Цена сокровищ: Опасные тайны Китеж-града - Елена Езерская

Хорст меня не испугал, мне стало неуютно от самой модели его жизни. Конечно, я не стал бы называть ее тюрьмой, но все-таки она была заметно нормативной. И если в моей семье, в моем кругу под нормой всегда понималась среднестатистическая величина, предполагающая, что есть еще и предельные нижнее и верхнее значения, то в образе мыслей и поведении моего нового знакомого чувствовалась тяга к прямой стандартизации. И норма была не одним из возможных значений, а единственно возможным. А эти его три немецких «ка» – киндер, кюхен, кирхе – на новый лад! Я не был склонен видеть в образе мыслей Хорста влияние только военного прошлого и идеологического воспитания в духе его времени, нет, это было гораздо глубже и являлось внутренне присущим качеством его характера, его личности. И если честно, мне было бы любопытно познакомиться с Хорстом-младшим. Все мы – отражение своих родителей, я бы хотел проверить свое впечатление о его отце.

«Ты совсем ничего не ешь», – мягко заметила Анна Петровна. «Наверное, я невкусно приготовила», – грустно сказала Татьяна. «Все нормально, – успокоил их я, – это у меня мысли невкусные, отбили весь аппетит. Лучше давайте еще раз проверим все вместе, не забыли ли чего, и потом будем отдыхать. Завтра трудный день».

Пока Татьяна убирала со стола и мыла посуду, а Анна Петровна развлекала ее разговорами, я позвонил отцу. Моя подруга из турагентства все организовала отлично – даже мама была довольна, просила мне передать, что ей понравилась эта милая деловая девушка, сразу видно, что мы попали в хорошие руки. Отец передавал мне ее слова – прекрасный отель, все очень вкусно, жаль, что море еще слишком холодное, но есть закрытый бассейн с подогреваемой морской водой… Наконец мама на что-то отвлеклась и подошла к кому-то, я слышал, как она разговаривала – кажется, это был продавец ювелирного киоска, и отец быстро спросил: «Как Аня?» Все в порядке, я успокоил его, завтра они выезжают, как доберутся, я дам тебе знать. Я хотел завершить разговор, но потом передумал и передал мобильный Анне Петровне. Она почему-то побледнела, с заметным усилием прижала трубку к уху и потом вышла разговаривать в коридор.

«Таня, я очень тебя прошу, будь все время внимательной, не забывайте закрывать купе, когда ложитесь спать, и вообще…» – начал было я, но Татьяна прервала меня: «Не беспокойся, с Анной Петровной ничего не случится». «Ты не понимаешь, – рассердился я, – это очень серьезно». «Так объясни, чтобы я поняла». Она поставила вымытую чашку на мраморную столешницу мойки так, словно стукнула кулаком по столу. «Я не требую понимания, я прошу принять мои слова как данность, – устало сказал я, – я благодарен тебе за согласие помогать, но не надо играть в семейную пару и устраивать разборки на тему “что, зачем и почему”». «Ты совсем помешался на своей мужской свободе. – Татьяна отвернулась и уперлась ладонями в столешницу. – Не хочешь говорить – не надо, просто… просто я боюсь за тебя!» Я подошел к ней и обнял: «Будь умницей и не придумывай большего, чем есть. Все, иди спать, а то мне надо поработать».

Заснуть сразу не получилось – позвонил Максим. Сообщил, что узнал кое-что интересное, но по телефону всего не расскажешь, и попросил встретиться завтра. Часа в четыре, сказал я, – в восемь уходил поезд до Геленджика, с девяти я на экзамене, и скорее всего до обеда. Нормально, ответил Максим, договорились, на том же месте, в тот же час. Юморист.

Пока не спалось, я решил просмотреть файлы, полученные от него вчера. В Интернете уже разместили информацию о похоронах Стеллы Черновой, которые прошли в закрытом режиме, только для родных и близких усопшей. А я даже не мог позвонить ее родителям и предупредить, что Стелла еще жива и, быть может, от меня зависит, смогут ли они снова увидеть ее. Я был совершенно уверен в том, что Хорст не расскажет семье Стеллы о полученных от меня сведениях. Я даже не понял, как он вообще к ней относился – уговаривал не разводиться с нелюбимым и не любящим ее человеком ради того, чтобы тот мог соблюдать условности своего круга? И при этом считал себя благодетелем!

Ладно, вот две папки – «Звонарев» и «Разное». Углубляться в «разные» материалы Максима я не стал, в отличие от профессора парень искал подсказки для своих сценарных фантазий в общедоступных местах – сайты, электронные книги, архивы газетных и журнальных публикаций. Его не интересовал исторический факт как реальность, он подбирал иллюстрации к сочиненному им сюжету. Складывал фрагменты мозаики, подтасовывая и подгоняя их под себя. Это скорее напоминает составление паззлов – ты заранее знаешь рисунок, и твоя задача состоит лишь в том, чтобы в итоге получить уже известное тебе изображение. Звонареву, напротив, были необходимы неопровержимые свидетельства в пользу его теории, точнее – сама теория, и поэтому все информативно ценное он Максиму не отдал. В профессорской папке я нашел лишь отчет о подготовке операции «Зеркало» – без указаний дат и географических координат, только данные о количестве участников забрасываемых групп и придаваемом им снаряжении. Так что Максиму пришлось изрядно над ним потрудиться, чтобы восстановить хотя бы какие-то сведения, дополняя их из других источников. Парень не зря получал свое профессиональное образование – он работал над текстом так, как будто проводил журналистское расследование. Однако он нашел только то, что можно было найти в открытом доступе, остальное требовало более глубоких знаний в иных областях. Отсюда – ошибки и ложные предположения.

Вот неправильный перевод имени руководителя одного из структурных подразделений абвера – по-видимому, Максим не знает немецкого, и для русского слуха обе фамилии звучат одинаково, но на самом деле речь шла о разных людях – сравнив оба написания в немецком варианте отчета, я проверил их через все тот же Интернет. Увы, незнание порождает религию. Дилетантство – основа приключенческого жанра. Ошибка в переводе взвела курок фантазии сценариста, и вот уже готов новый поворот детективного сюжета. Поиск мифического Китежа был так важен для абверовцев, что крупный чин СД желает сам возглавить десант, отправленный на его поиски, и распространяет на время работы экспедиции дезинформацию о своей смерти, из чего Максим делает вывод, что этот офицер был еще и тайным сотрудником «Аненербе» – института исследования расовой чистоты в структуре СС, кроме опытов над людьми в концлагерях занимавшегося оккультизмом и поиском исторических и мифологических артефактов, которые могли бы доказать превосходство арийской расы и поспособствовать своей мистической силой укреплению военной мощи Третьего рейха. В действительности состоялась обычная кадровая перестановка – один офицер сменил на руководящем посту другого, глупо погибшего в нелепой аварии – спустила шина, и автомобиль занесло на дороге, машина врезалась в дерево, и, как обычно, водитель, уклоняясь от столкновения, подставлял машину со стороны пассажира. Уверен, водителя, сидевшего за рулем, не просто разжаловали, а сослали в самую горячую точку на русском фронте.