Невеста герцога - Джулия Куин

— Вы не могли бы сделать это для меня, Грейс? Сказать ей, что вы не знаете, в чем дело?

Скоро Амелия все узнает, но он не хотел, чтобы это было сегодня. Он слишком устал от объяснений, слишком измучился от собственных переживаний, чтобы успокаивать ее. К тому же…

Впервые в жизни он был рад, что она его невеста. Вряд ли кто-нибудь упрекнет его за желание пребывать в этом состоянии еще несколько дней.

— Да, конечно, — сказала Грейс, не глядя на него. Но поскольку она привыкла смотреть людям в глаза, то твердо встретила его взгляд и добавила: — Даю вам слово.

Томас кивнул.

— Амелия ждет вас, — ворчливо сказал он.

— Да, конечно. — Она поспешила к двери, но помедлила, обернувшись. — С вами все в порядке?

Что за вопрос!

— Нет, не отвечайте, — пробормотала она и выскочила из комнаты.

Амелия терпеливо сидела в гостиной в ожидании Грейс, стараясь не качать ногой. Осознав, что выбивает дробь пальцами, что было еще более дурной привычкой, с точки зрения ее матери, она прекратила и это.

Ее нога тотчас принялась постукивать по полу.

Она испустила протяжный вздох и решила не обращать внимания. В конце концов, здесь нет никого, кто бы видел ее за этим занятием, и потом, постукивание ногой по полу вопреки мнению ее матери совсем не плохая привычка, если делать это в одиночестве. Гораздо лучше, чем грызть целыми днями ногти, чего она никогда не стала бы делать.

Она пыталась объяснить это Милли, которая могла сидеть неподвижно, как каменное изваяние, шесть часов подряд, но постоянно грызла ногти. Милли заявила, что не видит никакой разницы, по чисто эгоистическим соображениям, разумеется.

Амелия посмотрела на собственные ногти и обнаружила, что они выглядят не такими чистыми, как обычно, — возможно из-за того, что ей пришлось тащить Уиндема по Стэмфорду. Одному Богу известно, в какой грязи он вывалялся. Должно быть, он наверху, приводит себя в порядок. Она никогда не видела, чтобы он выглядел так неряшливо. Более того, она полагала, что он никогда так не выглядел. Собственно…

Кстати, это не он ли там? Прошел мимо двери? Амелия вскочила.

— Томас? Что…

Джентльмен остановился; когда повернулся, Амелия поняла, что это не герцог. Он был примерно такого же роста, но она была уверена, что никогда раньше его не видела. Он был высоким, хотя и не слишком, с волосами, пожалуй, чуть темнее, чем у Томаса. И на его щеке красовался синяк.

Как интересно.

— Извините, — поспешно сказала Амелия, однако шагнула к двери, охваченная любопытством. Продолжить путь теперь, когда она направилась к нему, было бы непростительной бестактностью.

— Сожалею, что разочаровал вас, — сказал джентльмен, улыбнувшись ей самым игривым образом. Амелия невольно почувствовала удовольствие. Интересно, он знает, кто она такая? Вряд ли. Кто бы посмел заигрывать с невестой герцога Уиндема в его собственном доме?

— О, все в порядке, — быстро сказала она. — Я просто обозналась. Я сидела там. — Она указала назад. — И приняла вас за герцога, когда вы проходили мимо.

Действительному них даже походка была одинаковая. Как странно. Амелия не отдавала себе отчета, что может узнать походку Томаса, но как только увидела этого мужчину, моментально сообразила, что они с Томасом двигаются одинаково.

Он отвесил галантный поклон.

— Капитан Джек Одли к вашим услугам, мэм.

Она присела.

— Леди Амелия Уиллоуби.

— Невеста Уиндема.

— Так вы его знаете? Хотя конечно. Вы же гость здесь. — Она вспомнила разговор в «Счастливом зайце». — О, вы, должно быть, его партнер по фехтованию.

Капитан Одли шагнул вперед.

— Он рассказывал вам обо мне?

— Немного, — призналась она, стараясь не глазеть на синяк на его щеке. Вряд ли это совпадение, что на лицах обоих имеются следы драки.

— Ах это… — промолвил капитан Одли с некоторым смущением, коснувшись своей щеки. — Выглядит хуже, чем есть на самом деле.

Пока она пыталась придумать, как расспросить его об этом, он добавил самым непринужденным тоном:

— Кстати, леди Амелия, какого цвета она сегодня?

— Ваша щека? — уточнила она, удивленная его прямолинейностью.

— Да. Вы заметили, что синяки имеют тенденцию выглядеть хуже со временем? Вчера моя щека была пурпурной, прямо-таки королевского оттенка, с примесью синевы, А сегодня я еще не удосужился посмотреться в зеркало. — Он повернул голову, предоставляя ей лучший обзор. — Все так же красиво?

Амелия ошарашенно уставилась на него, не зная, что сказать. Она никогда не встречала таких бойких на язык. Это был настоящий талант.

— Э-э… нет, — отозвалась она наконец, не видя смысла лгать, поскольку он находился в двух шагах от зеркала. — Я бы не сказала, что синяк вас украшает.

Он рассмеялся.

— Вы не из тех, кто церемонится со словами?

— Боюсь, эти пурпурные тона, которыми вы так гордитесь, позеленели, — улыбнулась она, довольная своей, характеристикой.

Он склонился ближе, обольстительно улыбаясь.

— В тон моих глаз?

— Нет, — сказала Амелия, обнаружив, что совсем не восприимчива к его обаянию, хотя не могла не признать, что он обладает им в полной мере. Женщины, наверное, падают к ногам этого мужчины при каждом его шаге. — Едва ли, учитывая, что у синяка половина багровых оттенков, — пояснила она. — Признаться, выглядит довольно жутко.

Он снова рассмеялся.

— Вы очаровательны, леди Амелия. Уверен, жених говорит вам это при каждом удобном случае.

Амелия слегка растерялась, не зная, что сказать на это. Определенно не при каждом удобном случае. Но сегодня было иначе, было лучше.

— Вы ждете его здесь? — поинтересовался капитан.

— Нет. Я только… — Она чуть не сказала, что только что видела Томаса, но вовремя спохватилась. Выдумки никогда не были ее сильной стороной. — Я жду мисс Эверсли.

В его глазах мелькнуло какое-то непонятное выражение.

— Вы с ней встречались? — спросила Амелия, заинтригованная.

— Имел удовольствие. Прелестная особа.

— Да, — согласилась Амелия. Похоже, все так считают, Она постаралась скрыть укол раздражения. — Все в восторге от нее.

— Вы знакомы с мисс Эверсли? — поинтересовался капитан.

— Да. С самого детства. Она очень дружна с моей старшей сестрой.

— И наверняка с вами тоже.

— Конечно. — Амелия кивнула в знак согласия. Любой другой ответ подразумевал бы, что Грейс недостаточно великодушна, что было бы неправдой. Не вина Грейс, что Томас так высоко ее ценит. И этот джентльмен тоже, судя по его интересу к Грейс. — Но с моей сестрой больше. Они, видите ли, ровесницы.