Моя русская жизнь. Воспоминания великосветской дамы. 1870–1918 - Мария Барятинская

Вдовствующая императрица Мария Федоровна была с визитом у принца Александра Ольденбургского и его супруги, принцессы Ольденбургской, чей сын был женат на великой княгине Ольге, самой младшей из сестер императора. Мой свекор ездил отдать дань уважения, благо имение было рядом, и попросил ее величество распорядиться, чтоб от его имени была послана телеграмма в Генштаб, поскольку на многие посланные нами телеграммы с запросами не пришло никакого ответа.

Наконец, мы получили телеграмму из очень странного места с названием Ландифан. Мы были так перепуганы, недоумевая, что бы могло быть в этой телеграмме, что не осмеливались распечатать ее. Но когда вошла моя свекровь, она сказала: «Наверняка это добрая весть!» Она открыла телеграмму, и новость в самом деле была хорошей! Мой муж сообщал, что все это время был в бою и что его представили к кресту Святого Георгия. Полк воевал блестяще.

В вечерних газетах была опубликована телеграмма Куропаткина о том, что на Восточном фронте российские войска одержали огромный успех, особенно 11-й полк сибирских стрелков, и что командир 9-й роты особенно отличился смелыми действиями. «Как жаль, что это не была 8-я рота!» – произнес мой свекор. Два месяца спустя сам император спросил его: «Вы не знаете, кто командовал 9-й ротой 11-го полка? Толи!» Мой свекор сказал: «Да, я знаю. Жаль, что генерал Куропаткин не добавил имя моего сына в той телеграмме».

Когда, наконец, мы получили длинное письмо, полное деталей, мой муж написал, что накануне своего дня рождения он увидел странный сон. Оказалось, что это был точно такой же сон, который привиделся мне в ту же самую ночь! Ему привиделось, писал он, что он получил благословение Пресвятой Богородицы, и он был совершенно уверен, что с ним ничего не случится. Он добавлял, что теперь командует 9-й ротой, поскольку ее прежний командир выбыл из строя по причине дизентерии. Далее в письме говорилось, что он получил очень теплую телеграмму от императора с благодарностью за поздравления по случаю рождения наследника престола.

Новость об этом событии достигла его необычным образом. Его отправили с ротой на десять дней отдыха на гору, господствующую над окружающей местностью. Все время шел проливной дождь, потому что в Маньчжурии в это время сезон дождей, когда все так промокает, что дороги становятся почти непроходимыми. Однажды был исключительно густой туман, и не было ничего видно, когда он вдруг услышал громкое «Ура!» и пение русского национального гимна. Он подумал было, что это могло означать рождение сына царя, и тут же отправил ему телеграмму, которую послал с солдатом в штаб полка, попросив отправить ее, если предположение окажется верным.

Эта ужасная погода так плохо подействовала на моего мужа, что и теперь он жестоко страдает от ревматизма. Болезнь осложнилась во время отхода от Ляояна, когда ему пришлось переходить на коне несколько рек, где вода доходила до шеи. Он писал, что какой-то адъютант, увидев его в таком состоянии, насквозь промокшего и грязного, сказал: «Кто бы мог подумать, что это элегантный князь Толи Барятинский!»

Мы с большим огорчением узнали, что посылки с продуктами и одеждой, которые мы посылали моему мужу, до него не дошли. Все они были украдены. При этом отходе к тому же он потерял все, что у него было. Он был вынужден одну ночь спать почти на голой земле, чтобы укрыться, у него было тонкое одеяло из какого-то китайского материала. Эти испытания так его измучили, что в конце октября он тяжело заболел. Никто не мог поставить точный диагноз, у него были боли в сердце и постоянно кружилась голова. С большим трудом подвесили носилки между двумя мулами, и его везли так много миль, причиняя ему ужасные страдания, пока не достигли станции, откуда довезли его до большого города Харбина, где его поместили в госпиталь Красного Креста.

Я попробовала поехать навестить его, но не смогла туда добраться. Все поезда были полны солдат, а так как я в то время еще не была медсестрой, мне не разрешали ехать. Только в декабре я встретила его в Москве. Он был в таком состоянии, что я с трудом узнала его. Он с трудом говорил и казался безразличным ко всему окружающему.

Когда муж вернулся в Санкт-Петербург, он едва двигался. Император, встретив его во дворце в Царском Селе, с большой теплотой помог Толи ходить и поблагодарил его в очень хвалебных выражениях за проявленную храбрость, за которую он по праву заслужил Георгиевский крест.

В то время ходили слухи о возможности революции, так как наши войска, устав от неудач, сопутствующих нашему оружию, требовали возвращения домой.

6 января 1905 года император посетил, как обычно, по канонам православной церкви торжества по случаю крещения Спасителя нашего – Водосвятие. В Санкт-Петербурге это была яркая церемония, на которой присутствовали император, двор, по отделению от всех полков императорской гвардии, стоящих в городе и его окрестностях. По этому случаю на льду был воздвигнут павильон, соединенный трапом с причалом на Неве перед Зимним дворцом. Крыша павильона была вся синяя, покрытая золотыми звездами, а возле нее во льду была прорублена прорубь для освящения воды.

К десяти часам утра к дворцу стали прибывать войска, возглавляемые своими духовыми оркестрами и под развевающимися знаменами. Они выстроились в залах, через которые должна была пройти императорская процессия. Возле различных входов во дворец автомашины и кареты высаживали высокопоставленных государственных деятелей, генералов, адмиралов и офицеров, одетых в парадную форму. Мне запомнился эпизод, наблюдая который я не смогла удержаться от улыбки: случалось, что старейшие военачальники, снимая шляпы, ненароком сдергивали с голов и парики, которые надевались из-за сильного холода, а посему вид являли собой комичный!

Незадолго до одиннадцати часов император, сопровождаемый великими князьями и офицерами его военного окружения, покинул свои апартаменты и провел смотр подразделений, выстроенных вдоль стен залов для приемов, которые ему салютовали, когда он шествовал мимо.

Точно в одиннадцать распахнулись огромные створчатые двери Николаевского зала. Прозвучала короткая команда. Войска взяли «на караул», а знамена были приспущены. Император шел в церковь к обедне. Следуя за высшими придворными, он шел медленно, поддерживая под руку императрицу. За ними парами шли великие князья и княгини, а потом придворные.

После обедни император и великие князья, возглавляемые духовенством, прошествовали к павильону для водосвятия. По сторонам павильона были выстроены полковые знамена и штандарты. Потом на лед сошел митрополит и три раза погрузил крест в Неву через прорубь. В этот момент произвели салют из ста одного залпа пушки Петропавловской крепости на противоположном берегу реки, батареи конной и пешей артиллерии.