободны, они сомкнулись бы на шее негра, но необходимость обезопасить бутылки с бренди дала ему время подумать. «Это все дело рук Рины, — подумал он. — А ты сам отдал ей бразды правления».

— Кто сказал, что ты можешь работать здесь? — рявкнул он.

— Мисс Рина, капитан. Лишь до тех пор, пока мы не перенесем ее книги в кабинет. Тогда, как и прежде, я буду работать в конторе мастера Люка.

— Очень хорошо, — сказал Брэд. Он теперь обуздал свой гнев, во всяком случае, в той мере, чтобы метать громы и молнии по собственному усмотрению. — Я не собираюсь отменять распоряжения миссис Селби. Особенно в тот момент, когда я отправляюсь в Мексику…

— Сэр, желаю вам счастливого пути.

— На твоем месте я бы не стал вести себя так, — отозвался Брэд. — Когда я вернусь навсегда, то, наверно, убью тебя. Может, мне лучше покончить с тобой прямо сейчас?

Он опустил руку на револьвер. Вытащив его из кобуры, он взвел спусковой крючок и почувствовал, как его бурным горячим потоком захватило чувство собственного достоинства. Что-то в глазах чернокожего говорило ему, что угроза достигла цели, хотя тот и не пошевелился.

— Капитан, вам еще не надоело убивать?

— Нет, пока такие, как ты, гуляют по земле.

Брэд сказал эти слова торжественно, чеканя каждый слог: то обстоятельство, что он сейчас подбирал бутылки с бренди, нисколько не ослабило угрозу. Так ему показалось. Только оказавшись на стоянке повозок, он сообразил, что Сал сжал в улыбке тонкие губы столь же презрительно, как и он… Разве эта ослиная башка не сообразила, что только что подписала себе смертный приговор?

Опустив бутылки по каждую сторону переметной сумы, Брэд легко запрыгнул на коня. Животное, похоже, еще не отдышалось за это короткое время, но он пришпорил коня так, что тот стремглав понесся по подъездной дороге. Сегодня он обязательно должен покинуть Селби галопом.

Только у ворот он один раз оглянулся, хотя был уверен, что Рина не стала свидетелем его отъезда. Подумаешь, важность, если жена дуется наверху, главное — чтобы она встречала его с должным сочетанием уважения и страха.

У заставы Брэд пустил коня легкой рысью. Запустив руку в переметную суму, он расслабился, глубоко вдохнув весенний воздух Джорджии. Не все амбары успели сжечь вдоль большой дороги. Когда компанию составляют две бутылки, можно дать отдохнуть коню у следующего стога сена, поспать в тени до вечера и завершить путь с наступлением вечерней прохлады.

Опытный ветеран войны научился отдыхать там, где только было возможно. Как человек, отмеченный судьбой, он мог сейчас позволить себе вздремнуть, раз держал будущее в своих руках.

4

Эндрю Селби появился на свет в самый знойный день августа, когда поля покрылись белой пеной распускающихся семенных коробочек хлопка, а новая хлопкоочистительная машина из Балтимора, прочно установленная на каменном фундаменте, ждала начала переработки небывалого урожая.

Дядя Док, который любил играть с природой в загадки, записал, что Рина родит десятого числа. Учитывая нетерпение матери, он обрадовался, что ребенок появился строго по расписанию. О рождении ребенка сообщили в конце дня, когда работники Сала потекли к дому с щедрых зеленых борозд. По указанию Рины, Янси сам вышел на балкон ее спальни и громко объявил эту новость. В его ушах до сих пор звучал восторженный рев, вырвавшийся из двухсот глоток, когда распространилась эта новость…

«Было неплохо, — подумал он, — что хозяйка Селби порадовалась этому вместе со своими работниками».

В тот вечер они собрались под портиком и песнями отмечали появление новой жизни. Янси пришлось выпроводить их, чтобы дать поспать матери. Дитя Рины восприняло эту заботу, не проронив ни звука. Затем, как все дети в мире, оно издало жалобный крик, приветствуя жизнь не менее инстинктивно, чем те, кто пели языческие песни на лужайке.

Теперь, когда все закончилось, Янси уверял себя, что он никогда не сомневался, что ребенок будет мужского пола. Он также не сомневался, что Рина назовет его Эндрю, по имени судьи.

Первый крик малыша свидетельствовал о его крепком здоровье, а Рина, как и все матери, превозносила его красоту. Стоя в тот вечер у ее постели, Дядя Док понял, что значит получить удовлетворение от достигнутого. Каким бы циником он ни был, в его глазах появились слезы. То же произошло и с Матушкой Джо, когда та пришла забрать и запеленать ребенка.

Спустя три дня после разрешения от бремени врач плантации тщательно обследовал ребенка и мать. Хотя мальчики часто похожи на отцов, Энди, как ни странно, больше пошел в мать, нежели в Дэна Кэролла. «Корни этого сходства, — думал Янси, — надо искать в ранних Роули, возможно, в том пирате, который первым начал обогащать семью». Кто-кто, а уж Янси знал тайны наследственности. Голову ребенка венчали черные завитушки; даже сейчас Дядя Док догадывался, что эти большие, широко раскрытые глаза будут такими же черными, как у Рины. При рождении ребенок весил восемь фунтов и был прекрасно сложен. Больше всего наблюдательного врача порадовало то, как он с первого дня сосал грудь матери — так яростно, что на лице Рины светились и боль, и радость, когда она с полными восторга глазами смотрела на него…